Фомин А.И. Описание Белого моря с его берегами и островами вообще. - СПб.: Имп. Акад. наук., 1797. - 197 с. Книга представляет собой расширенное описание впечатлений автора от поездки на Соловецкие острова в 1789 году. Является первым светским описанием этого района. Автор, будучи одним из крупнейших историков Архангельского края того времени, к своему "Описанию" подходит энциклопедически и старается не столько записать свои впечатления, сколько кратко и емко охарактеризовать местность, по которой он проезжает. Отсюда многочисленные географические и геологические подробности, исторические детали, этнографические зарисовки. Во многом он повторяет ту информацию, которая была накоплена к концу XVIII века и которая столь же во многом была ошибочна, однако Фомин не чужд и эксперименту, который впрочем оценивает не критически. По-видимому, цель автора состояла в том, чтобы написать публицистическое произведение, содержащее познавательную информацию о Белом море, которая была бы основана на новейших научных изысканиях - отсюда заумные научные обороты в первой части книги. В целом литологические описания региона правдоподобны, однако, уровень геологических познаний невысок и для того времени. Вторая часть, более публицистическая, по видимому, является путевыми заметками автора, на основе которых он написал первую "научную" часть. Ее гораздо легче читать, она содержит несколько довольно любопытных этнографических зарисовок и описаний нравов Соловецкого монастыря конца XVIII века. Энциклопедичность стиля "Описания" ставит его в один ряд с сочинениями И.И. Лепехина, Н.Я. Озерецковского и других естественнонаучников XVIII-нач. XIX вв. Топографическое описание Соловецкого монастыря напоминает историко-статистические описания Пошмана, Рейнеке, Пушкарева.

Полное название книги:
Описание Белого моря с его берегами и островами вообще также Частное описание островной Каменной гряды, к коей принадлежат Соловки, и Топография Соловецкого монастыря с его островами; с приобщением морского путешествия в 1789 году в оный монастырь, представленное в письмах Архангельским имянитым Гражданином Санктпетербургской Императорской Академии Наук Корреспондентом и Членом Вольного Економического Общества, Александром Фоминым.

Опечатки и исправления автора внесены в общий текст и выделены цветом или поставлены в квадратных скобках, окончания слов (-ыя, -ия, -ея, -яго, -аго) выпралены на современные, примечания составлены в общей нумерации. Часть вторая переведена в OCR Арсением Виноваровым.

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

Письмо I

Письмо II

Письмо III

Письмо IV

Письмо V

Письмо VI

Письмо VII

Письмо VIII

Письмо IX

Письмо X

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

Письмо XI

Письмо XII

Письмо XIII

Письмо XIV

Письмо XV

[I]

СА[Н]КТПЕТЕРБУРГСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК,
Высокопочтенным Господам Членам
Сей малый труд с глубочайшим высокопочитанием
посвящает
Сочинитель Александр Фомин

[II]

РАЗДЕЛ ПЕРЬВЫЙ,
содержащий Описание Белого моря с его берегами и островами, описание островной каменной гряды и топографии монастыря и островов Соловецких

[1]
ПИСМО I
Вступление - чертеж сего сочинения - карты, на коих оно основано

Архангельск. 14 Марта 1793
Любезный друг!
Не обвиняйте меня много, что я удержал писанные к вам 1789 года из Соловецкого путешествия писма. Ваш нечаянный тогда из Архангельска отъезд препятствовал назначенному их доставлению, а собственная сих писем сухость, недостаточество и неясность лишили меня удовольствия пересылки их в то место, где они находились. Пишучи оные писма, имел я намерение по приезде из Соловков, самолично вам вручить, по тому что с дороги пересылка их была неудобна и ненадежна, а при вручении хотел дополнить словесно все принадлежащие к ним объяснения, без коих они представляют для средиземных жителей как вы, подобные морю Феномены, мглу и туман. Не застав вас решился я не поминать о сих писмах; [2] почему лежали оне погребенными и остались бы вовсе в таком состоянии: но чрез три года после того начал я обвинять жестокость, собственного определения. Жалость к своему изчадию воздействовала и во мне подобно матерям большой части органических животных; глас собственного порождения разбудил. мою суетность; я внял ему, и начал воспоминать, сколь сочинение; сих писем было мне приятным упражнением, и сколь прибыточное от его вперялось повторение в моем воображении виденных предметов. Вспомнил, что желал я тогда разделять с вами мое удовольствие сим разделом соделывать его еще приятнейшим.
Так просто, любезный друг! научает нас изъясняться природа нашего состояния, но пристрастие мое тронуто, быть может досадою естьли вы его взвешивать будете на весах разума, Снизойдите, приятельски, сей слабости, и позвольте в заплату вашего снизхождения и для сообразности к поведениям большого света закрыть ее завесою, дабы по[3]казалась она в благовидном облачении, кое бы внушило слуху вашему гармонию ласкательного тона. Сего ради увертесь, что я должен драгоценности вашей дружбы жертвою удовлетворения; что сия причина напрягала мои силы к возможной услужности; и направила мысли изобресть для сей услужности пристойное предводительство.
В следствие того сочинение сие долженствовало принять в сомещение три предмета, кои к изъяснению помянутых писем могли бы быть довольны и сверх того дать себе самим надлежащий вид, естьлибы я достаточно обогащен был пространством всех принадлежащих дознаний. Оне суть 1) Общей описание Белого моря с его берегами, заливами, мысами, островами; 2) Частное описание, в Онежском заливе, гряды каменных островов и принадлежащих к сей гряде островов Соловецких; и 5) Топография островов Соловецких и монастыря сего имени.
Из сего начертания видите, любезный друг! что сочинение такового рода не есть описание путешествия и [4] кратковременного путевого обозрения: но оно требовало соображения многоразличных бумаг, кои путешествием могли удобнее быть в связь приведенными. Следовательно свойство его различаясь от путешественного описания, требовало особого раздела. А понеже никто еще сих предметов не описывал, то по сей причине долженствует оно назваться первородным, и следовательно по недостаточеству представить свойственный перьвым познаниям опыт, требующий дополнения и исправления, какового я ныне придать ему не могу.
Воображаю любезный друг! что вы желаете совершенства: но его надлежит ожидать от натекающих времен. Не многие разумы, изобилующие оным и могущие удовлетворить ваше желание, имеют упражнения в трудах важнейших: общею же возмужалостию нашего просвещения, кое могло бы открывать свету множества в темноте остающихся нужных познаний, похвалиться мы еще не: можем. Ибо естьли о сей возмужалости общего просвещения рассуждать будем по [5] природной способности национальных наших разумных семян, то найдем, что течение обстоятельств без сумнения обнадеживало нас в сие время, уравнением ее с лучшими народами; но естьли обратимся на стечение событий, тогда ясно увидим, что сие обнадеженное уравнение предускорила отнять, чрез замешательство воспитания, враждебная политика упавшей ныне в гнусность нации, которая по завистливой своей системе⁽¹⁾ наслала к нам большие станицы настроенных невежд, под коварным названием учителей и образователей юных сердец. От их учения мысли наши из отечественных твердых превратились в чужеземные расстроенные, и умоначертания наши лишились общего, свойственного им характера. Воображение сей заразы, пустившей многоветвистые корни потрясти долженствует каждое патриотическое сердце! Но ободритесь л. д. взглянув на предстоящее утешение. Премудрая рука, от вечнующего строительства ниспосланная владычествовать нами, нежным, но деятельным мановением [6] отеческого Скипетра разгоняет уже мглу вредительных зараз и воскуривает совокупно на олтаре Ее величественного сердца благовония; изтребляющия выродочный смрад чужеземных умовредностей. уже мы услаждаемся надеждою и уже чувствуем возрастение всеобщего правильного учения: скоро увидим в нас цветущую и созревающую просвещенность. Но дай Боже! чтоб она возмужалою и совершенною долее пребыла и непустилась скоро, по проложенным уже проследиям в состаревающийся бред хвастливой просвещенности и в бред метафизических умствований, на дерзновенной диалектике основываемых, коими заражены в просвещенной Европе многие отличные разумы.
Для, составления сего сочинения запасся я, кроме других источников 1) Генеральной картою Белого моря, 2) Генеральною и окружными ландкартами Архангельской Губернии: сверх сего специальными картами, 3) морскою Онежского залива с его островами 4) морскою ж картою Мезенского залива, 5) ландкартою Соловецкого острова, [7] при особенном описании лежащих на нем гор, лесов и озер , 6) ландкартою Соловецких островов с выстройками на оных и с планом Соловецкого монастыря, сочиненною г. Советником Олонецкого Губернского Правления и Кавалером Арсеньевым, 7) такою ж картою, сочиненною г. Землемерами.
С таковыми пособиями и собранными чрез многие годы, по словесным известиям, записками возмог я осмелиться предприять помянутое описание, составляющее перьвой раздел сего труда. Я буду его сообщать к вам писмами, коим сие перьвое предшествует. Вторый раздел занимающие путешественные писма 1789 года, будут их проводниками, весь состав сего сочинения заключающими.
При чтении оных моих писем не требуйте л. д! от меня той в сочинении знаменитости, коя по достоинству ученым особам присвояется, но вместо того благодарите со мною благоговейно всевышний промысл, что нещастие нас обеих не успело достигнуть, и мы не попались в нахальные [8] руки французских обманщиков, учителей ветренности и расстройности мыслей. Натура нашего чиносостояния доставила нам в жребий трудолюбие: а сие дарует, свойственную ему, простоту изъяснения.
Я ваш и прочая

Примечания на первое писмо
⁽¹⁾ Малое познание, открываемых старательными людьми тайностей и интриг политических, довольно показывает, коликие, соседствующих Государств кабинеты из зависти к недопущению возвышения России, усиливали старания. Они, как сказать, надрывались пресечь скорые успехи Ее благополучия, составляли на сей конец различные системы, сносились о общем их или частном произведении, но ни одна из сих систем столько вредить не могла, сколько Французская о замешательстве Российского воспитания. За проект ее, по многим вероятностям, благодарить должно Министерию Кардинала Флери при Лудовике XV.

[9]

ПИСМО II
Различность карт - рассмотрение их - оказывающияся сумнительства

Архангельск. Марта 21 дня 1793
Едва лишь я принялся за рассмотрение объявленных вам карт, из коих должно верное извлечь описание Белого моря, то и предстали мне важные между ними разности и оказались многие недостатки, предприятие мое частию затрудняющие и частию в неминуемую неясность ввергающие. Надобно было исследовать, найти истинну или по крайней мере доказательнейшую вероятность и дополнить, где возможно было, недостаточное. Все сие требовало от меня отчета и доказательств, дабы, не показаться своенравным: но таковой отчет везде предваряло сожаление, что я поставил себя на месте, кое необходимо принуждает говорить несколько невыгодно о делах людей, для всесветной надобности и пользы трудившихся. Я прошу вас л. д! убедить почтительно тех, кои возмнят сие разыскание лично до [10] них прикосновенным, что отнюдь нет моего намерения им досаждать, а тем меньше наносить обиду: ибо я должен говорить не о персонах, но о принадлежащем к Беломорскому описанию деле, коего исследования необходимо требует сие описание, дабы его представить, сколько возможно, в прямом и непогрешительном виде, и дабы таковым разысканием предостеречь других поползновения. Мы обязаны и одолжаемся взаимным почтением к человечеству вообще, и чем неупустительнее сию должность наблюдаем, тем более приобретаем их к себе самим уважение. Порок, по натуре нашего сложения, есть общий наш жребий: но одинаковая наша наклонность к порочности и ошибкам с одну сторону, и почтение к человечеству с другую, убеждают нас по взаимности, извинять оные тем более, что пороки не суть преступления. Оным подвержены чаще особым, от повеления других зависящие, и по тому, не всегда сами причиною их бывающие. Следовательно пишучи о погрешностях, должностию почитаю [11] дать перу простое и прямое течение, каковое в него сострадательное сердце вливает. Таковым образом упущения или ошибки, учиненные одним, дополняются или исправляются другими беззазорно, из добродетельного источника: и истинна, повторением, рассмотрением и утверждением многих приобретает собственную свою цену и достоинство. Сим чувствованием по должности писателя извиняясь и оправдаясь, обязан и долженствую открыть пред вами л. д. мои примечания, дабы приобресть вашу доверенность: следовательно переберу все карты, означенные в первом писме, следуя одну за другою, по тому ж порядку.
Генеральная карта Белого моря⁽²⁾ плоская, как по искуству и прилежанию, так по большей ее пред другими исправности, заслуживает преимущество и доставляет честь господам Офицерам, в сочинении ее трудившимся, возбудив к ним полезностию своею от отечественных и иностранных мореходцов общую благодарность. Она разделяется на градусы [12] северной высоты: но не достает в ней разделения долготы западной. Сия последняя мера, отдаления от меридиана, могла бы служить, как поверкою самой карты, подтвержденным астрономическими наблюдениями местам, так была 6ы ближайшим к точности означением пространств, подлежащих моему описанию.
Высоты полюсные, означенные от Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук в разных печатных известиях, суть,
Архангельска - 64°33'
Сумского острога - 64°16'
Кеми - 64°58'
Умбы - 66°44¹/₂'
Поноя - 67°04¹/₂'
В означенной карте положены Архангельск, Кемь, Сумской острог, и Умба довольно согласно с оными астрономическими наблюдениями по северной высоте: но Поной от сего согласия к югу около 20 минут отдалился. Он положен под 66°45' высоты полюсной: а следуя сему должно бы оставить положение Святого носа, под 67°53', но здесь необходимо [13] следующее примечание, усматриваемое на самой карте. В ней взяты во основание протяжения Терских берегов по прежним Голландским картам, и означены оные протяжения чертою от деревни Пялицы до Поноя, означенного по тем прежним очерчениям согласно с астрономическими определениями под 67°04¹/₂', а оттуда до Лумбовских островов и лежащей за ними к западу губы. Но от сего места та прежняя береговая черта до Святого носа и с лежащею за тем Иоконскою губою до Ивановских крестов (по Голландски Klotna, а по языку военных навигаторов Плотна) проведена на той карте пунктиром. Сей по прежнему пунктированной Святой нос лежит под 68°12' северной широты. Но господа сочинители Генеральной карты, по известным им убеждениям, означенным может быть в их журналах, от реки и деревни Пялицы провели на тойже карте другое новоизобретенное ими направление берега особою чертою восточнее, отдалили сей берег от прежнего в некоторых местах на 3¹/₂ мили, и изобрази[14]ли его гораздо выпуклее: а Поной на сем новом очертании оказался под 66°45' то есть южнее астрономических наблюдений около 20 минут. И так, естьли держаться астрономических определений, то надлежит прежнему положению берега дать преимущество, и по сему астрономическому положению Поноя должно считать Святой нос под 68°12' северной широты. Западная долгота Святого носа, отдалившаяся по размеру от прежней к востоку на 6 миль, по неназначению на карте ее градусов, остается к исследованию будущим навигаторам⁽³⁾ .
Фигура Кандалажской губы, в сей карте назначенная, имеет несогласной вид с напечатанными при Академии картами и с картою Архангельских землемеров. Она представлена в виде разширенном и округленном; но на помянутых последних картах значится протяженною и к концу своему суживающеюся. Господа сочинители, в приложенном при сей карте изъяснении признаются, что никто из них там не был, а начертали сию [15] губу с Голландских карт. Следовательно очерчение сей губы долженствует согласовать с Академическими и землемерческими картами.
В мореходных школах употребляют из древле карты, как кажется, Голландские и продолжают потому называть Российские места иностранными испорченными названиями, не смотря, что те места имеют существующие Российские имена. Голландцы, с перьвого начала их приходов, сколь худо и испорченно могли перенять те названия от старинных Русских рыболовов, столь хуже и превратнее наши выговаривают и пишут их (не разумев Голландской ортографии) российскими буквами. Голландцы на пример, понявши, что береговые, в море вытянувшияся протяжения или мысы, Руские называли носом, изобразили оное название по своей ортографии Noes (Нос); следовательно на картах своих означали они Святой Нос, Swete Noes, Канинской Нос, Cande Noes, Орлов Нос, Orloge Noes, и проч: а сему следуя наши выговаривают и пишут буквально Светеноес, Кандено[16]ес, Орлогеноес; и далее, вместо Варзуги, Варзига, Лумбуские острова, Ламбаск, Мудьюжской остров, Модеско, Сосновец, Крюйс-Ейланд⁽⁴⁾ , Керецкой Нос, Канцес (вместо Голланского Катснюс) и проч. Для моего описания, выродочные названия делают немалое затруднение.
Я надеялся легко перейти сии трудности посредством ландкарт, сочиненных господами землемерами в начале формирования Архангельского Наместничества, замыкающего внутрь себя, с частьми Кемской и Повенецкой округ Олонецкого Наместничества, все Белое море: но сии Геодеты, имея тогда долг наскоре обойти и положить на карты земли, реки, озера и селения, все прочее принадлежащее к приведению в ясность и совершенство Географии оставляли в стороне. Таким образом морские заливы и губы, большие и малые, оставлены анонимами; острова, кроме лежащих близ матерой, вовсе не означены; самые морские берега без озирания на Астрономические положения, особливо Кольской округи, положены на карту с явными [17] ошибками. И так естьли сии карты служат в рассуждении морского описания пособием, то сие пособие получает свою выгоду от преждеприобретенных сведений.
Сожалетельно токмо л. д! что оные господа Геодеты, не дав знать свету о убедивших и оправдающих их причинах, в предосуждение укорененного почтения к прежним Землемерам и навигаторам, по положениям коих земные и морские карты издавна везде печатались, и к обиде всеобщих мнений, смело и отважно переиначили великие положения и направления. Из числа сих новизн отличнейшие суть, 1) направление Мурманского берега, 2) ограничение Канинского полуострова и 3) Течение реки Печоры.
Знаю, что вы согласно со мною желаете оставить в таком виде, как они суть, означенные новости может быть и справедливые, (кроме очевидной ошибки Мурманского берега, которой должен протягиваться в северозапад, а не запад) до времени их подтверждения или исправления: но оне [18] уже служат показанием и наставлением всему свету.
Морская карта Онежского залива, сочинена Голландским корабельщиком Мартином Барцом, бывшим поселенцом в Архангельске. Лесная Гомовская Контора, с начала ее существования, приняла сего Барца, для промеру фарватеров Онежского и Мезенского заливов, неизвестных иностранным корабельщикам, приходящим к погрузке лесов, и для проводов их до мест, на коих та погрузка производилась. Он, по сему, имея в своей команде особую яхту, делал порученные ему замечания и положил оные замечания на карту. Сия карта хотя не оказывает вида искуства, но согласует с генеральною выше означенною Белого моря картою, и по частности своей представляет в обширном виде гряду каменных островов, усматриваемых оным Барцом по большей части с восточную сторону до самого устья реки Онеги.
Морская ж карта Мезенского залива, неизвестного сочинителя. Она хотя в малых положениях разнствует [19] с генеральною Беломорскою картою, но во многих обстоятельствах доставляет пользу ее изъяснений.
Ландкарта Соловецкого острова, сочиненная покойным ключарем Михайлом Иерофевичем Кузнецовым и при ней описание оного острова, достойна примечания, по трудам сочинителя. Он не будучи учен даже математическим началам и не имев книжных геодезических поводов, около 1750 года предприял положить Соловецкой остров на карту. Основательность его разума и употребленное прилежание, во многие годы жития его в Соловецком монастыре, представляют карту его в набережных окружениях довольно согласующеюся с нижеописанными, от ученых людей составленными картами. Прилежность и многократное обозрение доставило его карте во внутренних замечаниях острова пред оными отменное преимущество. Описание острова, изъясняющее сию карту, сочинил он из пункта своего зрения, то есть, он описывал только веселые, угрюмые, сухие, болотистые, лесистые и возвышенные места; он [20] изъявлял в нем еще сожаление, что между церковными службами, при коих присутствен быть должен, недоставало ему времени в отлучке быть от монастыря для исполнения рассмотрительных его желаний.
Ландкарта Соловецких островов, с чертежем прожектированных укреплений около монастыря, сочиненная Советником Олонецкого Правления и Кавалером господином Арсеньевым, ордированным в 1790 году на Соловецкой остров, по бдетельной предосторожности Его Высокопревосходительства Генерал - Губернатора Тутолмина, для опасаемого впадения в Белое море воевавших тогда Шведов; и еще
Таковаяж ландкарта, сочиненная г. Землемерами. В обеих сих картах показываются все ближние и отдаленные выстройки на сих островах: при первой приобщен план монастыря с изъяснением. Недостает в них, правда, раздробления внутренней ситуации, но сие дополняет выше сказанная карта ключаря Кузнецова, в которой напротив того не озна[21]чено окольных островов; впрочем все сии три карты между собою довольно согласуют.

Примечание на II писмо
⁽²⁾ При сей карте приложено известие о основаниях, из коих она сочинена. Тщание Архангельской канторы над портом заслуживает, от всех любящих Географию, признательность, и я для сведения о сем тщании вношу здесь оное.
Генеральная карта всего Белого моря, показующая, что в оном описано и не описано, с кратким объяснением, на каком оная сочинена. Чтоб лучше сие усмотреть, то берега разделены на ней на части, которые означены литерами. Часть 1) от A до B означенная. В ней заключается берег от Архангельска до реки Чижи (на Канинском береге) с островом Моржовцом. Положены с карты описи штурмана Толмачева 1756 года. В ней начальной пункт полагается город Архангельской, утвержденной на астрономических обсервациях широты и долготы, а прочие места, то есть Канцес, слобода Окладникова на Мезене, реки Мгла, Чижа, Каменная и Кия положены [22] описателем в широтах обсервационных. От реки Чижи до Канденоса с карты описи Лейтенанта Бестужева и Мичмана Михалева. В котором году та опись учинена, на карте неописано. Обеих оных описей журналов нет; Часть 2) от A до C от Архангельска к западу до реки Онеги с промером глубины, с карты Капитана Лейтенанта Немтинова, которая им сочинена с его плавания в 1769 годе; журнала не имеется, но мыс Ухт и устье реки Онеги ныне положены в широтах с новейшей Российской Географической карты.
Часть 3) от C до D содержащая берег от реки Онеги до мыса Катера или Пурнаволока, положена, за неимением других описей, с Голландских карт. При сем расстоянии часть берега, при Сумском и Кемском острогах лежащая, острова, глубины, положены с присланной в 1777 году карты описи Лейтенанта Пусторжевцова и Штурмана Козмина: а острова внесены без описи по сказкам жителей Сумскаго острога. Ныне утверждены в широтах по новейшим астрономическим обсервациям. Часть 4) от D до E простирающаяся от Пурнаволока до мыса Святого роса, положены с Голландских карт, знатнейшие ж места, а именно Кереть, Ковда, Кандалакша, Умба, [23] Поной, утверждены на обсервационных широтах, взятых из каталога.
Часть 5) от E до F производимая аккуратной описью с промером глубины от реки Пялицы к норду до Орлова носа флота Капитан Лейтенантом … А от Орлова носа до Святого носа и до местечка Плотна … в 1778 и 1779 годех. Береговая опись Штурманов, первая Мялицына, а вторая Харламова. Оной описи сочинена карта на неправой компас, имеющий склонение 1¹/₄ градус O - прочие же части положены на правой компас.
⁽³⁾ В вышесказанной при генеральной карте известии, объявляется первая специальная карта берегов от Архангельска к востоку до Мезени и на Канинском полуострове до реки Чижи 1756 года Штурмана Толмачева, о котором извещается, что он полагал по обсервациям высоты Канцеса (зимние горы), Окладниковой слободы, (что ныне город Мезень) и проч. Госп. последние описатели Белаго моря, которых имена из почтения к ним умалчиваю, не сделав сему Толмачева положению поверки (ибо об ней в том известии ни мало не объяснено) чинили промеры глубины и широты Беломорского пролива между Терским и Зимним берегами и между Терским берегом и Канинской землею [24] во многих местах по словам того известия, аккуратно, и нет о справедливости и точности сего исследования ни малого сумнения: но Штурман Толмачев весма ощутительно ошибся в положении Канцеса и Воронова носа, уклоня их гораздо отдаленнее к востоку и несколько к югу. По сему, в сочинении карты с журналов, принужденным образом влеклось очерчение Терского берега от Пялицы до Поноя за Толмачевскою ошибкою, которая таким образом произвела разность положения Поноя с астрономическими обсервациями и соделала генеральную Беломорскую карту, при означении местечка Плотна, конфузною. Таковое замешательство, необходимо усмотренное во время сочинения сей карты, могло бы тогда ж без затруднения исправиться, естьлиб начальство, имеющее в своей власти возможность и способы, послало искусного и надежного человека для поверки высоты и долготы, к Канцесу и Воронову носу, которые Штурманом Толмачевым положены ошибчиво. Надежнее всего было бы, естьлиб держась астрономического положения Поноя, принаровили к оному Толмачевское очерчение Зимносторонских и Канцеских берегов: тогдаб сию карту можно было без зазрения вырезать на меди.
⁽⁴⁾ Голландцы назвали Сосновец Кресто[25]вый остров, по видимым на нем многим крестам. Беломорские жители имеют древнее обыкновение везде на морских берегах и в становищах, где им долго стоять случится, ставить деревянные брусовые кресты, с подписанием, ежели случится в них грамотной, времени того приключения. Таким образом на многих местах множество видно крестов, кои иностранные почитают за диво, но наши за благочестие. Ибо простота их, вместо святости невещественного креста, т. е. терпения Христианского, находит в вещественном изображении силу, прогоняющую демонские приближения.

ПИСМО III
Белое море - оно есть залив северного Океана имеющий собственные губы - повод к его наименованию - фигура - разделение по губам и берегам - пространство - глубина - приливы - острова - окружающие его жители

Архангельск. Марта 28 дня 1793 года
Воображаю уже, не дождав еще от вас известия о доставлении вам второго моего писма, что вы мною недо[26]вольны за толь обширное разбирание карт, и что вы пришли в нетерпеливость от ожидания обещанного путеописания, кое сему пространному приготовлению не может соответствовать. Так, и я в том несколько признаюсь, но описание Белого моря, кое я начать хочу, того от меня требует; по тому что сие море мало вам известно, а сия причина заслуживает ваше извинение.
Все вообще Белое море, по отношению ко всемирному Океану, есть залив морской; но относительно к его нарочитому пространству, носит имя моря, собственно разделяющегося на большие и малые заливы или губы. Я не сумневаюсь, что вы разумеете под сим именем не Ко[н]стантинопольское Белое море, соименующееся нашему для различения его от Черного Херсонского Моря: наше северное Белое море, может быть, названо так Агличанами, перьвыми из иностранцов в начале лета 1553 года его посетителями, увидевшими все его берега обеленные снегом.
Естьли вы видали изображенного на земле в гордом положении мор[27]ского льва, упершегося двумя своими лапами, и поднявшего голову и хвост к небу, то подобие сего изображения нарочито покажет вам начерченную фигуру Белого моря. Голову оного льва представляет Кандалакской залив или Кандалакская губа; правую и левую лапы, кажут губы Онежская и Двинская; губа Мезенская составляет уродливую выпуклость, несвойственную нижней части тела сего зверя; выход из сего моря в северный Океан, представляет конечное протяжение хвоста или катар; Терской берег изображает поверхнее очерчение сего зверя головы,, спины и хвоста. Сим образом видится Белое море на вышеописанной генеральной карте, когда оную пред собою положить, по направлению стран света, Воображаемая голова и хвост протягаются к северу, и первая лежит в стране западной, а последний, относительно к голове, в стране восточной. По оной же морских Офицеров карте Кандалакская губа представляется широкою округленною, и в таком положении подобится она фигурою голове льва [28] морского; но по другим картам, коих начертания сего места новейшие и удостоверенные опытности дают преимущество, показывается она суженною и остроконечною; и в сем случае можно представить ее подобною голове какого нибудь уродливого остроносого животного. Недостаточное сие уподобление натурально изображается долгим, искривленным, неравно разширяемым морским заливом, вид полукружия имеющим. Его устье или вход, смотря от Архангельска, обращен к северу, а конечность или кут к северозападу,
Сие средиземное морс разделяется, как уже показано, на главные губы или большие заливы; разделяется так же по берегам, между сими губами простирающим[и]ся и его окружающим; а сии береговые протяжения дробятся по селениям и урочищам, на оных берегах лежащим.
Главные губы суть: Кандалакская, Онежская, Двинская и Мезенская. Береговые между сими губами протяжения; Терская сторона, идущая от кута⁽⁵⁾ Кандалакской губы в юговосток, к [29] востоку и в север до самого западного края Беломорского устья, т.е. до Святого носа⁽⁶⁾ ; Корельской берег, от Кандалакской же губы в юговосток до кута губы Онежской; летний берег от кута губы Онежской в северозапад до Ухт-наволока и оттуда на восток до Двинских устьев; зимний берег или зимняя сторона от Двинских устьев в север и северовосток до губы Мезенской; Канинской полуостров или берег от Мезенской губы в север до Канинского носа или мыса, замыкающего восточный край Беломорского устья⁽⁷⁾ .
Береговые селения или урочища суть нижеследующие.
От Кандалакской губы к Святому носу по Терской стороне или берегу:
Кандалакша, селение.
Порьегуба, залив и деревня.
Умба, река и селение.
Деревня Оленица.
- Варзуга.
- Чаванга.
- Тетрина.
- Пялица.
- Поной.
[30] Урочище Орлов нос⁽⁸⁾ .
- Острой нос.
- Городецкая губа.
- Лумбовские острова и губа.
- Кукшинные острова и губа.
- Коковинской нос и губа.
- Орловец нос и за ним
- Губа долгая.
- Святой нос и за ним
- Губа Иоконская.
От Кандалакской же губы и от Кандалакши по Корельскому берегу до города Онега:
Кутовой залив Кандалакской губы.
Деревня и губа Княжая.
- Ковда.
- Кереть
Губа Гридина.
Деревня Калгалакша.
- Понгома.
Город Кемь.
Деревня Сорока.
Деревня Сума или Сумской острог.
- Колежма.
- Нюхча.
- Унежма.
- Кушерецкая.
- Ворзогоры.
[31] Город Онег, при устье реки Онеги.
От города Онега по летнему берегу до Двинских устьев:
Урочище Пильнемской наволок.
Деревня Кянда.
- Пурнема.
- Лямца
- и губа Пушлахта.
Орлов наволок.
Деревня Летняя Золотица.
Ухт Наволок.
Деревня Дураково.
- Лопшенга.
- Яренга.
Унская губа и Корги, называемые Унские Рога⁽⁹⁾ ,
Пертоминская пустыня или Монастырь.
Деревня Красная Гора,
- и река Сюзма.
Посад Ненокса.
Деревня Солза.
Никольской Корельской монастырь
Двинские судоходные устья, коими Двина река море изливается между твердыми ее левым и правым берегами и между крайними к морю островами, называемыми Ягры, Омфал, Кумбыш, Голец и Мудьюжской, суть
[32] 1) Никольское; между левым твердым берегом и островами, кои называются Ягры, проходное для мелких судов;
2) Пудожемское, между островами Ягры и Омфалом, проходное для небольших судов;
3) Мурманское, между островами Кумбышем и Гольцом, проходное для больших поморских судов;
4) Березовское, между островами Гольцом и Мудьюжским, широчайшее из всех, имеющее разные фарватеры и проходное для караблей. За Мудьюжским островом к правому твердому берегу есть водное пространство называемое Сухое море; но по оному кроме мелких карбасов ездить не можно. Разстояние между твердыми берегами, ширину Двины, от югозапада к северовостоку, составляющими, считается более сорока верст.
От Двинских устьев, от коих вверх по Двине около 60 верст лежит Архангельск, по зимнему берегу до Воронова носа или до Кедов, и оттуда до Мезенской губы и до реки Мезени следуют:
Мудьюжской остров, пред которым простирается на море Архан[33]гельская корабельная рейда, углубляющаяся от речного слива называемого Бар.
Железные ворота или пролив между Мудьюжским островом и Никольскою косою (узкое продолжение в море плоской земли) из сухого моря в Белое.
Река и деревня Козла.
Урочище Керецкой нос
- Зимние горы, по Голландским картам Catsnoes, а по языку военных Навигаторов Канцес.
Деревня зимняя Золотица.
Деревня Ручья.
- Мегра.
- Майда.
- Кеды.
Урочище Воронов или Кедской нос.
Селение Койда.
Урочище Аврамов нос.
Река Кулой.
Берег Толстик.
Река Мезень, при которой в верьх в 40 верстах лежит город Мезень.
От Мезени по Канинскому берегу до Канина носа:
[34] Селение Семжа
Урочище Луханов мыс
Река Мара.
- Несь.
Урочище Михайлов нос.
Река Яжма.
- Чижа.
Каменная Конюшинская Корга.
Конюшин нос.
Река Кия.
- Шона.
Канин нос, противолежащий Святому носу.
По сим разделениям удобнее окажутся политические или гражданские наземные границы около Белого моря. Его окружают Архангельской Губернии округи Кольская, Онежская, Архангельская и Мезенская, с прикосновением Олонецкой Губернии округ, Кемской и Повенецкой, Кольской уезд со стороны полярной, начав от Святого носа, примыкается к нему всем Терским берегом и частию Корельского до деревни Керети; Кемской и Повенецкой с западную сторону Корельским берегом от Гридинской губы до деревни Нюхчи. Онеж[35]ской по Корельскому ж берегу от деревни Унежмы до города Онега и оттуда по Летнему берегу вдоль Онежской губы до деревни Дуракова; Архангельской с Екваторской стороны, по летнему берегу от деревни Лопшеньга до Двинских устьев и оттуда по зимнему берегу до деревни Койды; Мезенской с той же стороны от Аврамова носа до реки Мезени и с восточной от Мезени до Канина носа.
По Географическим положениям крайние черты Белого моря на картах означаются по следующему:

Пространство Белого моря, измеряемое по картам в прямую линию, [36] составляет самая большая длина от Корельского до Зимнего берега с запада к востоку около 260 верст; Самая большая ширина между Ухт-наволоком на летнем и Тетриною на Терском берегах от юга к северу около 100 верст. Меншая ширина между Зимним и Терским берегами от Золотицы до Пялицы в северозапад около 60 верст. Между Канинским и Святым носами около 150 верст. Естьли же измерять по изкривлению, то длина Белого моря от Кандалакши до устья его между Канинским и Святым носами простирается около 700 верст: но естьли бы кто пожелал знать береговое окружение, так чтоб обмерять объезд его санною ездою тот мало ошибется, когда положит сию окольность около 2500 верст.
Глубина сего моря везде кораблепроходная и безопасная, кроме прохода между Терским берегом и Канинскою землею, где есть известные мореходцам мели называемые северные кошки, и кроме Мезенской губы, где стремительность приливов и отли[37]вов и многие мелкие места для незнающих бедственны. Большая глубина на Генеральной Беломорской карте означена до 160 сажен.
Ежедневно двоекратные приливы и отливы воды по разности местоположений различны. Обыкновенно, т.е. кроме ветров и полнолуния, поднимается поверхность прибылой воды выше палой, в Мезенской губе -------- 15 фут⁽¹¹⁾ .
При Двинских устьях ----------- 5 фута.
При Онеге ----------------7 футов.
О Кандалакском приливе не известно: но по законам естества надлежит оному возвышаться не малопримечательно.
Островов на Белом море, кроме лежащих в Онежской и Кандалакской губах, и подле Корельского берега, весма мало. Они все нежилые, и те, кои лежат подле Терского берега, на морских картах часто сливаются с твердою землею. Один, выключая острова Онежской губы, остров Моржовец лежит от земли отдаленно в расстоянии от Воронова или Кедского носа к северу и северовостоку [38] около 25 верст. Острова лежащие подле матерой Терской земли, от Святого носа, по землемерческим картам означенные, по большой части без имян следующие:
Острова Кукшинные, числом ------ 3,
Зеленцы Булдырки ---------- 5
Без имени -------------- 3
Лумбовские ------------- 3
Без имени -------------- 1
Тож против реки Русинихи ------- 2
Тож по близости Поноя -------- 8
Сосновец -------------- 1
Без имени между Сосновцем и Пялицею - 1.
На летнем берегу против Ухт-наволока остров Жогжин (описание его в писме XV) один. По Корельскому берегу против Калгалакши и Понгомы означается несколько малых островов, кои именуются Лудами. Против города Кеми есть нарочитые скопления таковых же островов, из коих с именами Саторлуды, Горелы и Кузовские. Острова Кнуха и Жумжуй лежат отдаленнее к востоку, и будучи высоки, видны из Соловецкого монастыря в запад к северозападу.
[39] Пред Сумою лежит кучка островов, но имен их не написано.
В Кандалакской губе означено по землемерческой ландкарте 19 островов, но все они не именованы, Один из них против Порьегубы известен, по случаю изобретенных около 1740 года от партикулярных людей приисков самородного серебра и по взятию оных по том под ведомство Берг-Коллегии, которая усмотрев оных безнадежность оставила, называется Медведь. В Онежской губе насчитывается 50 островов, по средине ее параллельно с Летним берегом лежащих. Я нахожу в положении и свойстве их особенное примечание, кое объявлю в следующих писмах.
Жители, населяющие берега Белого моря по Терской стороне, древние Лапонцы или Лопари и Руские; по Корельскому берегу, Кореляки, из них соделавшиеся Рускими и п[е]реселенцы Руские; по Летнему и Зимнему берегам, древняя Заволоческая Чудь, орусевшая по смешению с рускими переселенцами; а по Канинской земле Сямоядцы. Лопари, Кореляки и Сямояд[40]цы сохранили употребление природных им языков: в прочих же один Российской разговор остался. Лопари и Сямоядцы ведут жизнь кочевную: перьвые переселяются два или три раза в год для приобретения жизненных необходимостей, кои натура переменою времен приуготовляет, и живут при обыкновенных летних, зимних и проч. урочищах в шалашах собранных из лесу и осыпанных землею, называя их вежами; последние переселяются часто и по большой части для оленьего корма, и конические их кибитки, собираемые и поставляемые удобно, называя их Чумами, перевозят с собою; Руские и Кореляки имеют жилища постоянные, при малом и ненадежном хлебопашестве. О умоначертаниях и нравах Беломорских прибережных жителей увидите вы описание в следующих писмах.

[41]
Примечание на III писмо
⁽⁵⁾ Кут, древнее нарицательное имя, вышедшее почти из общего Российского словоупотребления. Оно означает конечную внутренность залива, реки, улицы и проч. И так еще в Архангельском областном простонародном языке употребляется. Так означают на прим. кут залива, кут правой или левой озера, кут печной, кутцовая речка т. е. имеющая вершину и конец, а не пролив, Я не находя в нашем языке другого подобного, столько же свойство вещи означающего, простого имени, принял его во употребление, дабы миновать сложности именований.
⁽⁶⁾ От положения сего мыса, приемлет различное название морской берег. Идущей в южновосточную сторону называется Терской, против которого море называется Белым: в северозападную, Мурманской, и море плещущее в него словет Мурманским. Каменная узкая, но высокая гряда составляет его параллельное протяжение с позади лежащим берегом, от коего он при окончании отдалился на 13 верст, От сего ж конца до внутреннего окончания влившейся за него глубокой губы тринадцать же верст, где впадает река Иоконга, давшая название сей губе Иоконскою, Следовательно дает он безопас[42]ное убежище кораблям от штурмов свирепствующих со сторон, кроме северной; но и от сих за островами надежные есть якорные места. Однакож, окружающие сей залив высокие горы, отнимая удобность из него выхода, немогущего принять ветров в пособие, делают сию гавань неупотребительною. Крейсирующие по веснам на высоте сего залива, для спершихся здесь льдов, иностранные корабли, естьли принуждены бывают от них сюда уклониться, то выжидают многое время своего выхода. По близости мысового берега на море приливы и отливы делают стремительное вод течение, против коего сила ветров в поднятии судов не всегда превозмогать может, и для того они ходят отдаленнее в море или по приморскому названию Голомяннее. Сию быстроту водную называют поморцы Святоноским Сувоем.
⁽⁷⁾ Канинской полуостров, которого северной конец называется Канин нос, окружают с западную сторону Белое море, с северную северной Океан с восточную Ческая губа. Прежде сего отделялся он с южную сторону от Мезенской земли сладкими водами двух рек Чижи, падающей в Белое море, и Чеши, в Ческую губу, которые изтекали из одного озера, и сии реки и озеро совокупно давали малым судам между Мезенскою [43] и Канинскою землями проплав: но ныне сие изливающее те реки озеро поросло мхом и соделалось болотом; от него Канинская земля простирается в север около 150 верст. Вся Канинская земля есть камень, образованной рядами гор, идущих от севера к югу, и помещающий между ими болота, на коих растущею яголью питаются олени кочующих здесь Сямоедей. Гряда Канинских гор, унизясь и ознаменовав ощутительно каменное углубленное дно в Ческой губе, протягается по Мезенской округе в ту ж сторону под именем Тиманского или Тиуского камня, до стран окатывающихся к реке Вычегде. С него текут реки на восток и юг в Печеру и Вычегду: на запад в Мезень и самая Мезень. В сем камне во многих местах видны шиферные слои; истекают в нескольких реках нефтяные капи; почему заключать можно, что содержатся в нем флецы каменного уголья. Сверх сего довольно находится там серного колчедана, и бывала завожена разработка медной руды: но боязнь Зырянских, там обитающих крестьян, привела ее в ничтожество.
⁽⁸⁾ Между Поноем и Орловым носом при реке Русинихе в 1740 или в 1741 годах открыта медная руда, и от Берг Коллегии прислано было в Архангельск Горное Правление, а в сем месте учреж[44]дено большое заведение под управлением Саксонских рудокопателей: но по причине худого успеха все сие заведение вскоре уничтожено.
⁽⁹⁾ Описание Унской губы в писме XV. Здесь следует историческое, к ней принадлежащее известие. Государь ПЕТР Великий, едучи для важных своих намерений вторично из Архангельска по Белому морю на яхте в 1694 годе не путешествии в Соловецкой монастырь, захвачен был близь сих Рогов сильным ветром, чаятельно северным с северовосточным, которого стремление и опасность волн, ознаменующих каменья Унских Рогов, не позволяли пособием парусов отдалиться от берега, почему брошен якорь, но усиление ветра надежду на него отняло. Смерть предстояла, и Государь духовным напутствием от бывшего с ним на яхте Архангельского Архиерея Афанасия приготовился. Спасение представлялось в одной токмо удаче. Лотсман указывающий ход в Соловки, принял ее на себя, и Государь на его резоны положился. Яхта вбежала благополучно между Рогов в Унскую губу, и пристала к лежащему на восточной ее берегу небогатому монастырю Пертоминскому, которой в знак благодарения Богу одарован от Великого Государя деньгами, выстройками, землями и рыбными ловля[45]ми. История о сем приключении содержится в книжке под титулом, о высочайших пришествиях Великого Государя Царя и Великого князя Петра Алексеевича на Двину к Архангельскому городу, троекратно бывших, напечатанной в Москве при университетской типографии 1783. В сию губу заведен был первопришедшей в Россию в 1553 году корабль Аглинской для перезимования.
⁽¹⁰⁾ Терского берега ближайшая к югу крайняя окружность или пологой мыс, на генеральной Российской карте, положен при деревне Тетрине: но по генеральной Беломорской карте означается он между деревнями Варзугою и Оленницею, в трех почти милях к западу от перьвых. Следовательно по сей Беломорской карте положен оный южный мыс около десяти немецких миль западнее, и потому в градусах долготы разнствует.
⁽¹¹⁾ Сей прилив, особливо когда веет сильный север, к берегам и в реки стремится весма страшно шумящими, последующий предъидущего превышающими валами, и сие явление отнимает возможность иметь здесь для больших судов рейду и вывозом из Мезени и других рек лесов и прочих тяжелых продуктов пользоваться. Тамошней пажитной скот знает время оного при[46]лива и убирается заранее без понуждения с низких мест в скачки на возвышенные; ибо по начале прилива никакой успешной бег спасти его от смерти не может. Опасности смелого Конюшинского Тюленьего промысла сим приливом увеличиваются.

ПИСМО IV
Недостаток о Белом море сведений - выгоды им представляемые - недостаток выгод, другим морям свойственных - умозрительные опасности - против их действительная защита

Архангельск. 4 Апреля 179З
Хотя вы осмотрели уже Белое море по знатным его частям, но я вас хочу еще при нем удержать. Простое познание о бытности вещи неудовлетворительно для разума, которой стремится найти сея бытности причину и поревается измерить оные причины количество и силу. Желал бы я подать вам о сем море, по крайней ме[47]ре философическое или среднее познание, но будучи перьвый об ней писатель, не имею довольного собрания премногих частных сведений, могущих составить полную об нем топографию, которая руководствовала бы распространению рассуждений, основывая их на сообразности представляемых ею предметов. Гомер, воспевая о Критском Лабиринте, составлявшем в древности одно из седми див мира, сказывает, что Дедал строя его провел тайную нить, по которой примечательные только обозрители, проходя все его разнообразные совращения, могли выходить вон. Наш премудрый архитектор положил во основание великого своего здания не скрытую, но видимую и ощутительную нить разума, но которою редкие люди чрез долговременное блужение едва находят выпускные двери. При таковом недостатке сведений, благоразумие советует, оставя дерзость, пребыть в пределах скромности, Однакож из тех известий, кои я показать мог, есть повод вывесть некоторые заключения, кои ныне намерен я вам [48] представить. Но прежде должно описать выгоды Белого моря, каковые оно нам уже представляет.
Оно произведениями своими и положением пропитывает и часто обогащает поселившихся вокруг его жителей, которые не смотря на смертоносное его, но им привычное угрожение⁽¹²⁾ , привлекают его продукты и заменяют ими свои необходимости, в коих земля и суровость Атмосферы им отказывают. По веснам промышляют они на переносных ветрами и течениях, также на примерзших к берегам льдах Серку, осенью и зимою из полюсных стран в оное море приплывающую; по летам стреляют Нерпу, морских зайцов, Тевяков (порода морских львов), и колют окидав неводами белуг. Рыб ловят, кроме обыкновенных речных и озерных, около берегов морских и в реках семгу, сельдей, канбал, наваг, корюху. Сверх сего по водам Белого моря судоходствуют они на Океан Северной и ледовитой, для лову трески и Палтасины и для промыслов моржевых, белужьих, песцовых; олень[49]их и белых медведей. Сверх собственного употребления ворвани, кожи рыбы, доставляют они чрез Архангельск валовым количеством в торговлю сало ворванное, кожи серочьи, нерпичьи, заячьи, моржовые, оленьи и песцовые; сало оленье и медвежье; соленые рыбы, семгу, сельди, палтасину, а особливо треску соленую и сухую, как коренную и здоровую пищу всех подвинских жителей. Для мелочной торговли доставляют они замерзлые и сушеные рыбы канбалы, наваги, корюхи и сельди, подающие жителям хорошую и дешевую пищу.
Географическое положение Белого моря дает существование торгам внутреннему и внешнему, доставляя оные обселяющим его жителям посредством выгоды в кругообращении всей Российской коммерции и умножении чрез то казенного интереса. Внутренний торг городов Колы, Кеми, Онега и Мезени с Архангельским; куда они привозят свои избытки на мореходных судах, не только облегчается, но единственный находит способ по[50]лучать оттуда необходимые жизненные надобности.
Внешний торг чрез сие море начался сперьва от случайности. Агличане, искавшие чрез ледовитой Океан в Ост-Индию прохода, зашли в него в 1553 годе и узнали маловедомую им тогда Россию, которая с того времени открыла всем Европейским народам внешнюю свою торговлю: а сия возпричинствовала в 1584 годе к учреждению первого в России порта и города Архангельского, названного с начала Новохолмогорским городом.
Второй порт на Белом море в Онежской губе, при лежащей на устье реки Онеги Устьенской волости, открыт для внешнего торга, в начале второй половины сего столетия. Из Онежского порта отпущаются в Европу из казенной продажи пильные леса; но с открытия в том месте в 1780 годе города Онега, начинают сверх сего тутошние граждане торг в Норвегию.
Для такового же лесного отпуска назначен еще был третий порт при устье реки Мезени: но суровые еже[51]дневные приливы и отливы, о коих в предъидущем писме упомянуто, препятствовали и уничтожили успех сего открытия.
Из сих портов первый имея свободной вход⁽¹³⁾ и пространную гавань, а оба безопасные рейды обилуют жизненными для мореходства припасами, и представляют посредством своим способность сообщения со всеми частями света, как свойство и преимущество доставленное от натуры Белому морю, наравне с прочими всесветными приморскими пристанями.
Внешняя, с приморскими Европейскими Державами, коммерция Архангельского порта приносит Короне пошлинного сбора до 238210 рублей 15¹/₂ коп. а Государство выигрывает перевесом торга до 1150000 рублей. Онежского порта пошлинного сбора до 1010 руб. 33³/₄ коп. Балансового выигрыша до 17804 руб. 10 коп. ежегодно⁽¹⁴⁾ .
Могущество Российского военного флота, со стороны Белого торя, подкрепляется строением в Архангельске на казенной верфи линейных кораблей до седмидесяти-четырех-пу[52]шечной величины, и фрегатов, также малых военных и ластовых судов, из лесов лиственничных и сосновых, растущих по Двине и в нее впадающим рекам. Сии корабли, по выстройке и вооружении, чрез воды оного моря выводятся в те места, где требует их Государственная надобность: и из числа их несколькие имели участие в славе изтребления Турецкого флота при Чесме.
Упражнение Беломорских окружных жителей в сообщении между городами и селениями, так же в необходимости морских промыслов и следовательно во всегдашнем мореходстве, приготовляет из них для Военного флота привыкших морских служителей.
Таковы суть выгоды Белого моря: но остановимся, любезный приятель! на сем пункте их возвышения, и обратим чувствия наши на пучину гремящую тресками морозов, раскалывающих преогромные льды и разносящих громовые удары, отзывающиеся подобно потрясению страшных цепей; коими натура сие море оковывает.
[53] Сии заклепы и кандалы суть соседство ледовитого Океана и усиливаемая оным суровость Атмосферы. Два сии непреоборимые бедствия держат Белое море заключенным ежегодно восемь месяцов, начав от Октября, и едва оставляют его свободным только на четверть года. В Октябре замерзают устья Двинских и других впадающих в него рек, заграждая тем входы и выходы судовые, а весною хотя в Маие оные отворяются, но Беломорское устье по большой части до конца Июня, а иногда до начала Июля, заперто бывает наносимыми полюсными льдами, с коих веющие северные и северовосточные ветры на всю страну нашу наносят хлад и мраз. И так в сие время, когда во всем междуполярном свете безпрепятственное происходит кораблеплавание, мы лиш только с жалостию взираем на оное. Весною не прежде Маия, когда вскрываются реки, начинается наше мореходное сообщение, и то во внутренностях Белого моря; а иностранные корабли и Кольские суда почти ежегодно до исхо[54]да Июня и часто до перьвых чисел Июля не могут нам показаться, ожидал над устьем Беломорским относа оттуда вечных льдов, в их холодное отечество⁽¹⁵⁾ .
Умозрения представляют от сей невыгоды многие препятствующие следствия. Самое же дело показывает невозможность деятельности военного флота, таковой от него во всякое время ожидать можнобы было и утверждает неудобность содержания при Архангельском порте, Российскому купечеству, национальных торговых кораблей; ибо сии корабли, отвезши свой груз в чужестранную Европу, не могут тогож лета обратиться в отечество, почему долженствуют зимовать с людьми в чужих землях без действия и следственно съедать все пользы, каковые кораблесодержание приносит. Следовательно разпространение нашего собственного купеческого кораблеплавания лишено вовсе успешной надежды.
Но с другую сторону, сие естественное помешательство мы должны почитать благодетельным строительством попечительствующей об нас [55] природы. Ибо Канинской нос и полуостров, такъже положение между им и Святым носом, составляющее устье Белого моря, суть врата и твердые забрала, которые удерживают страшный внутрь его вход состаревшихся льдов северных. Хотя пространство между Святым, и Канинским мысами кажется немалое и составляет по картам расстояние около 150 верст, но оно несколько южнее под 67¹/₂ и 67 градусами полюса, между мысами Орловым на Терском и Конюшиным на Канинском берегах, суживается до 100 верст. Сей сжатой пролив занимают еще лежащие в доль его в два яруса полосы мелей, называемых северные кошки, которые хребты или возвышение свое противу-поставляют оным, многосаженной толщины, великим ледяным полям, кои стесняя одна льдина другую и остановясь на сей неподвижной обмелелости крепко смерзаются, и таким образом как будто в некоторой обширной воронке задерживаются от входа во внутренность Белого моря. В таковом положении стесненные льды: нередко [56] держатся и запирают проход судам до июля месяца или, пока не появятся западные, южнозападные, южные и южновосточные ветры, кои с помощию умножения речных вешних вод в короткое время отогнать их оттуда, и отворить проход судам удобны. Иное дело было бы, естьлиб не доставало вышеописанной утешительной заграды, и льды, занесенные зимою и весною, внедрились в Белое море. Они бы там оставались по большой части во все лета или по крайней мере до позднего разтаяния. Производимой и питаемой великим их количеством холод сколько противоборствовал бы теплоте, столько отгонял оную, преломляя и удерживая, густотою испарений, лучи солнечные. Набитое ими море, подобно леднику, содержало бы всю Архангельскую Губернию в непрестанной стуже, и кораблеплавание встречало бы везде опасность. Тогда для изгнания их в пространство океана, требовалась бы сила помянутых ветров долговременная; чего от обыкновенного непостоянства нашей Атмосферы ожи[57]дать не можно. Словом, наш воздух суровее был бы Кольского и Архангельская Губерния не могла бы принесть Государству тех разнородных интересов, каковые теперь она представляет. Мы читаем в путешественных описаниях северных земель, что к Гренландскому мысу Фарвель, лежащему под 59¹/₂ градусом северной широты, между Бафинским заливом и ледовитым Океаном; часто Датчане, владеющие сею землею, чрез два или три лета с ряду, по причине прижатых к нему ветрами и обмелевших при берегах его льдов, дойти не могут: но наше море, весма севернее оного мыса лежащее, гораздо больше подвержено быть могло бы сей бедственной неудобности.
Теперь опять обратимся л. д. к частным Беломорским описаниям, Я намерен вас приближить к ожидаемому вами окончанию, и сего ради поведу вас чрез гряду каменных островов, в Онежской губе лежащих, до Соловецких островов и славного монастыря, от них название получившего.

[58]
Примечания на писмо IV
⁽¹⁴⁾ В пример поражающего страхом, но приморцам обыкновенного, приобретения выгод, привожу я Конюшинской их серочей промысел, упражняющий Мезенской округи жителей. В феврале до половины Апреля собираются они на берег Канинского полуострова, при коем есть осыпанной крупными камнями вытянувшийся в море мыс, называемой Конюшин нос, подле которого стремительные Мезенские приливы и отливы вод мчат прикосновенно ко краям его лед. В сие время раждают на таковых льдах детей, воспитывают их и для нового зарождения сходятся Утельги с Лысунами. (Совершеннолетие мужеского и женского полов, серочного рода водноземных зверей, сими именами различается, и каждогодной возраст особое имя носит, о чем от меня показано в Новых ежемесячных сочинениях, Часть XXV). Промышленики с сего мыса и с других берегов, имея в руках дубину, на поясе нож, около себя опутанной долгой ремень, за пазухою или за плечами в котомке хлеб и по надобности привязываемые к ножным подошвам, наподобие лыж, доски называемые ламбами, шириною в одну, длиною в пять и шесть пядей, бросаются по одиначке на те стремительно [59] бегущие льдины, не ожидая товарищества своих соучастников, без лодки и других обнадеживающих пособий. На сих льдах бегают они ища добычи и переносясь своевольностями моря, течения и ветров, то в север к Канинскому носу, то в юг к реке Мезени, то в запад под Терскую сторону и к острову Моржовцу: и во время шестичасного отлива и шестичасногож прилива скорым образом иногда переезжают великие расстояния. Но таковые поиски, не смотря на соединенные с ними страхи, не всегда награждаются добычею, и недостаток в хлебе принуждает иногда промышлеников выбираться на берег с тощими руками. Сыскав зверя одного, двух и по удаче в разных местах до пяти, убивают их в нос палкою, снимают кожу с прицепленным к ней жиром, связывают в тюк и таскают за собою, прибираясь к стороне льдов, бегущих о берег, на которой вскакивают. В сем последнем случае не смотрят на отдаление того места, с коего пустились, ибо, для поклажи добычь и для запасения себя новым хлебом заблаговременно, по всему пространству берегов, учреждения сделаны
Сие простое сказание не представляет страха кроме содрагающего воображения, что надлежит предаться хрупкости [60] льдин, одна другую ломающих; предаться необозримому, кроме оставленного берега, пространству моря; предаться своеволию ветров, сие море обуревающих; предаться быстроте течений, переносящих с шумом по отдаленностям, подпору и надежду жизни, лед. Но обнимает ужас, когда предстанут обстоятельства сего плавания: ибо лед, на коем бегая или ходя надлежит приискивать добычу, скопляется многими великими полями и крупными и мелкими глыбами, кои часто преламываясь не смыкаются плотно, и полость между ими воды замещается измельченными льдинами, что называют шугою, коя человека поднять не может. Тут для нужного перехода требуется опытное искуство, к которому, в прибавление, необходимы помянутые ламбы, коих пособием перебегают жидкость шуги. Ибо как от давления ноги человеческой пригнетаемой его тяжестию, мелкие льдинки, на воде плавающие, утопают, то в предупреждение сего потребно, чтоб скорость переступки ног, одна другую обоюдно свобождала от погружения. Но таковая необходимая скорость ног, еще не будучи довольно к удержанию человеческой тяжести достаточною, пособляется широкою плоскостию ламб, одерживающих скорость погружения; для чего сии ламбы к но[61]гам привязывают. Таковым удивительным образом перебегают они чрез жидкость шуги на твердые и большие льдины, по коим для способного хождения отвязывают ламбы. Легко уже видеть, сколь тесно обычная смелость промышлеников сближается с их смертию, и сколь ненадежна нить проворности к удержанию ее пресечения. Часто при самом вскакивании на шугу или при частых переправах чрез оную, ламба за льдину концом задевшая опровергает смельчака, в водное стремление и собственная его тяжесть в миг предает его поглощению вод; и часто ветры относят с ним лед на пространство моря, где голод окончевает жизнь его и проворство. Все сии опасности превозмогает привычка, соделавшая сей способ приобретения насущного хлеба, по пословице, второю натурою: а славолюбие отличных смельчаков поощряется похвалою от своей собратии заотменные дерзости против замахов смерти. Таковою почестью многие превозносятся неменее оливной или пихтовой: короны древних атлетов; смерть ежегодно насыщается многими из них мертвецами, и родственники потерю ближних не считают дальною утратою.
⁽¹⁵⁾ Сие счисление извлечено из десятилетней сложной суммы с 1783 до 1793 годов. Ибо по щетам Архангельской Портовой [62] Таможни в сих десяти годах в привозе было в Архангельск из иностранной Европы товаров на 6412020 руб. 40³/₄ коп. в отпуске туда из Архангельска на 17908009 руб. 81¹/₄ коп.; следовательно перевес в пользу Российского торга, 11495989 руб. 30³/₄ коп. и так одногодная сложность выходит около 1150000 рублей. Пошлинного сбора в тех 10 летах Российскими деньгами 2337025 руб. 86¹/₂ коп.; серебром ефимочным 161 пуд 21 фунт 46³/₄ золотников, которое, полагая по его внутренней доброте 24 рубли за фунт, составит 145075 руб. 68³/₄ коп., и так пошлин Российскими деньгами и серебром в 10 лет 238210 руб. 55¹/₄ коп., а одногодная сложность 238210 руб. 15¹/₂ коп.
По щетам Онежской таможни в помянутые же десять лет, в привозе было из иностранной Европы в Онег товаров на 5606 руб. 37³/₄ коп., в отпуску оттуда из Онега, по большой части лесов и небольшого количества прочих товаров, на 183647 руб. 38¹/₄ коп., следовательно перевес в пользу Российского торга 178041 руб., и так одногодная сложность перевеса 17804 руб. 10 коп. пошлинного сбора; в теж 10 лет Российскими деньгами 8877 руб. 12³/₄ коп., серебром ефимочным 1 пуд 11 фунтов, 9 зол., которое полагая по [63] его внутренней доброте по 24 руб. за фунт, составит 1226 руб. 25 коп., и так пошлин Рускими деньгами и серебром в 10 лет 10103 руб. 37³/₄, а одногодная сложность 1010 руб. 33³/₄ коп.
⁽¹⁴⁾ В Архангельскую речную гавань могут корабли входить чрез бар при палой воде на 12, а при полной на 15 футовой глубине: на Онежской рейде грузятся они на 2¹/₂ и 3 саженях.
⁽¹⁵⁾ Собственные Беломорские и речные; льды, составляясь в одну зиму, и следовательно не делаясь толь несравненно толстыми, как льды полярные, по веснам частию внутри Белого моря растаявают, и частию остатки их в северное море выносятся.

[64]
ПИСМО V
Вероятность о свойстве подполюсных земель и разширении его к югу - Приметные везде древнейшие осадки и древние извержения - Гряда каменных островов, составляющая хре6ет морских гор - Ее направление, протяжение и окончание - Возвышение островных холмов и глубина моря - Соловецкие острова - Почва их составляющая - Умозрительные заключения

Архангельск. 2 Апреля 1793
Земля под полюсом и от него к югу, гораздо далее Арктического круга, кажется, без сумнения состоит из голого сливного гранита. Путешественные и сказателные описания вразумляют нас таким образом о Гудзонском заливе, Лабрадоре, Терраневе, Гренландии, Шпицбергене, Новой земле, Чукоцком носе, о северозападных берегах Америки и о всей почти северной Америке. Норвегия; Лапландия и Карелия теж представляют [65] изображения, Таковое каменное существо простирается далее к югу уже грядами, великими и меншими. Уральской хребет, начинающий и протягающий свою гряду чрез всю Новую Землю и Вайгач; Олонецкие горы, отроги Лапландских северных высот; хребет идущий вдоль Канинского полуострова и простирающийся по Мезенской округе под именем Тиманского камня до реки Вычегды и далее; кряжи по рекам Кулою, Пинеге и по Двине суть стебли, производящие многие отрасли: но виды Каменного вещества, подвигаясь к югу, примечательно переменяются по большой части в известковые, алебастровые, гипсовые и пещаные. Естьлибы землемеры при Наместничественных действиях замечали горы с их свойствами, тогда бы мы могли яснее познавать историю орографии но во ожидании общего в просвещении вкуса и приближаясь к моему намерению могу сказать, что я сам видел Поверхность земли, по летнему Беломорскому берегу от Унской губы к западу и заворотясь около Ухт-наволока к югу вдоль Онежского залива до Кянды и [66] близ лежащей к ней губы Ухотской, преисполнена по горам и усыпана по берегам крупными и мелкими гранитными кругляками. Пильнемской наволок начинает от моря невысокой, протягающейся к югу хребет известкового камня. Река Онега истекая устьем по серому каменью; верховьем и срединою своею во многих местах пресекает гряды известкового измелченного плитника, который от города Каргополя, составляя под ним грунт, доходит до реки Двины, где он представляется сливными слоями. Корельской берег от деревни Нюхчи начинает белокаменной хребет, идущей поперег реки Онеги при Бирючевских порогах: впрочем составляет он подножие Олонецких и Лапландских гор. И так в сих странах везде видимы следы древнейших ожестелых осадок и, следы древних из внутренности земной на поверхность извержений.
Гряда островов, простирающаяся вдоль Онежской губы по ее средине, оставляет хребет морских каменных гор. Она началась из самого [67] кута или конечности сей губы простирающейся в длину от юговостока в северозапад, а кончится усечно Соловецкими островами. Оба окончания сей гряды ознаменованы религиозными памятниками; на одном южновосточного конца острове, называемого Кий, воздвигнут Крестной монастырь; а северозападной украшается монастырем Соловецким и скитом Анзерским; всеж прочие, между ими лежащие острова нежилые, и потому сведения о них в правительственных местах не обретается, тем паче, что они ни к одной округе поныне не причислены и не описаны. По сказаниям Онежских мореходцов, вся гряда сих островов, особливо от южнозападного их конца, состоит из сливного серого камня. Есть из них несколькие крутовозвышенные, другие плоские; некоторые имеют берега утесистые, другие лещадные пещаные, а иные осыпаны измельченными круглыми камнями; все поросли лесом, кроме луд; ибо название Луды принадлежит вообще островам голым. Сих островов и луд нащитывается по картам [68] 50, и как оне не имеют общего имени, то по каменному их сложению назвал я их каменными островами. Собственные их наименования, начав от юговостока или из кутового окончания Онежской губы к северозападу, суть следующие.
Разметанные в окончании губы острова:
Седьдяные -- 4
Горонтьев ---1
Кий ------1
Береговые ---2
Шагланд --- 2
Баклам ---- 1
Непа ----- 1
Безимянные -- 6
Осинки ---- 3
Пурлуда ---- 1
Пулнот ---- 1
Кондостров -- 1
Перхлуды --- 8
Бортовы ---- 3
Негостров--- 1
Шужмуи --- 2.
Кузеги или Кузега 6.
Соловки ---- 6
Всего------ 50 островов⁽¹⁶⁾
[69] Протяжение сей гряды идет, около 200 верст, параллельно северовосточному берегу Онежской губы. От острова Непы идут они почти прямо в северозапад и кончатся из числа Соловков собственно Соловецким и Анзерским островами. Отсюда Белое море к северу свойственную ему глубину начинает, Большее возвышение холмов на сих островах прямо не измерено, а по скаскам мужиков простирается оно до 15 сажен от морской поверхности. Большая глубина воды на Генеральной Беломорской карте замечена близ Соловков к северу 24, а около половины Онежской губы 25 сажени; и так, естьли к сему углублению моря приложить показанное возвышение островов, то выдет прямая мера высоты сих морских гор от их подножия.
Соловецкие 6 островов, оканчивающие сию каменную гряду, называясь вообще Соловками, имеют каждой собственные имена. Они отличаются от предъидущих сливнокаменных островов составом изломанных, и округленных дресвяных, полуперегорелых [70] и мало опаленных гранитных камней, засыпанных дресвою и обнаруженных сверх оные, и потому они суть каменнодресвяные насыпи, окруженные по берегам на немалое в море разстояние разметанными малоопаленными и в природной плотности оставшихся крупными кругляками, Дресва составляющая почву островной земли и засыпавшая округленные камни, кроме множества их на поверхности обнаружившихся, покрыта тонким ополосканным с верьху дождевою водою слоем сажи, которая в озеленевших уже и в непрорастших еще местах разрывающую ее руку марает. Таковой сажной слой находил я во всех местах, где я был, т.е. на островах Соловецком, Муксалмах и Заяцких. Правда, оказываются на сих островах, особеннож на Соловецком, других видов земли, как то местами глина, из коей делают кирпичи, также песок и тина; но главную массу составляет дресва обнаруживаясь везде несравненно в большем количестве. Берега околоостровные и ближних к монастырю озер дресвяные; [71] при кладбищной монастырской Онуфриевской церкви в изготовленных могилах оказывается до дна дресваж с тонкими непорядочными глиняными слоями; на Заяцком острове близь церкви вырытая, может быть для колодца, яма глубиною в две сажени не кажет в стенах своих и на дне ничего кроме дресвы и каменья; голые или непрорастшие на том же острове места обнаруживают одну дресву. Поверхность оных насыпей состоящая из крупных округленных камней, везде ими отличается. В ближней окольности Соловецкого монастыря, хотя и обраны для дивной его выстройки каменья, но в прочих местах, как на самом оном острове, так и на других, везде представляются большие округленные кабаны, на мелких засыпанных дресвою камнях лежащие. Таковые насыпи во внутренностях островов покрываются одернелостию растений и затеняются лесами: но со стороны морской по всем почти берегам, кажут устрашающее изображение диких куч, кои не имея дресвяного замещения представляются [72] рыхлыми. Сей прибережный каменный размет простирается в некоторых местах по лещадям около трех верст в море, и каменья оказывает сверх водной поверхности усечными к глубине краеграничиями.
Вот л. д. первоопытное изображение Беломорской гряды каменных островов! но совестно должен я вас предъупредить, что не видал я ее кроме Соловков, а собирал об ней известия издавна и примечал положение земель, переезжая неоднократно Онежскую округу. Я доволен, что вы и я, первые услышим возражения или недостатки, принадлежащие до ее истории.
По основаниям умственного естествословия легко уже представить, что причина бытности сей каменной гряды была подземное потрясение; что внутренний огонь, причина оного землетрясения, соделав одновременный Вулкан, вырвался на месте Соловков; что сей огонь, переломав вывороченный силою его слой гранита, пережег его в дресву, разметал перемятые, непережженые его крохи или округ[73]ленные его куски по окольностям своего вулкана или отверстия и что после сего действия дно окружающего моря соделало осадку, оставя края каменного размета усечными, т.е. не изподоволь обрежающимися⁽¹⁷⁾ .
Осмотря яростное действие естества, пора уже приближиться к благодетельным его исправлениям. В следующих писмах увидите вы утешительные его строительства и за ними способствования изобретений человеческих.

Примечание на V писмо
⁽¹⁶⁾ От сих островов по разнице токмо известно, что на Кондострове растет лиственичной лес: на Бортовых ломали гранитной камень для лестничных ступеней в Соловецкой монастырь.
⁽¹⁷⁾ Понятие о сей усечности принял я из примечаний в разных местах моего путешествия в Соловки Будучи занят основанием о размете камней из Вулкана, и смотря всегда из сего пункта зрения, сомневался я о причине окончания сего размета усечною чертою, а не исподовольным обрежением; каковое ему механизм придать был должен [74] но взяв мнение о возможности осадки и увидев, что в осадившемся краеграничии не видно боле на дне морском ни одного камня согласил сие явление.

ПИСМО VI
Соловки состоят из 6 островов - Их собственные имена и положения - Отдаления от разных стран - Соловецкой остров собственно - Его происхождение - Почва - Заключение о знаках перемены земной-Разсуждение об одернении - о затруднительности сего задернения - Растения - Животные - Атмосфера

Архангельск. 18 Апреля 1793
Острова Соловецкие, вообще называемые Соловки, оканчивают к северозападу, как уже показал я гряду каменных островов, лежащих вдоль Онежской губы. Сие окончание равно лежит по параллельному градусу с летнесторонскою твердою землею и Ухт-наволоком под 64°40' северной широты: восточное их отстояние от острова Ферро; на картах полагает[75]ся под 53 градусом. Под именем Соловков считается 6 островов, т. е. собственно Соловецкой, Анзерской или Колгуев, два Муксолмы и два Заяцкие. От Соловецкого к востоку лежит Анзерзкой, а от сего к западу Соловецкой, с восточной же лежат к югу подавшись, Муксалмские, а вдоль западной стороны южнее всех Заяцкие острова. Соловки разделяются между собою узкими каналами или Салмами⁽¹⁸⁾ , пространнейший из них между Колгуевым и Соловецким около пяти верст считается: Салма, между Муксалмы и Соловецкого, усыпана большими каменьями и быстрота прилива и отлива здесь весьма стремительна, почему ее называют Железными воротами; но канал между обеими Муксалмами не судопроходен и в палую воду по камням переходить его можно.
Острова Соловецкой Муксалмы и Заяцкие, берега имеют низкие, а средины возвышенные: Анзерской же, напротив того берега возвышенные, а средину плоскую или униженную, кроме одного высокого бугра называемого горою Голгофою. Анзерской или Кол[76]гуев остров фигуру имеет весма подобную конской нижней челюсти, протянувшейся от запада к востоку длиною 16 верст. На замке сей челюсти, обращенном к северу, вливается внутрь острова 4 версты губа Троицкая⁽¹⁹⁾ , в куте которые выстроен скит Анзерской. Остров большой Муксалмы длиною представляется от запада к востоку 18 верст; малой Муксалмы в туж сторону 10 верст; оба, один в другого вдавшись и представляя безобразную фигуру, простираются от севера к югу 15 верст. Заяцкие оба острова протягаются 3 версты: малой из них окончевает к югу мыс, называемой Красной наволок. Сверх сих больших островов окружен Соловецкой остров немалым числом луд, формирующих голые островки, которые от Соловьян по большой части общим именем Сеннухами называются; и не заслуживают, кроме равного с большими каменного сложения, особенного замечания. Прилив морской мимо Соловков идет от севера к югу в Онежскую губу. Обыкновенное возвышение воды бывает 3 фута.
[77] Разстояние Соловков от Ухт-наволока до Анзерского 35, до Муксалмы 50 от Орлова носа до Муксалмы 30. Совокупно отдаляются они от Архангельска в запад около 250; от Онега в северозапад с небольшим 200, от Кеми в восток и юговосток 70; от Сумы в северовосток 55; от соседствующих тоя же каменной гряды островов называемых Кузеги, около 10 верст, все в прямую линию.
Теперь пойдем мы л. д. на Соловецкой, собственно, остров: но сперьва на таковой, каковым его представляет натура.
Он из своей собратии величайший; протягается от севера к югу 25, от запада к востоку, по большому разширению 15 верст: фигуру имеет несколько подобную яйцу, которого острой конец обращен к югу и называется Печак или Песчаной мыс. Средина его возвышена и ознаменуется разметанными буграми, из коих некоторые протягаются от северовостока к югозападу грядами верст на десять; но большая часть одинакие и составляют инде [78] вид конический, не возвышаясь однакож от своего подножия, по сказкам, более десяти сажен, Впрочем состоит он из бугров и глубоких ям, из коих замкнутые землею, наполнясь атмосферною водою, составляют озера, а отверстые с моря формируют губы или заливы морские. Сверх сих бугров и долин повсюду осыпан сей остров болшими и малыми округленными камнями, частию и в полности обнаруженными. Возвышения бугров, как выше означено, хотя не весьма велики, но углубления в губе, называемой Глубокою, насчитывают до 70 сажень, чего и в окольном близком море не примечено. Озер, на нем, по карте прилежнейшего ключаря Кузнецова, означено 177, но в описании говорит он, что еще нескольких не знает, для того что время, между церьковными службами, надолго отлучаться ему не позволяло. Глубокие озера, лежа на каменной почве, натурально содержат прозрачную воду и вкусную рыбу: но озера на мелких впадинах, моховыми поростами [79] затягивающиеся, приняли от согнивающего мха цвет и вкус воды, сему веществу сходственный, от чего плодящаяся в них рыба вид и вкус переменила.
Большие две губы, вливающиеся внутрь острова, называются Сосновая и Глубокая (Малые губы, для сокращения, миную). Перьвая влилась с северную сторону, а последняя с восточную от острова Муксальмы: обе помещают внутрь себя много островов, лесом поросших. Глубокая губа едва не пересекла острова на две части: ибо перешеек между ею и монастырем составляет около двух верст разстояния.
Земля, составляющая почву сего острова, есть дресва, и полупережженый одресвелый камснь. Поверхность ее как будто насеяна разбросанными, обнаруженными и полуобнаруженными, болшими и малыми полудресвяными, а на берегах негорелыми округленными каменьями. Ее покрывает везде ополосканной дождем, тонкой слой сажи: но есть небольшие пространства глиняные и пещаные, кои насильственному со дна морского вывер[80]жению каменного слоя сопутствовали. Есть так же и болота, но оне суть последствия и произведения атмосферического; благодетельства. Мелкие впадины, наполняясь дождем, обыкновенно в северных странах затягиваются моховыми поростами, сперва как будто сеткою, которая разширяясь и наростая с верху согнивает низом, огущает чрез то воду, делает потом дыбучий проход, и наконец огустевший турф. Таковые заростшие озера есть на острове уже огустелые и есть еще неудобопроходные. Около монастыря, для соделания сенокосов, наполняют ямистые места навозом из скотских дворов, что производит чернозем; листья древесные, трава и самые согнивающие вообще растения, также помет птичей и звериной, покрывают от времени до времени дресву черноземом; но все то последствия, производимые строительством благодетельствующие натуры и последствия случайности. В писме V показал я усмотренные мною при кладбищных могилах и на Заяцком острове, о внутренних свойствах островных [81] почв доказательства, кои ясно представляют древние знаки ужасного действия естества, без сумнений многократно преобратившего вид лица земного.
Возмите л. д. в разсуждение, коликих веков или лучше тысячелетий требовалось, с того неизвестного времени, в кое сии острова формировались; для перьвого утучнения толь жестокой и сухой почвы? Пусть оную из перьва, теж безчисленные стада чаек, каковые: и теперь около берегов островских ведутся, унавоживали; пусть приносили в своих желудках семена растений, или пусть оные стремлением воды и ветров на остров доставлены: но оно могло удержать от снесения порывающего силою ветров как самой помет птичей, так и семена на дресвяной гладкой поверхности, коя по подобию песка не вспыливается и не завьюжается? и еще по столь непонятном нам остановлении помета на дресве и по перегорении оного, как могли семена развязать нежные свои ростки и открыть их пред действием ветров, зазнобляющим и совокупно [82] опаляющим большие древесные возрастения? В следующих путешественных моих писмах увидите вы описанную сию палящую силу ветра (писмо ХII) и свидетельствующие еще ныне неодерневшие на Заяцком острове места (писмо ХIII).
Не смотря на сии препятствия, убежденные состарением времени, мы уверены, что не было уже нужно для сей нововозставшей земли вторичное всемогущее изречение определение о произращении былий и древес с семенами (бытия гл. 1, ст. 2). Натура, один раз принявшая силу, имеет многоразличные и многомощные стези, к повсюдному оные излиянию для произведения порученных ей строительств. Таковые ее способы в ясных изображениях не редко мы усматриваем. Ходя по острову Муксалмы увидел я узкое, крутое, от поверхности земной аршина на два поднявшееся возвышение, кое с южную сторону покрылось до верха густым и толстым сплетением тонких кореньев, подобно войлоку, и на сем сплетении отцветала и завязалась уже ягода Воро[83]ница. С северную сторону то был голый надвисло стоячий камень, а с южную задерневшие сплетения, поросты сего древесноватого ягодичного растения, согнившего уже с низу и превратившегося в землю.
И так находим мы теперь на Соловецком острове растения, из хвоистых дерев сосну, ель, и можжевельник: из лиственных березу, осину, ольху, иву, рябину и мало черемушника; из плодовитых кустарников малинник, черной смородинник, шиповник и дикой перец. О классах и породах трав и о различии оных не могу я сказать. Я только усматривал мало различающуюся зелень и кормящегося ею скота: но признаюсь в малом познании Ботаники. По описаниям ключаря Кузнецова и по словесным сказаниям явствует, что ягоды родятся на мхах и болотах изобильно, морошка и клюква; по пригоркам растет брусница, черница, голубель и вороница, в наших странах называемая сцыхою, сверх сего прозябают грибы и губы разных родов. Из помянутых лесов немно[84]гие попадаются годными в постройку, но дровяных, необходимых в здешнем климате, великое изобилие.
К умножению произведенных строительством самого естества растений, усилия человеческие едва успели присовокупить небольшое число коренных и лиственных насевок. И так в огородцах, стенами монастырскими от ветров защищаемых, садят в малом количестве репу, редьку, морковь, картофели, лук, чеснок, капусту зеленую: но к удивлению украшается Архимандричей огород рапонтиковым листьем, и сие Сибирское растение за несколько уже десятков лет посажено начальством монастырским под общим Российским званием черенкового ревеня: но о качестве корней и о здешнем его употреблении узнать не удалось.
На полях, неподалеку от монастыря возделанных и скотским навозом удобренных, сеется и снимается урожайно одна репа. С посевом редьки делан был опыт, но не удался. Она родится хорошо на Колгуеве острове около Анзерского скита. Рав[85]ным образом в посеве ячменя делан был опыт: но ранние морозы во время цвета оной побивали. Животные четвероногие на острове лесные и водноземные и разведенные суть лошади, быки, кошки, крысы и лягушки; дикие олени, лисицы, зайцы и белки; серка, нерпа и морские зайцы. Быки и кошки заведены домоводством; олени охотою начальствующих; лисицы, зайцы и белка приносные с твердой земли на льдах; серка по веснам из северного ледовитого океана в Белое море пригребающая; нерпа и морские зайцы завсегда во оном около островов пребывающие и на берега выпалзывающие; крысы привозимые с хлебными припасами. О происхождении лягушек сказать не знаю: змиев и ящериц вовсе нет.
Воздушные животные одне видимы в превеликом множестве в монастыре и по берегам морским большие чайки, которые подобно домашним птицам людей не боятся. По зимам, сказывают, прилетают вороны, когда чайки, по причине замерзающих около островов пространных припайков, [86] от монастыря в море отлучаются. В монастыре ведутся полевые голуби, но они содержатся нарочно даваемым хлебным кормом, и потому соделались домовыми.
Насекомых воздушных, мух, комаров и проч., бывши тамо в начале Июля, как в теплейшее время года, вовсе я не приметил. В кладовой монастырской палате, висящие чрез шесты на просте лисьи, куньи и других зверей мехи свободны от моли, которую в наших местах летающие насекомые в меховую пушь внедряют посредством своих яиц. Вши здешних жителей, сказывают, не безпокоят: но жалуются они на премножество блох и несколько на клопов.
Рыб достают монастыряне в море селдей, и иногда наваг, в озерах щук, окуней, лещов, плотву, ершов, налимов, и проч.
Состояние Атмосферы, в бытность нашу на островах, было теплое при легких переменных ветрах, дующих с южнозападной половины компаса. Не было со мною термометра; но в полдень и далее жар солнечной [87] не безпокоил; в ночь, как казалось, теплота была около 12 градусов Реомюровых; следовательно самая приятная была погода, и все монастыряне ходили в легком платве.
Сказывали при том, что сею приятностию погоды в летнее время постоянно пользоваться они не могут; ибо сколь скоро направится сильной ветер от севера, особливож от северовостока, толь скоро от его холодной пронзительности укрываются шубами и согреваются в теплых покоях, которые во все лето нагревают. Морозы бывают внутрь острова самим островитянам несносны: но около берегов морскими запорами облегчаются. Зимою, как губы островские и проливы, так самое море около островов замерзают, и примерзший к берегам, на немалое пространство, лед называется припайком. Часто таковые припайки ветрами и течением отламываются и относятся в море, и часто приносные с других берегов ледовые поля к сим припайкам примерзают. По сему переезд на твердую землю с острова [88] пресекается, Отдаление открытого моря, по причине сих припайков, морозы делает жесточайшими, а близкое его отверстие, испарениями скорее наносит теплотворную отраду монастырцам. Глубину снегов внутри монастыря прогребают они для прохода к церквам и в двои выезжие из монастыря ворота, и сими проходами как будто глубокими сухими каналами пробираются в надобные места.
Ясность воздуха едва ли когда здесь бывает прозрачная: ибо во все время бытности моей в Соловках погода была солнечная и небо без облаков, но яркость лучей солнечных, выключая небольшое время стояния сего светила в стороне меридиана, терялась в тусклости, и можно было без дального оскорбления глаз смотреть на самое солнце. Таковая тусклость не одному здешнему месту, но по уверениям мореходцов всему Белому морю свойственна⁽²⁰⁾ . Я восходил неоднократно на самую высоту монастырской колокольни, желая обозреть окружность; но вид был всегда сумрачен. Нельзя было с восточную [89] сторону чрез остров видеть моря, и Анзерской остров едва отличался от Соловецкого. В южнозападной стороне во мгле означались плоские, а в западной северозападной два высокие острова. Первые из них называли монастыряна, по тупому любопытству, равно как и лежащие кругом их островов луды, Сеннухами, а последние Кузовями: но перьвые из них суть Кузеги, принадлежащие гряде каменных островов, а последние Жумжуй и Кнуха, лежащие близь Карельского берега, от монастыря в 40 и более верстах,
Сим заключаю я изображение Соловецкого острова, по его натуральному состоянию.

Примечания на писмо VI
⁽¹⁸⁾ Беломорские крестьяна, проливы морские называют Салмами, а Мезенские Шарами. Губами называют большие заливы, а лахтами малые.
⁽¹⁹⁾ В сей губе ловятся самые лучшие Беломорские сельди: но лов сей принадлежит по праву обладания Соловецкому [90] монастырю, которой однакож мало старается находить в ней выгоду.
⁽²⁰⁾ Тусклость воздуха не одному здешнему месту, но всему Белому морю свойственна. Навигаторы жалуются, что не могут пользоваться в нем ясным усмотрением горизонта и светил небесных для частых густых туманов и оной всегдашней почти тусклости. Вероятно, что сие явление происходит от ежедневных втечений, с приливами из северного океана в Белое море холодных вод, которые смешиваясь с Беломорскими теплыми и чрез то так же от тутошнего теплейшего воздуха, принуждаются к равновесной теплоте, и таким образом необходимо производят изпарения, коими затмевают Атмосферу. Когда мы плыли подле матерого летнего берега, тогда над морем видима была таковая тусклость, но в тож время наземная поверхность и отдаленное на ней направление горных кряжей представлялись, весьма в ясном виде. Сие обстоятельство подтверждало бы вышесказанную догадку о морских испарениях; но не согласуется с ним существующая совокупно сухость воздуха, которой от испарения принимает естественно влажность как оная чувствительна бывает во время туманов; но может быть запоры, возносящие сие испарение, весьма тонки, а туманные гораздо грубее.

[91]
ПИСМО VII
Художественные заведения на Соловецком острове - Монастырь - Его постройка - Защитительные пособия - Кельи - Церкви и проч.

Архангельск. 25 Апреля 1793
Заняв вас описанием суровой, грубой и жесткой северной природы, приступаю к соделанным искуством и руками человеческими ее умягчениям и выгодностям. Сан Ангельский, владычествующий в монастыре Соловецком и на островах сего имени, возкрилял многих монашествующих начальников единственно к Небу; многих же из них занимал убеждениями и действиями братской любви к их сожительствующим отшельникам. Они отечески трудились в приобретении способов, для соделания льготнейшими вольных их страданий; для доставления им избыточного пропитания; для защищения их от суровости воздушной; для устроения спокойного и безопасного их жительства и возможных выгод; для [92] всегдашнего представления их взорам церьковного благолепия и повсюдно разсеянных предметов, набожность возбуждающих. Многие из них напрягали усилия для впечатления в мирян и убеждения их в веровании о низпосылаемом от ублажаемых отцов, за монашестующие заслуги, благословения, представляя его в богатом, великолепном и могущественном состоянии.
Огромной Соловецкой монастырь лежит на западном краю острова при спокойном заливе, загражденном с моря около двух верст коргами, лудами или островками, оставившими для прохода больших судов узкие ворота, ознаменованные с обеих сторон, на каменных насыпях, крестами деревянными.
Насмотрившемуся, в долгое время странствования около Соловков, на дикие и суровые каменные груды не везде озеленевшие, и на повсюдно почти разметанные голыши, устрашительно из вод торчащие, вид Соловецкого монастыря представляется приятным, странным и величественным. Стены [93] и башни его, из неописанных больших камней воздвигнутые, представляют цвет серый; кирпичные парапеты беленые и оперхлые, белый и рудожелтый; подкрышечные возвышения церквей и колоколен, белый: крышки и главы церьковные, разными красками покрытые, пестрый: верхи церковные, колоколенные и башенные кажут дикое скопление шпицов и возвышенных остроконечий.
Монастырская ограда состоит из двух каменных ограждений. Внешняя ограда, или город, протягиваясь западною стеною против гавани от севера к югу, имеет фигуру продолговатую пятиугольную, и чертежом точно подобится большому стакану с плоскоконусною крышкою. Я беру измерение стройного сего здания с плана снятого г. Советником Олонецкого Правления и Кавалером Арсеньевым⁽²¹⁾ .
Длина стен в 7 футовую сажень.
Северная между башнями ---36 сажен
с башнями совокупно -- 50
Восточная между башнями -----115
с башнями -------- 128
[94] Западная кроме угловых башен ----110
с угловыми башнями ------ 125
Южновосточная между башнями -----42
с башнями ------------60
Южнозападная между башнями ----38
с башнями------------ 58
Между внешностями восточной и западной стен в ширину чрез монастырь самое большое разстояние -------70
Между внешностями северною и южною наибольшая длина всего монастыря ----160.
Прямость линии западной стены несколько выпуклиста и перелом сей зделанный под Успенскою башнею, составляет тупой угол на 3 градуса. Южновосточная и южнозападная стены составляют прямой девяностоградусной угол.
К задней или восточной стене пристроено некое каменное заграждение, возвышенное ниже главных стен, с двумя башнями длиною 39 и шириною 6¹/₂ сажен по внешности. Сия при[95]стройка кажется для того сделана, что в главной стене против ее помещены общая кухня и квасоварня, из коих есть в сие заграждение проходы.
Возведение главных стен по неравности грунта не одинаково; но по глазомеру от 3 до 4 сажен.
Башен на сем замке восемь. Они называются следующими именами:
Западные.
1. Корожная с северного конца круглая. Под нею была пространная, вовсе глухая, подземная тюрма, называемая Корожня.
2. Успенская, четвероугольная в средине.
3. Прядиленная, круглая; на повороте в юговосток.
Восточные.
4. Никольская круглая с северного конца.
5. Квасоварная на двух углах пригородочных
6. Поваренная.
7. Архангельская круглая, на повороте к югозападу.
8. Белая, крутая, смыкающая стены южновосточную и южнозападную
[96] Ворот или проходов стеновых восемь.
По западной стене.
1. Святые, ближайшие к югу, при входе в них рундук с двумя ступеньми, вытесан из гранита, приведенного с островов Бортовых. На верху их, подобное церьковному возвышение с главою и крестом.
2. Рыбные, между башнями Успенскою и Корожнею.
По восточной стене.
3. Никольские, под Никольскою башнею.
4. Квасоваренные на отставке между большою стеною и башнями
5. Поваренные.
6. Святоозерские.
7. Архангельские.
От юга.
8. Белые под Белою башнею. С северной стороны ни одного нет прохода.
Описанная стена составляет ограду внешнюю или город: но кельи монашеские и некоторые службы, складенные по большой части из кирпича, составляют внутренний замок, не вовсе однакож сомкнувшийся.
[97] Город или внешняя монастырская ограда, взорам приезжающих молебщиков представляет редкое и поражающее диво и есть странное произведение грубой натуры, неправильного зодчества и естественной, в высокой степени механики. Стены ее взгромаждены из неотесаных серых камней, коих величина, по взъему и положению их на место, в людях невидавших и незнающих силы механизма и предьубежденных набожными описаниями, рождает благоговейное удивление и остановляет всякое испытание: ибо видны в наружности несколькие камни в длину более трех маховых сажен, в вертикальную толщину от 6 до 7 пяденей; неизвестнаяж их ширина воображается тольже огромною, как видимые два измерения. Они, правда, лежат от поверхности земли невысоко, но многие в верху камни, по чаятельному уважению, более 500 пуд содержат. Все они прибраны более ограненные, и потому ловчее один на другом лежащие: однакож при округленных их углах остающиеся полости малыми камнями с известкой замещены. Немалая [98] часть из сих камней нарочито одресвелые. Поверхность стены, или парапет с Амбразурами выкладена кирпичами и малыми каменьями. Для постановления пушек и для прохода по всей стене вкруг положен дощатой пол, и верх покрыт таковоюж кровлею. Амбразуры или бойницы, по толстоте своей и узкости, ни для пушечного посредством их отбою, ни для смотрения из них, кроме одноцельного направления негодятся. В низу под башнями выкладены подобные круглые бойницы. И так внешний вид сей стены кажет шероховатую нарочитую гладкость, по которой однакож во многих местах без лестницы, ступая с камня на камень, можно до верьха добраться⁽²²⁾ .
Внутренняя из монастыря наружность сей стены состоит вся из свободных арков, на коих лежит проходной деревянной мост, и утверждены такиеж столбы подерживающие крышечные стропилы. И так внутреннее лицо стены половиною ниже внешнего, потому что оное сверх моста парапеты превышают. Признаюсь, что [99] упустил я разсмотреть прилежнее в один ли ряд камни лицовой стены строительную клажу составляющие, или оной усугублен. Но по толстоте камней и по пространству под башнями и стеною, кажется можно заключить, что строители однорядною клажею довольны были, и предприятое зодчество, без дальнего понятия о военных выгодах; во взгромаждении отличного дива достигло своей цели. В прочем наклонность лицовой стены и наклонность арков сами в себя упирающиеся и твердостоящие на каменной почве, дают всем стенам и равно башням надежные связи и утверждение, а твердость самого камня неразрушимую, кроме внешних прикосновений, прочность.
Не будучи познакомлен с Вобаном и другими военными Архитекторами, не могу я писать их языком о защитительном и оборонительном состоянии сей ограды. Но военною крепостью для времен, открывших разнообразность действия пороховой силы, назвать ее нельзя, не смотря на придаваемое ей от монастырцов и набожных [100] посетителей имя непобедимого чуда. Для удивительного же ее строения принадлежит ей достоинство монумента или памятника: упавшей в забвение древней безправильной Архитектуры. Неопытному взгляду кажется, что одно стремительное движение воздуха, произведенное против сей стены большокалиберным пушечным выстрелом, удобно к потрясению рыхлосоставляющих ее камней и следовательно к их разсыпанию. Не смотря на сие, в бытность мою насчитывал я в монастыре по стенам и в разных местах около семидесяти древних железных чугунных и медных пушек. Сие число в 1791 годе по разпоряжениям Генерал Губернатора Тимофея Ивановича Тутолмина, для опасаемого Шведского в Белое море впадения, умножено господином Советником Арсеньевым до 81 орудия, кои разставлены по возможной правильности на стенах. От давных времен содержится в монастыре не малой запас пороха и нарочитые остатки старинных стрелецких и древнее их вооружение, кои хранятся в погребах и оружейной палате.
[101] Внутренняя вторая стена составляется из монашеских кирпичных с камнем складенных келей в два, индеже в три жилья, и изображает везде, как будто нарочно, неправильное зодчество с неравными и не по одной линии окнами. Третье жилье представляют возвышенные над вторым палатки, но не везде и неравной широты и возвышения, следовательно под особыми крышками. Сия стена не совсем сама с собою смыкается и потому не составляет целого замка. С северного конца от Рыбных ворот на западной стене простирается она к югу около 80 и поворачивается тупым углом в восточно-южновосточную сторону на 55 сажен, где стыкается со внешнею южновосточною оградою. Северная внутренняя стена примыкается обоими концами ко внешней ограде. Восточная внутренняя стена начинается от Святозерских ворот, и протягаясь к югу 50 сажень, кончится близь Архангельской башни, не сомкнувшись с южною внутреннею стеною.
Между оградными и келейными сте[102]нами везде оставлено узкое пространство от 2¹/₂ до 5 сажень, которое, так как и арки оградной стены, завалено бывает дровами. Пространство между северными стенами, разширено на 20 сажень. В нем помещены 1) палата для портных и обувных швалей; 2) палата для иконописцов, обе к внешней ограде примкнувшиеся; 5) палата на средине кладовая, для кожевенных кож. Южное троеугольное пространство, между оградными стенами и келейною застроено над подземным из Святого озера каналом 1) вододействующею портомойною, 2) також мукомолною мельницою и тремя хлебными амбарами.
На площади монастырской воздвигнуты три главные здания, имеющие с запада искривленную линию, и по ней соединяющие их покрытые переходы на сводах с двумя колокольнями из оных одна часовая. Они суть.
1. Собор Преображенской с приделами.
2. Церьковь Святого Николая Чудотворца.
[103] 3. Церьковь Успенская Соборная с общею трапезою.
Восточные и боковые стороны сих зданий не имеют ни малой правильности. Оне все подняты на сводных палатах, кои нижний их етаж составляют. Сие жилье складено из больших и малых камней, заровненных кирпичами: но спадшая с камней известка обнажает природной их вид в больших пятнах. Еще на сей площади выстроены.
4. Церьковь Св. Филиппа Митрополита; при ней больница, примкнувшаяся к келейной западной стене, близ Рыбных ворот.
5. Казенная кладовая палата, выстроенная на средине в три етажа.
6. Колодезь под крышкою.
К Вышеозначенным главным зданиям принадлежат малые церкви или приделы.
В Преображенском Соборе:
С северную сторону, Соловецких Чудотврцов Зосимы и Савватия, с серебреными раками гробниц их.
С южную сторону, собор Архистратига Михаила.
[104] Над сводом Собора под угольными главами на южновосточной Св. дванадесяти Апостолов; на северовосточной, Св. седмидесяти Апостолов; на южнозападной Св. Феодора Стратилата; на северозападной Св. Иоанна Списателя лестницы.
Над сводом Успенской церькви: Усекновение главы Св. Иоанна Предтечи, да Св. Димитрия Мироточивого.
Над Святыми вратами внутрь келейной стены, Церьковь Благовещения Пресв. Богородицы.
При нижних етажах церквей 2 часовни, из коих в одной гробница с Мощами Св. Германа.
И так внутрь монастыря Престолов 13 и 2 часовни.
В келейных стенах, сверх жилых покоев, множество состоит теперь пустых, в старину помещалось до 300 монахов. В тех же стенах помещены, пороховая кладовая и погреба. Во внешней ограде помещены кухня и квасоварня. Под церьквами и в переходах, оружейная палата, хлебеная и просвирная пекарни, книгохранительница [105] и ризница. На внешней западной стене расположена прядильня, для веревок.
Дальнейшего повествования ожидайте л. д. в следующих за сим писмах.

Примечание на писмо VІІ
⁽²¹⁾ Господин Арсеньев послан был в 1790 году от Генерал Гу6ернатора в Соловки для защищения монастыря, от опасаемого тогда Шведского нашествия; для чего назначил он около монастыря батареи и привел самой замок в защитительное и оборонительное состояние.
⁽²²⁾ Будучи там в 1747 году подростком, взлаживал я по сим стенам, для собрания растущей между камнями травы, называемой Бронец. Один раз хватился я за малой камень, с известкою между большими вложенной: но он выдернувшись упал на низ, по щастию между моих ног.

[106]
ПИСМО VIII
Внешние выстройки при Соловецком монастыре - Службы - Разсуждение о економическом положении.

Архангельск. 5 Маия 1793
Кажется, должен я уже вас упрашивать, чтоб не поскучили от обстоятельств моего описания. Я к ним привязался подобно изобразителю малознаемого Японского Царства: мне хочется, чтобы большая часть путешественных моих записок имела здесь помещение. Следовательно я обязан не миновать предметов, вне монастыря разсеянных, кои хотя не вперяют разуму величественных понятий о святейшем законе, но поставлены для возбуждения, в людях набожности: к чему все свое внимание многие из священноначальников устремляли, и осыпали, так сказать, ими Соловецкой и другие острова. Из них суть:
1. Церьковь Святого Онуфрия, деревянная, выстроенная при кладбище на южную сторону монастыря.
[107] 2. Церьковь на пустыне на Заяцком острове Св. Апостола Андрея Перьвозваннаго, и при ней кельи, кухня, погреб и баня.
3. Две церькви на Анзерском острове, из коих одна с кельями и службами составляет Анзерской скит, а другая, в 4 от оного верстах, с кельямиж на горе Гольгофе, составляет отшельническую пустыню.
Часовни.
1. Подле западной стены монастыря близь Святых ворот, воздвигнутая в память бытности здесь Государя Императора Петра Великого в 1694 годе; что на кресте в ней водруженном резными золочеными литерами описано.
5. Позади монастыря по Реболдской дороге, воздвигнутая на месте где погребались умершие из войска, присланного для покорения взбунтовавшегося монастыря.
3. Филимоновская по той же дороге.
4. Зосимина на Исакиевской дороге.
5. Германова на той же дороге.
[108] Пустыни с часовнями, кельями и службами.
1. Исаковская, где на озере тогож имени увеселяются начальники рыболовством.
2. Савватиевская, при том же озере к северу.
5. Сосновская при Сосновой губе.
4. Реболдская при переправе в Анзерской скит.
Економические выстройки вне монастыря.
Кожевня каменная в два жилья над озером Гагарьим, с северную сторону монастыря.
Бани, братская и гостиная, с завидными выгодностями и угодьями.
Избы и сараи для столярных, бочарных и плотничьих работ.
Анбары кладовые для сушеной и копченой рыбы, так же сельдяной, соляной, сальной.
Изба для пряжи и вязания сетей.
Кузница каменная о 8 горнах, при ней изба кузнечная, анбары железной и угольной.
Дворы конюшенной и скотской, коих в зиму остается быков от 120 до 150, сверх убиваемых [109] для работников потребного числа: лошадей от 100 до 150.
К ним принадлежат избы, конюшно-нарядничья и седельная, и анбар скотобойной.
Избы дрововозная и Шатнева: в перьвой живут дрововозы, а в последней работники, неопределенные к особенной, а употребляемые для всяких работ.
Пивоварня, поварня и точильной анбар на водяном протоке в Святое озеро. В сем последнем есть водяная несложная машина, действующая разными точилами, на одной оси водяного колеса оборачивающимися. Вода движущая колесо стремление делает в два устроенные русла, из коих подколесное отпирается, когда и[н]струменты точить надобно, а другое отпирается, когда нет точильной работы, и когда колесу надобно быть в покое. Один мужик собрав иступленные инструменты, сносимые от всех работников в одно место, вытачивает их способно и кладет туда, откуда взял. Я с удивлением замечал сие полезное [110] для всякого большого заведения изобретение. В гавани пред монастырем выстроены анбары, для судового такелажа. Тож мучные и крупяные.
Тож для разных съестных припасов.
Тож с лавками для торговых людей кои приезжают на Петров день и продают свои товары, составляя в то время для монастырян и съезда поморцов некоторую ярмонку.
Гостиная для отличных богомольцов, со многими чуланами.
Такаяж без чуланов.
Тож: мужеская и женская для черного народа и для женщин кухня.
В гавань с земли пропущены три каменные плотины, к коим с судами пристают весьма способно.
Многие озера на острове сообщаются между собою вырытыми протоками, испуская одно в другое излишнюю воду; но из Святого озера, лежащего позади монастыря, для стоку воды в гавань монастырскую, устроено та[111]ковых колей две. Одна для стоку излишней вешней и дожжевой воды чрез вешняк, а другая чрез глубокой канал, проведенной под стенами и зданиями монастырскими и заровненной на сводах землею На сем канале поставлена, как я уже выше сказал, мукомольная мельница с 3 ставами, и к ней присоединены мукосейные машины. На той же воде портомойна, моющая стремлением воды спущаемое в нее на крючках братское и работничье белье и свобождающая трудников от непривычной мущинам прачешной работы.
Я не берусь оценивать драгоценностей монастырских, коими обыкновенно набожная древность, по мере прославления мест святынею, обогатить их старалась. Знающие люди дают им цену третьей степени после Троицкого и Белозерского монастырских богатств. Но меня обнимает удивление о толь огромных, достаточных и выгодных заведениях, для весьма нероскошного и простого содержания малого числа монахов, коих в мою бытность считалось около [112] двадцати человек. Они жаловались на недостаточное свое количество, которое церковных служеб исправить почти не может, и весьма охотно желали 6ы умножения своей братии. Но умоначертания нынешнего времени, находя вкус в других многоразличных профессиях, сему желанию не соответствуют.
Около сих 20 монашествующих обращается в монастырских службах бельцов, служащих по договорам за денежную плату и пропитание, так же трудников по обещаниям за одно пропитание и платье, во время летнее около 200, а в зимнее более 100 человек. К сим в мою бытность придавалось солдат на казенном жалованье 89, а теперь оставлено 33 человека.
Лошадей содержит монастырь от 100 до 150, кои только в вожении дров упражняются. Молодых быков оставляют на корм в зиму столькоже как и лошадей, а излишний рогатый скот убивают для пищи белецкой, приобретая во всякое лето привозимых вновь приморскими богомольцами [113] телят и жеребенков. Молошных коров прежде содержали на острове Муксалмы, где выстроен был коровей двор для их питания с коровницами; но с давнаго уже времени сие економическое заведение, для некоторых произшествий, брошено. Ибо по уставу монастырскому женской пол нетерпим при монастыре, и сие правило надлежало распространить на все Соловки.
Безденежные трудники, коих бывает в год от 20 до 50 человек, по вступлении их в монастырскую службу, получают всю полную одежду монастырскую, отдав свое платье в сохранение чиновнику, дабы при выходе, окончав обет, опять его получить. Больше уже они не имеют попечения как одеться в сие платье по годности, переменять изодравшееся, изветшалое и замаранное: им нет нужды ни в игле с нитками, ни в шиле с вервами. Всегда магазины отворены для перемены, и никогда нет в том затруднения. С топорами и другими орудиями тож делается, а испорченное особенные лю[114]ди поправляют. И так всякой трудник ни о чем не заботится. Назначенное ему без отягощения дело составляет прогулку от праздности; жилище дают ему пространное и топленое; к столу садится набранному яствами, с нарезанным обилием хлеба; постелю имеет покойную; одной недостает роскоши, коя в здешних местах мало щекочет, кроме опийства: но впрочем какое отдохновение от всех попечений и какое блаженство для склонных к флегматической жизни!
И так, толикие толпы работающих упражняются почти единственно для собственной своей выгодности, отдаляя неприметную часть своих трудов в пользу выгод монашеских: и по сему начальство монастырское кажется не весьма обмысленно усиливается к поддержанию пышности, введенной во времена обладания крестьянами и к поддержанию знаменитости, ставропигиальной его степени. Таковая экономия почерпается не весьма из прочных правил сея науки.
Оставим л. д. таковые изображе[115]ния для самих монашествующих. Светские люди не могут от сих изображений снискать полезного употребления: почтениеж к древности, облеченной в святыню, требует от нас неприкосновенного им мимохода.
Я намерен познакомить вас с историею сея Лавры, к чему влечет меня течение самого повествования. Оное, идучи постепенно о Соловецких островах и монастыре, требует по крайней мере сократительного довершения в бытописании о их заселении: топография сего прославленного места тем возмет свой конец.

[116]

ПИСМО IX
История Соловецкого монастыря до времен игуменства - Игуменство - успехи и каменная выстройка монастыря - Архимандритство - Старческий бунт и девятилетнее упорство - усмирение его военною рукою - Ставропигиальная степень монастыря и штатное достоинство.

Архангельск. Маия 10 дня 1793
Естьли не находим мы во установлениях монастырских обществ, по причине их безбрачности и отречения от мира, ни малого сходства с учреждениями мирских семейственных сословий: то само собою следует, что бытописания монастырские неудобны представлять мирянам ни изящества примеров, сходствующих с их натуральным состоянием, ни наставлений, полезных в гражданском сожитии: чего мы от изучения истории ожидаем. Они свойственное находят место в истории церковной, которая, подавая сведения о успехах разширения веры и о состоянии внешнего [117] благочестия, представляет образцы, сим предметам согласующие. Светские глубокомысленные люди, снискав вкус и пользу во всеобщей истории, находят в ней руководство производить разсуждения о степенях влияния Духовенства в дела политические и о степенях тогдашних общих умоначертаний. Но я не касаясь сих оснований представляю в сокращении историю монастырскую по правилам бытописания о светских заселениях, следовательно не вступаю в права, церьковными писателями присвояемые, ниже из почтительности к ним, прикасаюсь к тем пунктам зрения, из коих сии писатели на деяния монашествующих взирают. Кратким называемый летописец Соловецкой, замечающий просто исторические приключения, служит мне руководством; а связь сих приключений с общею Российскою историею соделывает бытность их достоверною. Естьлиб была потребность разделения, то бытописание сие моглобы поместиться в четырех периодах, в числе коих, 1) начало и основание общества монахов [118] Соловецких; 2) состояние сего общества при игуменах с получения грамоты, на владение островами; 3) состояние монастыря при Архимандритах; и 4) состояние в ставропигиальной степени: но для нашего намерения довольно будет безраздельного сокращения.
Сия история заимствует свою Епоху во временах Новгородской республики, коей обладанию подлежали Беломорские страны Двинская, Онежская и Карельской берег: никто не препятсвовал республиканскому присвоению близлежащих к сим странам, на море, нежилых островов. Двинская область будучи населена Чудью Заволоческою и обладателями оной Чуди с ее землями и угодьями Новгородчанами, подчинилась Скипетру великих Московских Князей в 1471 годе, а Онежская страна и Карельской берег остались во власти оной республики, до конца ее существования.
Блаженный Инок Герман, почитаемый во Святых Соловецких угодниках, обращаясь на матером Карельском береге Белого моря, и осмотрев без [119] сумнения близь оного берега в море лежащие острова, предприял дальновидное намерение; но для произведения его в действо, или не желал умалить смиренномудрия, или не находил в себе потребных сил, или лучше хотел быть под рукою движущим и содействующим. Преподобный Савватий, оставя Кирилов Белозерский и пожив в Валаамском на Ладожском озере монастыре, пришел на оной же Карельской берег, и увидевшись с блаженным Германом, принял его убедительное предложение о поселении на Соловецком острове, куда они оба переехали в 1429 годе. Соорудив жилище под Секирною Горою, в 7 верстах к северу от воздвигнутого после монастыря; жил тамо шесть лет безъисходно, а Герман производя промысловые заведения отъезжая на твердую землю, старался о разширении интересов, о прочности пропитания, о умножении монашествующей или служащей братии и о приобретении будущих выгод. Во время таковые отлучки преподобный Савватий заболев, перебрался на твердой берег, [120] преставился в деревне Сороке и погребен тамо в Маие 1435 года. Преподобный Зосима пришел на помянутой же берег, где познакомился с ним Герман, и внушив выгодные Соловков положения обнадеженные уже произведенными опытами, склонил его там поселиться, что и учинили в 1436 годе. Они взяли намерение собрать сколько возможно болшее общество монахов, выстроить монастырь и испросить от Новгородского правительства Соловки в исключительное монастырское владение, Для достижения сих намерений построили с несколькими собравшимися братиями и служащими церьковь во имя Преображения, Господня с приделом, как кажется, посвященным Святому Николаю, и испросили от Новогородского Архиепископа Ионы Антимисы для освящения той церкви и Игумена Павла, за сим Феодосия и после его Иону: но сии игумны не усматривая в новых заведениях ощутительной и скорой пользы, по нетерпеливости оставляли свое начальство. При последнем из сих Игуменов Ионе, Преподобные Зо[121]сима и Герман соградили монастырь, назвали оный обителью святого Спаса и Св. Николы, и выпросили от Новгородского начальства⁽²³⁾ грамоту на изключительное владение Соловецкими островами, в которой упоминается заведенное монастырянами соловарение, следовательно соляной промысл и рыболовство; о чем выше сего я сказал вообще. С получения сей грамоты должно считать Епоху возвышения Соловецкого монастыря; ибо она доставила по тогдашним обстоятельствам богатое обладание островами Соловецким, Анзерским, Муксами (что ныне зовут Муксальмами) и Заяцким, разделяющимися на двое. К сему тогдаж приложила из собственного недвижимого имения Новгородская славная посадница Марфа Борецкая на Карельском берету волости Суму и Кемь, в вечноеж монастырю владение. Точного времени сей Епохи положить не можно; но следуя летописцу надлежит его считать около 1450 года.
После Игумена Ионы определено братством избирать сих начальников из своей Соловецкой собратии, а не из [122] других монастырей, и Преподобный Зосима выбран и посвящен от Новогородского Архиерея Игуменом в 1452 годе, в 1471 для прославления новой обители перенесены Мощи Преподобного Савватия из деревни Сороки в монастырь, а в 1478 годе преставился Преподобный Зосима. В 1484 годе воспричинствующий заведению монастыря, старательный о пользах его Преподобный Герман, будучи отправлен в Новгород, преставился на реке Волхове, и Мощи его чрез несколько лет перенесены в монастырь Соловецкой. В 1485 годе погорел перьвосозданный монастырь. В 1537 годе пострижен в монахи Преподобный Филипп. Он был из дворянской фамилии Колычевых, по белецкому имени Федор Степанович, посвященный после в Игумена Соловецкого и потом в Московского Митрополита. В том же годе монастырь вторично выгорел до основания. В 1548 годе Преподобный Филипп посвящен в Игумена. Он заложил каменные церкви Успенскую и потом Преображенскую, и в 1566 годе взят [123] по указу Государя Царя Ивана Васильевича грозного на Митрополию Московскую. Краткое время приближенного Царскому Престолу его священноначалия, без сумнения много содействовало пользам и возвышению монастыря Соловецкого. В том же годе перенесены прославленные Мощи Чудотворцев Зосимы и Савватия в новопостроенный каменный придел, подле соборной Преображенской церкви. В 1584 годе из Тверского Отроча монастыря Мощи Святого Филиппа Митрополита, прославленного, по невинности пострадания, Святым, перенесены в монастырь Соловецкой. В 1584 годе, старанием и искательством Игуменов внушена была Государю Феодору Иоанновичу опасность монастыря от находящих на Карельской берег Шведов, и Государь, по набожности своей, указал обложить около Соловецкого монастыря каменной город. В 1594 годе прислан был для сего строения начальник Иван Яхонтов, даны работники с волостей, и город выстроен тогож лета. Зодчий сего градоздания был по[124]стриженник Соловецкой монах Трифон, коего чиносостояние довольное дает понятие о разумении его неведомой тогда Гражданским начальникам военной Архитектуры. В 1602, построены каменные переходы и ружейная палата. По сему видно, что военными снарядами для обороны от Шведов снабден был монастырь от Московского правительства. В 1611 годе прислали с границы Шведские военачальники к Игумену Антонию девять писем, требуя ими здачи в их руки Сумского острога; но по прошению Игумена Антония присланы были из Москвы в оной острог Воевода Максим Лихарев, да Голова Елизарий Беседной с военными людьми. В 1651 годе по Указу Великого Государя Царя Алексия Михайловича поставлен был в Соловецкой монастырь перьвый Архимандрит Илия, которому пожалован отличной прерогатив в разсуждении одеяния и в разсуждении употребления осеняльных свеч, рипид и ковра. В 1652 годе взяты в Москву прославленные Мощи Св. Филиппа Митрополита присланным для то[125]го Новогородским Митрополитом Никоном, постриженником Соловецким, бывшим после Московским Патриархом. В 1658 годе от страха нахождения Шведов на Карельской 6ерег, многие тутошние поселяна бежали в монастырь, а туда в Суму и Кемь прислано было с Холмогор военных 200⁽²⁴⁾ человек. В 1667 годе старцы монастырские, не знающие прямо Российского языка, так как и все старообрядцы по грубости своей в перемене некоторых слов в новоисправленных церковнослужебных книгах, разосланных тогда по всем Российским церьквам, отказались от повелеваемого указами употребления оных книг. Для увещания их присыланы были из Москвы разные духовные персоны безуспешно, а напоследок, командированы военные люди, чтоб привесть их страхом в подданническое повиновение: но фанатизм сих бунтовщиков до того дошел, что они ожестев в упрямстве своего мнения, отказались от послушания предержащей власти, заперлись в монастыре и выдерживали [126] в таковом упорстве облежение девять лет. Военный сей отряд сперьва держал по летам монастырь в блокаде, выезжая к зиме в Суму, а потом продолжал облежение безвыездно с острова. Осажденные, как видно, или запаслись на все сие время жизненными нуждами, или по слабости блокады могли запас приобретать тайно. Приметно так же, что штурмовать монастыря или делать стеновой пролом не было повелено. В 1676 годе оплошностию осажденных ворвались осаждающие воины в монастырь, и мятежников по достоинству наказали многих смертию, а многих ссылкою в Кольской и Пустозерской остроги; многиеж признавшись в повинности получили прощение и оставлены в том же монастыре, которой тогда лишен многих почестных преимуществ.
В 1682 годе, по учинении Холмогорской Епархии, Соловецкой монастырь переведен в ее подчинение из Новгородской.
В 1694 годе, Государь Петр Великий; наслаждаясь, в построенной на[127]рочно за морем яхте, мореплаванием по Белому морю, и основывая, чрез оное, могущество свое в морской силе, посетил Соловецкой монастырь, жаловал его, в знак своего удовольствия о сем плавании и о предприятом великом намерении, щедро деньгами, хлебом и припискою во владение Марчуговской пустыни на Москве реке со всеми угодьями.
В 1702 годе, проезжая от Архангельска на 30 кораблях с войсками для взятия от Шведов крепости Нотебурга, Великий Государь вторично посетил Соловецкий монастырь. Во время сего прибытия, по поводу неоткрытых историею причин, пожаловал монастырю пороху 200 пуд, и поблажил Архимандрита Фирса, подтверждением или возобновлением полной Архимандрической службы против грамоты, каковая дана Архимандриту Илии в 1651 годе, да в прибавок к тому позволил носить ему мантию со скрыжалями и посох с яблоками, и сие преимущество простерто на следующих Архимандритов.
Между течением лет от 1750 до 1760, Архимандрит Геннадий по[128]терпя подчинения властолюбию Архангельского, Архиерея Варсонофия, бывшего прежде Соловецким Архимандритом, испросил указ от Святейшего Синода, состоять вне Епархиального ведения под безпосредственным начальством оного духовного правительства.
В 1763 при Архимандрите Досифее, Святейший Синод даровал монастырю на достоинство Ставропигиальной Лавры грамоту, чем вышесказанное неподчиненство Архангелогородской Епархии совершенно утверждено.
В сем возвышении остался он, по духовным штатам 1764 года, в классе перьвых монастырей.
Краткость сих исторических начертании показать неудобна о степенях имущественного возвышения сего монастыря: но по ревизии 1744 года, считалось за ним крестьян мужеска пола 5180 душ. В хранилищах церьковномонастырских, соблюдаются и показываются богомольцам в числе реликвий, Преподобного Зосимы холщевые ризы, коими при посвящении в игумены благословил его Новгородской [129] Архиепископ Иона. Они изображают бедность и совокупленное с нею пустынное смирение: но нынешние церьковные облачения, утвари и выстройки показывают богатство и могущество, успешно прославленной Ставропигии. То и другое изображает скорость стоп, поднявших в три с половиною века сию обитель из ничтожности на коликий верх прославления.

Примечание на писмо IX
⁽²³⁾ Список сея древние грамоты: достал я из Соловецкого монастыря чрез усильное старание, начав, оное в бытность свою тамо. г. Крестинин зделал на сию грамоту пояснительные примечания. Для несколького показания формы вельможно-народного правления Новгородской республики, я ее прилагаю и с помянутыми примечаниями.
"Господину Преосвященному Архиепископу Великого Нова Града и Пскова Владыке Ионе, (А) господину посаднику Великого Нова Города степенному Ивану Лукиничу и старым посадником господину тысяцкому Великого Нова Града степенному Трифону Юрьевичу и старым тысяцким, и бояром, и [130] житейским людем, и купцем и черным людем, и всему господину Государю Нову-Граду всем пяти концев на веце (Б) на Ярославле дворе, се биша челом Игумен Ивона (В) и вси старцы Святого Спаса и Святого Николы с Соловцев с моря Акиана, Аркуци (Г) так: обитель Господо Святого Спаса и Святого Николы наша пустынка от миру удалела 100 верст от людей, чтоб естя Господо жаловали обитель Святого Спаса и Святого Николы и нас убогих теми островы Соловки и островом Анзеры и островом Муксами и островом Заяцким и малыми островки. И по благословению Господина Преосвященного Архиепископа Великого Нова-Града и Пскова Владыки Ионы господин посадник Великого Нова-Града степенный Иван Лукиничь и старые посадники, и господин тысяцкой Великого Нова-Града степенный Трифон Юрьевичь и старые тысяцкие, и бояре, и житии люди, и купце, и черные люди, и весь господин Государь Великий Нов Город; все пять концев, на Веце на Ярославле дворе, пожаловаша Игумена Ивоню и всех старцов обители Святого Спаса и Святого Николы теми островы Соловки и Анзеры островом, и Нюксами островом, и Заяцким островом и малыми островки. В тех островах землею и ловищами и то[131]нями и пожнями и лешимы озеры. Земля им делати (Д) и пожне косяти и лешие озера ловити, и тоне ловити добровольно. А бояром Новгородским, или Корельским детем ни иному ни комуж в те островы не вступатися в страдомую землю, ни в пожне, ни в тоне ни в ловища, ни Черенов (Е) не наряжати, ии лесов ни полесовать никомуж чрез сию жалованную Великого Нова-Города Грамоту. А кто придет на те островы на ловлю, или на добыток на сало или на кожу (Ж) ино всем тем давати в дом Святого Спаса и Святого Николы изо всего десятина. А тыми островы и землею и водою, ловищами и тонями и пожнями володети Игумену и всем старцом обители Святого Спаса и Святого Николы по сей жалованной Великого Нова-Города; грамоте в векы. А боронити Игумена и всех старцов всим Великим Новым Городом. А кто имеет наступитися на ты островы, чрез сию жаловалную Великого Нова-Города грамоту, и той даст Великому Нову-Городу 100 рублев в стену (З). К сей грамоте приложил великий Преосвященный Архиепископ Великого Нова-Города и Пскова Владыка Иона свою печать. Степенный Иван Лукиничь и тысяцкой степенный Трифан Юрьевичь приложиша свои печати повелением все[132]го господина Государя Великого Нова-Города изо всех пяти концев приложиша по печати".(И)
(А) Иона Архиепископ Великоновгородский посвящен на Архиепископство в лето 6966/1458. Епископствовал тринадцать лет, скончался в лето 6979/1471 Ноября 8 дня, память его почитается во Святых по месяцослову, Ноября 5 дня.
(Б) В именительном падеже Вече знаменует вообще вещание, означивает же собственно народовещание или демократический совет вольного города; сие имя произходит от глагола, вечу или вещаю.
(В) Ивона или Иона, третий Игумен монастыря Соловецкого, был настоятелем после Павла и Феодосия, перьвых Игуменов Соловецких. Сии Игумены были не из постриженников Соловецких: жили сколько хотели в Соловецкой обители и выходили из нее прежде конца своей жизни. По Ионе избран в Игуменство общим советом Соловецких Монахов Преподобный Зосима, основатель и строитель монастыря Соловецкого. Имя Ивона есть уменьшительное так как Иоанн и Иван, почему высокостепенная особа называлась полным именем Ионы, а подчиненная уменшительным Ивоною.
(Г) Аркуци или Аркучи, есть сокращенное деепричастие, рекучи, рекущи, с при[133]ложением союза, а. "Из Литвы Князь Великий Казимир присла в Нов Город аркучи так, возмите моих Наместников на городище, а яз вас хочу боронити и проч. (старинный Новгородский летописец под л. 6952)"
(Д) Хлебопашества на Соловецком острове производить невозможно, по причине суровости студеного воздуха. Все земледелие на Соловецком острове состоит в сеянии и собирании репы.
(Е) По нынешнему црен, большая соловаренная сковорода, в которой на соляных варницах вываривают соль из россола. Соловарение и рыболовство было главным упражнением и трудом на Соловецком острове перьвых Соловецких монахов во время жизни начальника их Преподобного Зосимы; от него зависело их пропитание, по свидетельству писателя жизни, Соловецких Преподобных отцев Зосимы и Савватия, Спиридона Московского Митрополита, "И дров множество секуще готовляху и воду от моря черпляху, и тако соль варяху приготовляху и даяху торжником на куплю, и взимаху от них всяко орудие на потребу монастырскую, и в прочих делах труждахуся и рыбную ловитву творяху: благоугодно место оно на составление монастыря. И тако от своих трудов и в поте лица своего кормяхуся. Гла[ва] 4. При [134] берегах острова Соловецкого водятся лучшие пред прочими местами Белого моря сельди: Анзерские же сельди почитаются по своей доброте перьвыми.
(Ж) Сало и кожа морских зверей серки, нерпы и морских зайцов, промышляемых в Белом море прибережными жителями оного моря. Товар сей принадлежал издревле Заволоцкой торговле, представленной в Начертании Истории город Холмогор, напечатанной в Санктпетербурге при Императорской Академии Наук.
(З) Древнее образословие, давать в стену деньги, или собирать деньги в стену, не вышло еще из памяти Холмогорских поселян, старожилов около посадных волостей. От них уверен я, что сими словами означивается оклад денежный, или тягло относимое на щет Государственной казны, что надлежит взыскать без упущения заплатить непременно.
(И) Год, месяц и день, когда сия грамота была совершена, не показаны в той грамоте по старинному обыкновению древних писмоводителей, причиняющих сим недостатком немалое замешательство и затруднение в Российской истории древних времен.
⁽²⁴⁾ Летописец не изъясняет, с сего ли времени или позже оставлены для монастырского охранения солдаты, кои и по[135]ныне еще ведутся, и выдается им из казны штатной суммы жалованье деньгами по 3 руб. хлебом по 4¹/₄ четверти в год. Число их было еще в 1791 годе 89, а ныне оставлено только 33 человека.

ПИСМО X
Заключение описания Белого моря, каменных островов и Соловецкого монастыря - Известие о прилагаемых чертежах

Архангельск. 11 Маия 1793
Теперь я совестно могу признаться, что весь собранной мною запас материалов, принадлежащих к описанию Белого моря, изстощен. Но кто знает Естественную историю человеческого сердца, тому известны его страсти и прихоти. Я вижу, что любопытство ваше раздражено; и вы от меня теперь требуете больше, как с начала сей моей переписки хотели. Вспомните, что многажды предъуведомлял я вас о том под разными видами, и в том числе выражал то [136] жалуясь на ранность времени и несозрелость случаев: и естьлиб изобразил все прямыми начертаниями, тоб вы, несмотря на дружбу, сочли меня досадником многих. Примите за придаток к моим описаниям еще примышленные изъяснения и совокупно украшения, кои перьвые мои сказания дополнить и оживить могут. Они суть 1) описанная во втором писме генеральная карта Белого моря; 2) План Соловецкого монастыря и внешних по близости оного выстроек. О сих изображениях должен я сказать еще нечто.
Из генеральной Беломорской карты вынял я ту ее часть, которая представляет Онежской и Двинской заливы или губы, показывает гряду каменных островов, изображает путь из Архангельска до Соловецкого монастыря, и которая не имев сумнительных положений, по ныне не подвержена противуречиям. Фигуры Соловецких островов несколько в ней поправлены со специальной карты.
План Соловецкого монастыря с окружными выстройками и частями озер и гавани есть труд г. Олонец[137]кого Правления Советника Арсеньева; о чем сказывал я во втором моем писме.
Мог бы я, по приличности, приложить еще специальную карту Соловецких островов, но медленность копирования отняла способность к сей услужности.
Таковым образом подав вам хотя не во все достаточное, однакож нарочитое понятие о всем Белом море и о частном положении во оном гряды каменных островов, а особливо из них о Соловецком с воздвигнутым на нем монастырем, уповаю, что доставил я вам сведения по крайней мере о главных до сего моря принадлежностях, руководством коих не токмо следующие путешественные мои писма, но и все до сего предмета касающияся известия будут для вас весьма вразумительнее.
Желал бы я, чтоб вы меня вопросили о том, что вам покажется сумнительно, темно или недостаточно. Может быть и возмог бы я таковый ваш вопрос выполнить: но сам собою теперь вообразить того не могу. Сверх [138] сего, таковое напоминание моглобы дать повод к снисканию впредь дальнейших известий, до разпространения сего описания касающихся. Я, за честь поставляя, продолжение вашей доверенности, почитаю себя обязанным соответствовать вашим желаниям.

Ваш и проч.

[141]
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ,
содержащий писма из путешествия в Соловецкий монастырь, 1789 года

[145]
ПИСМО XI
Путешественное общество - Судно, запас и отвал - Промысл белуг - Выход в море

Ягры. 27 Июня 1789
Любезный друг!
Разпрощавшись с вами третьего дня в Архангельске, отправился я в Солонбалу, составляющую заречное предместие нашего города. Тут в 8 часов вечера сели мы на наш корабль и пустились к морю, между островов, Двинским протоком, ведущим к Пудожемскому устью.
Путешественное наше общество составляли одиннадцать человек. В числе сих находились г. Степан Латышев, купец Архангельский и я, как Каргадоры или сооружители всего походного подъема: двое моих сыновей, как пассажиры: шесть человек работников, как матрозы и гребцы, и один кормщик или штурман Сава Яковлевич Кожин, заслуженной отставной из мастеровых Императорской Адмиралтейской службы.
[146] Увольте меня л.д. от подражания древнему Гомеру, описавшему прекрасно не уклюжую барку, названную Аргосом, и толпу плавающих в ней забияк, прозванных по ней Аргонавтами, кои ограбили Колхидский храм. Наше намерение не приобретение Златого руна; и корабль наш строен не тем покроем. Я бы, может быть, удачнее сего Греческого праотца Поезии, мог описать свое судно, естьлибы древность пособила закрыть непривычку мою к мореходной Архитектуре и такелованию, и естьлиб описание мое было баснословно. Будте довольны тем, когда я скажу на перечень, что наше судно, хотя одинаковое с Аргосом имеет намерение не вступая в отдаленность моря тереться около его берегов, но выстроено надежнее и выгоднее оного; что составлено оно по Англинской конструкции, и носит название бездечного одномачтового катера; что измерение его длины 32, ширины 10 и глубины 4 фута Лондонских; что силу его движения в случае ветра производили треугольные парусы грот-зейль, шахт-зейль и кливер; что в без[147]ветрие по нужде подвигаться мог он четырьмя веслами и всегда управлялся рулем; и что мог держаться, в случае надобности, на якоре, место коего занимал у нас дрек пятилапной, тяжестию около 2¹/₂ пуд, прикрепленной к пропорциональному тросу. Каюта наша составлена на лучках из разтянутого брезента, закрывающего нас и дорожное имущество от дождя. Мы запаслись всем нужным хлебным, харчевым, питейным, свежею водою и льдом; свежиною, солониною, живьем и зеленью с кореньем; жаровнею и угольем с дровами, для соделания супов и теплотворного пития, весьма нужного в морском воздухе. Сверх сего взяли мы с собою довольное число нововышедших книг, коих в городе перечитать еще не имели времени.
Ветр был W⁽²⁵⁾, когда мы в путь пустились, следовательно нам противной. Тогда узнали мы малую послушность нашего судна гребным веслам; однакож палая вода отдаляла нас от города, и мы успели, до устали работников, податься [148] с нею верст 15, и потом легли на дрек, для ободрения себя сном.
26 Июня по утру в 2¹/₂ часа при том же ветре; в 6¹/₂ часов гром и молния с дождем; в 7 часов вода запала и мы погребли; (10 часов лавировали на парусах и миновали Чирконосскую таможенную заставу); в 4 часа за полдень легли на дрек, при острове Яграх у промышленичьих изб и при самом выходе в море. Веселость, родившаяся от переменных видов, не допустила приметить нам нерасторопности штурманской и малого его радения о немедленном выходе в море. В 7 часов ветр легкий S.S.W - подняв якорь вышли в море. Ветр стал усиливаться и поворотился в 10 часов к S.W. - тут мы узнали, что наше судно очень не бетко и нас от берега час от часу в средину моря отдирало. Естьлиб кормчий наш был искусный мореход, тоб надобно было ему иметь способность к поправлению сей невыгоды⁽²⁶⁾; но он не будучи сведущ, забоялся отдалиться от берегов и хотел возвратиться в устье. Мы [149] представляли, что берег морской, подле коего мы держимся, приворачивается в дальнейшем своем протяжении ближе к северу, и доказывали то имеющеюся у нас картою, так же что в случае излишнего отдаления от него можно опять приближиться поворотным реем, или, если ветр еще будет западнее, войти тогда в которое нибудь из Двинских устьев к северовостоку лежащих: но страх нашего штурмана вынудил признание, что он не знает никакого другого берега кроме находящегося еще в виду, и не зная также другого устья ни как не можешь отважить жизнь на неизвестность. С полчаса мы с ним спорили; но родившаяся в нас самих, то от неискуства штурманского, то от неудачности судна в беткости и на греблях, то от непривычки еще к морю, робость заставила с ним согласиться; будучи уже около 25 верст в море, поворотили в 10¹/₂ часов и вошли в опять в Ягры около 1 часа утра.
27 Июня во время шестичасового нашего в море странствования, живу[150]щие в Ягорских избах промышленники достали промысел белуг (Phiseter Kotodon, Weissfisch) состоящий из 62 зверей; что почитали они благополучным приобретением. Я весьма сожалел, что не был при сем побоище. Снятые с убитых зверей кожи с жиром, сосворданные ремнями, от морских прибережных мелей только что приплавлены пред нашим возвратом к избам и лежали ее в реке. Что я видел и что выспросил, о том с охотою вам перескажу.
Кожа сих зверей гладкая без шерсти, цвет ее у совершеннолетних белый с мертвенною просинью; хвосты и ласты, коих несколько отрубленных, от оставшихся на месте побойки трупов промышленники привезли с собою, такогож цвета, но края или обрез их, потому что они толщиною были в два и три пальца, вид имели пепел[ь]ной. Молодых зверей кожа цвет носит совершенно пепельной. Длиною лафтаки были, устарелых зверей около 5, а молодых около 2 аршин; по чему следует, что и зверь поколотый столь был [151] долог, с прибавкою к тому головы и хвоста, с коих кожа не снимается. Хвосты шириною были близ полуаршина; окончание их как будто отсечено мало вогнутою прямою линиею. Толщина их в два и три пальца; состав их жиловатый, оттянутый нежною кожицею белою, по краям пепельною, почему они мягки как плоская туго набитая подушка. Ласты плечевые подобны фигурою небольшим свиным окорокам, продолговато четвероугольны, с выдавшеюся из одного угла, отделенною от состава, толстою костию. Состав сих ластов и оболочка подобны хвостовым, но толщина несколько тонее, длина 6, ширина 4 вершков. Промышленики по большей части оставляют сии хвосты и ласты при трупах; а я теперь сожалею, что не велел виденные обрезать, для внутреннего рассмотрения костяной основы. С наружи не показывали сии члены никакой способности к сожиманию, разпространению, и согбению: медленной и кувыркающийся в воде ход белуги согласует с сею неспособностию⁽²⁷⁾.
[152] Промышленики в нашу бытность жир от кожи отрезывали, или, по их, брили серповидными ножами, острие на внешнем окружении имеющими, и складывали обрезанную шелегу в бочки, а кожи распяливали для просушки.
Лов сих белуг бывает на мелях, спускающихся полого в море, при крайних островах Яграх, Омфале, Кумбыше и Гольце, на коих построены во многих местах промысловые избы. Низовские, т.е. ниже Архангельска по островам живущие крестьяна соглашаются в общества, кои разделяются по числу соединенных карбасов, снабденных известным количеством людей, полос белужьего невода, спицами или рогатинами, ножами и прочим прибором. Составление сих сообществ основывают они в конце зимы, а в промысел вступают с начала весны, до проходу еще речных льдов, и продолжают до 20 Июля, когда уже ночи отемнеют, и когда отзывают промышлеников сенокосные работы. Таковые общества, или, по их, ромши, [153] составляются от 9 до 12 карбасов, на каждом по 4 человека и по 400 сажен невода. У каждого общества бывает изба и общий малолетный служитель, коему дают плату и который лошкомойную, караульщичью и прочие службы исправляет. Промышленики, ездя попеременно по морю подле островов, усматривают белуг, приближающихся к пескам и речным устьям. По усмотрении юрова или стада белуг, кои по одиначке не ходят, выставляют осмотрщики знаки, которых оставшиеся в избе промышленники назирают. Тот час бросаются они в карбаса со всеми ловчими приборами, окидывают усмотренное юрово неводом, связав способно части оного. Таким образом притягивают юрово ближе к мелям, сжимая час от часу окиданное пространство и окружая еще то юрово, смотря по его силе, другим рядом сеток. Между тем промышленники, ездя около сеточного ограждения и вьехав внутрь его, колют белуг рогатинами и заколотых вытаскивают на песок, разрезывают [154] кожу до мяса и костей вдоль зверя и снимают кожу с жиром, ибо жир от тела легко отделяется, держась крепко за кожу. Снятой жир с кожею связав, сплавливают к избам, а обрезанные трупы белуг с головами, хвостами и катарами, в пожрение орлам и чайкам, на песках оставляют. Мясо белужье весьма жестоко, цветом темнобурое; жир срезываемый с кожи называется шелега, из коей от согреяния и закисания выжимающееся сало зовут сыротком. Тогдашний промысел, как показано, состоял из 62 зверей; бывает он более ста, но непрезирают и 5 белуг.
Ветр направился от севера и мы опять пущаемся во власть и царство Нептуново. Вечер 7 часов; прощайте.

Примечания на писмо XI
⁽²⁵⁾ Мореходцы в своих журналах и путешественных описаниях, для сокращения, всегда означают звание ветров начальными литерами, чему и я подражая знаменую W. Вест, запад; N. [155] Норд, север; O. Ост, восток; S. Зюйд, южный; W.S.W. Вест-Зюйд-Вест, западный южно-западный, N.N.W. Норд-Норд-Вест, северный северозападный и проч.
⁽²⁶⁾ Искусные мореплаватели, для приобретения в их судах скорейшего хода, нагружают их тяжестями до потребной осадки в воду всего судна, равно или одного его конца глубже, так же притягивают наклонение мачт на нос или на корму вантами и штагами. Все сие переменяя многократными приемами, усматривают и находят лучшую выгодность.
⁽²⁷⁾ В новых Ежемесячных сочинениях Часть XXV. на Июль 1788 года, в сочинении о морских зверях и рыбах, промышляемых в Белом море, показал я величину сего зверя большею; но то описание взято из иностранных авторов, образующих пород белуг, ведущуюся в большом Ледовитом Океане, близко к полюсу, где всякий морской зверь возрастает гораздо крупнее южных приближенностей; к тому ж те писатели, так как и я по §5 того описания, не все были самовидцы сего зверя, или видели сухую белужью кожу, которая обыкновенно от воздуха становится желтою.

[156]
ПИСМО XII
Плавание по морю до Ухт-наволока - Положение приморских деревень - Состояние земли - Улиточные зародыши - Тура - Травы - Вид опушки лесной - Причины и замечания

Тонская изба близ Ухт-наволока. 29 Июня 1789
Третьего дня в 7 часов вечера пустились мы из Пудожемского устья на парусах - Ветр N. А вчерашнего 28 числа по утру в 6 часов поворотил он к S, когда мы плыли против деревни Сюзмы, в 50 верстах от Ягр; в 8 часов поровнялись мы с деревнею Красною горою, а в 10 часов показалась чрез просеку за горою церьковь Пертоминского монастыря, которая лежит к берегу, окружающему Унскую губу. В 10¹/₂ часов увидели мы волнение на камнях и самые камни, выдавшиеся в море верст на 6 двумя грядами, называемыми Унские рога, кои составляли вход в Унскую губу, разширяющуюся по устью на 5 верст. Ветр легкой S.W. к S. В 1³/₄ часов ветр O. против той же губы. За полдень в 4 часа против деревни Яренги, ветр S.O. В 6¹/₂ часов против деревни Лоп[157]шенги, Штиль; пошли гребью. 29 по утру в 3 часа миновали деревню Дураково - Ветр S.S.W. В 4 часа сильная, противная от N.W. полоса принудила возвратиться и лечь на дрек под деревнею Дураковым. В 6 часов опять пустились в гребь. В 7³/₄ часов подняли парусы - Ветр S.W. Остров Жегжизня в N.W. В 8¹/₂ часов гром с противною полосою принудил лечь на дрек при Тонской избе, где я сие пишу. Все вышеупомянутые деревни лежат в предгориях к берегу морскому; за ними земля возвышается и представляет весьма далеко прекрасный вид, изпещренный отделениями горных рядов, простирающихся в разные стороны. Таковые хребтовые возвышения более обнаруживаются от Унской губы, откуда подаваясь к западу, берега идут более каменисты, и в горных к ним глинистых утесах много видно круглого крупного кругляка.
От деревни Дуракова к Ухт-наволоку берег пошел весьма каменист и насыпан крупными кругляками один на другом, почему проход по оному [158] весьма труден, и надлежало перескакивать с камня на камень.
По выходе на таковую насыпь, поразили мое зрение лежащие камни близко в воде, которая во время прилива их закрывает, а по отливе обнаруживает. Камни те, или из них многие увидел я осыпанные как будто струпами, на подобие белых бородавок или крупной редкой оспы на теле человеческом. Между таковыми бородавками сидят многие маленькие улитки, к камню присосавшияся; я рассмотрел, что сперва показавшияся бородавками были преузорочные плосковатые, овальные, длиною в полдюйма и менее, коробочки, составленные из крупных и мелких шариков, как будто из жемчужин, порядочными линиями с карнизами; что некоторые из них имели верх запертый равным же узорчатым изображением, а с некоторых спала оная крышечка, оставя на поверхности коробочки еще узенькие закраинки и обнаженное продолговатое отверстие, из коего торчал острой верх маленькой улитки, сидящей в зеленой влажности. Я взял [159] перстами за таковую обечейку, так же хотел отделить от камня целую коробочку, но оне между перстами от легкого прижима разседались, и оставалась зеленая киселеватая влажность с зародышами и без зародышев улиточных. Таковое явление Естества представило мне в познании натуральной истории о черепокожных новость, из которой я усматриваю, что приморские улитки родятся в яицах коробочкообразных; что скорлупа сих яиц устрояется вне матери и прилепляется к камням, из известковатой, подобной яишной скорлупе, материи; что яичную киселеватую влажность испущают в сии яица оплодотворенную или оплодотворяемую матери, может быть совокупно с отцами, или еще вероятнее обоеполные, и по наполнении замуравливают крышечкою; что зародыши высиживаются действием лучей солнечных и поливом воды; что возрастающие зародыши, возвышением черепового своего домика, спихивают скорлупную крышечку своего яйца; и что оставшаяся обечейка, по превращении яичной материи в те[160]ло или в снедь новорожденной улитки, сбивается плещущею водою.
Желательно мне было взять с собою таковую коробочку, но сколько я ни трудился, поддевая ножичком, не мог ни одной снять ни целой ниже ее части, по причине разваливающейся ее рыхлости. Камней для величины их, взять и уберечь от неразбития сидящих на них коробочек, не доставало возможности. Примечания так же достойно, что по прилежном моем осмотре не сыскал я между камнями и не видал в воде ни одной устарелой или взрослой улитки. Естьлибы случилось быть во время строения сих коробочек, коему кажется должно произходить в Маие, тогдаб яснейшее понятие возъимел я в сей части Естественной истории.
В воде близ берега морского, видно было растение, вообще капуста морская или тура называемое. Оно примечания достойно не по одному укоренению на малых камнях, но более по удивительному естественному охранению его от внешних жестких прикосновений, содержа его всегда почти [161] вертикально, не смотря на его жидкость и высокость. Корень его на подобие перстов ручных охватил камешок, и коренные стебли так плотно впились в порусы камня, что кажется нельзя их отделить от него совершенно. На вершинках молодого растения, раскинувшегося на несколько ветвей, сидели продолговатые шарики в подобие цветов или семянных сосудов, коих пустота легкостию воздуха (может быть горючего газа) наполненная плавала всегда в водной тяжести, поднимала за собою все растение вертикально, и не допускала узким молодым листьям о песок тереться. Сия легкость пузырков поднимала и самый камень, на коем укоренялось растение, и относила его, по мере его возраста, в глубину. Я достал из воды сие растение, и разорвав пузырки ничего в них не усмотрел: но они прижатые между перстами лопались со звуком; взрослая трава видна была глубочае, имела широкие долгие листья, кои держались в воде, без помощи уже пузырков, сами собою, тож не касаясь дна.
[162] Подавшись от берега к началу леса находил я на песке разстилающуюся богородскую траву, Serpillum, ароматическим запахом и малиновыми цветами обилующую, так же в лесу дикой донник (Melilous sylvestris). Но крайняя с моря лесовая опушка, плачевным своим образованием, представляла примечания достойное зрелище. Она по всему берегу казалась оборванною, опаленною, закопченною, красножелтою и следовательно лишенною зелености: и сие изуродование шло от ее края внутрь леса до десяти сажен. Можжевельник, березник, ивняк, ельник и сосна носили не свойственные им помянутые краски. Первый, гранича с берегом, разстилался в природном своем цвете по земли, не смел подняться, а дерзнувшая возвыситься его веточка опалена, казалась рудожелтою. Березки и ели первого ряда от берега, не могли возрасти выше полуаршина и стоят будто от пожара зачернелые и пожелтелые, с морскую сторону вовсе ветвей неимеющие и пригнувшие к лесу переломом или тупым углом свои вершины, сверх полуаршинна от корня вы[163]тянувшияся. Вторый за ними ряд дерев имеет стебель повыше, а третий, четвертый и далее все возвышеннее, но все с переломленными пригнутыми вершинами без ветвей, с морскую сторону, очернелые и красножелтые. Я не могу ясно изобразить сего трогательного явления, и для сего прошу вас, в помощь мне, вообразить вид стоящего дерева во время сильного вихря, оборвавшего передние его ветви и согнувшего вершину и боковые отрасли вдоль своего напряжения.
Таковое явление производит здесь сила ветров северных и северовосточных; сила влекущая с собою без сумнения влажные вапоры едкой морской кислоты, и может быть частицы мефитического или другого тлетворного гаса: сила проницающая чрез внутренность растений, съедающая растительные их соки и внедряющая чахлость. Лучи сих ветров, упершись сперва в берег преломляются и отражаются косвенно к верьху в перьвой ряд лесной опушки, по том во второй, третий и далее, но все возвышен[164]нее, и сим направлением обезображивают, по косвенной плоскости, верхи дерев даже до десяти сажен внутрь леса, и представляют край его осеченным и опаленным, покато к морю.
К описанию о едкой силе ветров присовокупить я должен еще замечания: 1) что весь летний берег Белого моря, обращенный к северу и северовостоку, ее действию подвержен, и малые посевы поселившихся на оном крестьян, защищаются от сей силы прибрежным лесом и пригорками: но берег сегоже звания оборотившейся в Онежскую губу против ветров западных и южнозападных от оного действия застенен и свобожден; 2) что в наших странах позлащенные церьковные кресты и главы, вскоре по поднятии их, блеск своей теряют, и тусклость начинается со стороны помянутых ветров. По сей причине не имеем мы златоверхих зданий, каковыми другие города украшаются.
Для надежнейшей способности в ход нашего судна погрузили мы в него здесь каменья с 50 пудов, и те[165]перь опять пущаемся в путь с прибылою водою на веслах: сим писмо мое заключаю.

ПИСМО XIII
Переезд к Соловкам - Заяцкой остров

Заяцкой остров. 1 Июля 1789
29 Июня в 3 часа за полдень при тихой погоде пустились мы, с помощию прибылой воды, от тонской избы, где мы 6¹/₂ часов стояли, к Ухтнаволоку или к мысу поворотному в Онежскую губу. 5 часов легкий О. понес нас от Ухтнаволока в голомя (так называют наши поморцы отдаление от берегов моря). Направление курса поставил наш осанистой штурман в W.S.W. 6 часов ветр нарочитой N. 6¹/₄ густой туман - 8 часов туман стал прочищаться, ветр N.O. 9 часов увидели остров Муксалмы в N.W. 9¹/₄ часов поворотили в W. Плывучи подле Муксалмы и потом подле Соло[166]вецкого острова, несколько раз задевали за подводные камни. Кормщик наш робел, но не знал способного прохода к берегу, потому что везде опасаться было должно, между частьми обнаруживающимися закрытых водою камней. До 12 часов бились мы, приближаясь к Заяцкому острову, миновав в то время, по незнанию, между Заяцким и Соловецким островами пролив, который бы ближайшую дал дорогу к монастырю. Наконец в половине первого часа, по утру 30 Июня, проехали мы весьма каменистым узким проливом между двух Заяцких островов и зашли в маленькую, но весьма спокойно устроенную гавань, под Заяцкою пустынною церьковью Св. Апостола Андрея. Тут нашли мы карбас Архангельского посадского Карачева с 27 богомольцами, возращающимися из Соловков. Два поморские карбаса из Лопшенги и Яренги и один посадского Патышева с 40 богомольцами, идущие в Соловецкой, почти в одно время с нами вошли в ту же гавань. И так всех судов собралось в ней пять. В поморских судах [167] помещено несколько телят, в дар монастырю назначенных.
Гавань сия не есть дело натуры, но устроение вымысла и прилежания человеческого, порожденных свободностию от всяких дел и попечений, хотя по здешнему обыкновению все приписывается чудотворениям. Сказывают, выстраивал ее один черноризной монастырской отшельник, который, как видно по устроению, при трудолюбии и силе, обладал натуральною механикою в возвышенном градусе. Под боковые ее стены, как видно, натура устроила две каменные гряды, протягающияся от берега в пролив, из промежутка коих выкатывал он камни для очищения берега и против оного дна морского, и взваливал их в стены. Весь берег и самой остров представил ему великое множество сих насыпанных материалов, из коих мог он избирать те, кои пригодные и равные поверхности стены составить могли без отески. Таким образом выкладены округленными камнями и засыпаны дресвою три стены, вышиною от водной по[168]верхности в 3 или 2¹/₂ аршина. Западная и восточная стены, идущие от берега по 10 сажен длиною; южная параллельная с берегом, заграждающая гавань с морскую сторону, начавшись от западной, протянута 7¹/₂ сажен; разстояние между концом ее и окончанием восточной стены оставлено для входа судам шириною в 2¹/₂ или 3 сажени. И так во внутренности сих стен площадь для судовой гавани содержит около 100 квадратных сажен; но в ней протянуты еще от берега, для удобнейшего выхода из судов, два дама или плотины каменныеж, между коими три судна вмещаются, а во всей гавани более десяти их уберется. Суда разумеются здесь небольшие, каковы суть карбасы ездящие с богомольцами, кои боятся штурмов, и кои по тому самое безопасное пристанище здесь находят.
Заяцкие два острова принадлежат владению Соловецкого монастыря, и воздвигнутые на большом из них, сим монастырем выстройки называются Заяцкая пустыня. Над самою гаванью построены, церковь деревянная Святого Апос[169]тола Андрея; домик деревянной же для приезда начальников; людская изба и кухня, складенные весьма грубо из серого камня смешанного с кирпичем и известкою; погреб, конюшня, баня, деревянные, и колодезь с хорошею водою. Между кучкою сих выстроек и особливо ближе к церкви наставленное великое множество деревянных крестов подобится лесной роще, сквозь которую взор едва проникнуть может. Древний обычай или разславленное благочестие доставляло на сии кресты деревье с Соловецкого острова, по тому что здесь оное не возрастает. Матеряе и украшеннее всех кресты, как видно по надписям, становили Архимандриты, при отъездах своих на зимование в Сумское свое селение, и при развеселенном прощании с любимым братством, в монастыре остающимся.
Весь Заяцкой остров состоит из дресвы, одресвенелых и неразвалившихся огромных и малых гранитных камней, и вся поверхность его усыпана оными. Камни лежащие на берегах по большой части тверды и дре[170]свяности не показывают. Близ церкви выкопанная, неведомо для какого употребления, круглая яма, шириною в поререшнике около трех аршин, глубиною в две сажени, показывает в стенах и на дне одну дресву и камень. По нечаянному случаю взрыл я перстами поверхность дресвы и увидал под оною тонкой, в четверть дюйма, слой сажи, которая руку мою зачернила. Я повторял во многих местах сей, удивившей меня, опыт, и везде находил то же самое. Толь сухая и холодная почва, может ли удобно принять семена растений? Не смотря на сие, видны на ней оные, но в бедном образе: березки коренговатые, вышиною немного более человека, между холмами произрастали. Видны также побеги осинника, ивняка, малинника, щипищника и можжевельника: но сии только что начинают обнаруживаться, то и начинают изчезать, или остаются в крошечном возвышении. Брусница и вороница возрастают и доспевают без помешательства. Оказываются знаки чернишного и голубельного растений, но для морошки, [171] хотя трава ее возрастала, не доставало болотных мхов. Низкие места поросли пушистым мхом, а возвышенные яголью, в малых побегах. Большая часть острова опушилась травою и показанными мхами: есть и голая дресва. В одном месте видно разработанное поле, посредством подсеченного и выжженного леса; что означают оставшиеся на нем головни: но малость леса, следовательно малость пожега и золы, недостаточны были к удобрению дресвяной почвы, и посев репы, как сказывают, не был удачен. Тяжелая, мастерски устроенная борона, лежит на неудачной разработке брошенною.
Удивительно, что не видно было здесь чаек, коих множество летало, когда мы проезжали подле островов Муксалмы и Соловецкого; один помет заячий появлялся на острове; а сие подает худую надежду к удобрению почвы черноземом в следующие времена.
Соловецкой монастырь, отстоящий 5 или 6 верст, мы в виду имеем; ветр стоит не поворачиваясь N.O. а нам надобен S. После полудня [172] отвалил туда на гребях Патышевский карбас: мы следовать за ним не были в силах, и для того остались до утра; чем я письмо мое заключаю.

ПИСМО XIV
Соловецкой монастырь - Вид его - Обстоятельства - Чайки - Голуби - Книгохранительница - Кормление чаек - Келии монашеские - Внешние работы - Число богомольцев - Просвящение и нравственность поморцов-Монастырян - Выезд из монастыря

Соловецкий монастырь. 3 Июля 1789
Более суток пробыли мы на Заяцком острове, имея в виду здешнее прославленное место. Ветр веял все с одной стороны, т.е. N.O. прямо противной и довольно усильчивой. На конец решились мы преодолеть, нещадением наших сил, его упорчивость, и пустилися 1 Июля по утру 9 часов бечевою, подле берега Заяцкого острова. Трудно было откалываться от подводных камней, около [173] берега лежащих, кои безпрестанно стучали во дно и киль нашего суда. Добравшись близь островка, неподалеку от Заяцкого лежащего, называемого Парусная луда, пустились к нему на гребях, и миновав его приближились к берегу Соловецкого острова, чрез что получили небольшой выигрыш в ветре; растянув парусы с помощию весел добились на последок до ворот гавани монастырской, ознаменованных по обеим сторонам прохода деревянными крестами, в каменных насыпях водруженными. В один час за полдень вошли мы в сие спокойное отишие. Отвыкнув чрез 6 дней от зрения на многолюдные собрания, и будучи в сие время окружены, при редковиденных животных, представлениями голые и чаще грубые и устрашительной природы, вдруг объяты стали мы усладительною переменою. Небольшие открытые суда, называемые весновальскими карбасами, наполненные людьми одно за другим выходили против нас в море; крик густого множества чаек, по воздуху летаю[174]щих, на камнях сидящих и на воде плавающих, представлял атмосферу торжествующею; вид монастыря, показавшийся нам странным и величественным, предстоял пред нами. В таковом обуянии привалили к пристани, где в небольшом пространстве нашли тесноту толпящихся людей, собирающихся на суда и отваливающих в море. Служитель монастырский, разпрося об нас от нашей свиты, явился к нам и показал учтивым образом для квартирования нам хорошую светлицу, против самой гавани, подле стены монастырской, в которую мы немедленно поселились. Выход из гавани судов продолжался, и людство, толпящееся на пристанях, умалялось. Вскоре посетили нас отец казначей Арсений и соборный монах Кириак, урождением наши земляки и знаемые. По отпуске их, предстал к нам отрядный церковнослужитель с предварительным вежливым вопросом, сколько для всех пассажиров нашего судна потребно будет служить больших молебнов называемых сороковыми? Мы [175] разпрося у всех своих работников, не меньше нашего в сем случае чивости оказавших, дали ему требуемой ответ, а он во извинение себя расказал, что сей обряд по приплаве каждого судна исполняется, и по записке доносится о том отцу Архимандриту, которой по таковым известиям чреду служеб распоряжает, и уведомляет о времени совершения их тех, до кого оная дойдет.
Благопристойность от нас требовала засвидетельствовать почтение отцу Архимандриту Иерониму. При сем случае приличным нашли мы поднесть в почесть несколько свежих цитронов, апельсинов и прочего съестного, как иностранную новизну, недавно в Архангельск на кораблях привезенную. Благосклонный прием от сего отца изобразил в нем довольную учтивость, соединяемую с начальническою осанкою; но в сопряжении сих качеств и в употреблении их проникало нечто от гражданского отличное и принужденное; разговоры открыли в нем душу кроткую и простоту воспитания. Он [176] был прежде священником деревенским, где идеальной свет мало известен, и постригся здесь в монашество; а по древнему сего монастыря уставу, о постановлении властей из тутошних пострижеников, общим желанием и старанием Соловецкого монашествующего братства достиг начальнической степени. Побыв у него нарочитое время и приняв обычное благословение, пошли мы на торг, состоящий в десяти лавках, занимаемых иностранными и Московскими товарами, принадлежащими Онежским купцам. Они уже готовились отъезжать в свое место, и еще задерживались сбором, за проданные вещи, денег. Съезд их и приморского народа бывает сюда ежегодно на 29 число Июня и с того времени до 1 Июля. Последние от перьвых покупают одеждные потребности, шелковые, шерстяные, бумажные и холщевые, коих большая часть состоит из так называемых крестьянских товаров. Походив между довольным еще числом поморского народа, пришли мы в квартиру, куда прислано от отца [177] Архимандрита на нескольких блюдах горячее и холодное рыбное кушанье, полпиво и квас. Посланной притом объявил, чтоб все служители наши, по гостеприимному обительному уставу, ходили обедать и ужинать на общую монастырскую трапезу⁽²⁸⁾; ибо сие право всем богомольцам от монастыря даруется.
Погода была прохладительная и приятность ее не допускала к нам сна. Мы ходили внутрь и вне монастырской ограды; ибо оная, имея при воротах караул, не затворяется; смотрели на множество, по крышкам и подле дороги, покоящихся с молодыми птенцами чаек, кои людского приближения ни мало не боятся естьли не покажешь вида, их схватить. Вид солнца или преломленные его лучи изобразясь в густоте атмосферы, показывают его здесь в сие время плавающим над морским горизонтом чрез всю короткую ночь в тусклом образе. Но только начал проникать естественной блеск сих лучей, то поднялся громкой крик чаек, во всех сторонах воспаряющих. Они как будто [178] возбуждали друг друга, и облетев пространство монастыря при возглашениях, спешили на воды, для приобретения себе и детям пищи. Надлежало остерегаться, чтоб желудочное их испущение не замарало платья, от чего не свобождается часто начальничья одежда⁽²⁹⁾. Голуби в немалом количестве молча облетывали и сидели с детьми близ дорог и на крышках не пугаясь же людей.
Благовест к утрени позвал нас в церьковь. По отслушании духовной службы, сон нас лишил удовольствия продолжать обозрения. Между каждым церьковным пением, при коих мы присутствовали, осматривали мы примечательные места с предводительством отцов казначея, ризничего и других чиновников. Библиотека лучшая содержалась в особой книгохранительнице. Вновь переведенных и напечатанных отеческих книг вовсе в ней не видно, а светских и запаха не было; не малое же их собрание хранится в кладовой палате, по большой части истории святых отцов и мучеников, содержащиеся в Минеях че[179]тьих, отечниках или патериках, писменных и печатных. Есть так же все книги о обрядах и догматах религии и церьковнослужебные: но богословских, кроме библии и слов древних отцов в обеих собраниях не видал. В прочем вся книжная громада содержит только наставления к покаянию и смиренномудрию, так же законы о удручении плоти, и о подражании отличившимся в сей добродетели Святым, из оснований древнего ориентального учения и его последователей почерпаемые.
Ежедневно видели мы после каждого обеда и ужина выходящих из-за трапезы, хозяйствующих и угощаемых чернцов и мирян каждого с кусками хлеба и рыбы в руках, и встречающее их стадо чаек. Насыщенные трапезователи бросали к алчущим птицам в воздух и на землю избыточные столовые укруги. Видели также всегда, что голубей стадо кормили мельники и хлебари зернами и мякиною. И так множество хозяев, гостей и служащих имеет здесь угощение в толиком количестве съест[180]ного, которое всем налагает должность, его остатками, питать возлюбленных отцами животных, и разбрасывать им для удовольствия хозяйствующих, обилие монастырское.
В кельях монашествующих избыточествовала везде неопрятность, а привычка к ней вовсе отняла от жителей брезгливость. Средней и верхней ярусы келей нагревают истопники печами, в нижних этажах складенными; излишнее с низу тепло пущают в верх сами хозяева посредством душников или отверстий, в полах проделанных. Сказывают, для сей причины жгут в оных печах толстые дрова два и три дня безъпрестанно, и запасают таким образом тепло на неделю. Естественно вообразить можно, что при окончании топления и в перьвые дни после оного в нижнем жилье должно быть великому жару, для непривыкших несносному.
Работники монастырские, исправляющие дела вне монастыря, как то кожевники, кузнецы, бочкари, скотоводцы и проч; имеют при своих избах, учрежденные кухни и поваров, а [181] припасы к ним отдельно посылаются с избытками, кои они чайкам давать обязаны.
Работы при всех мастерствах учреждены везде, с излишним отягощением економии, порядочно, и снабдены удивительными механическими и гидравлическими пособиями: на пример мельница посредством водяного колеса обращает три става жерновов, и сверх того пристроенными пальцами, на подобие рук могущих держать решета и сита, просеивает муку; квасоварня жолобами принимает с озера воду в котлы, жолобами спущает ее в дщаны, и жолобами переводит квас в стоящие в отдаленных погребах, чрез разные на тех жолобах прорези и под ними воронки, большие штикфаты; и тому подобное. Все таковые выгодные заведения списывают монастыряня Св. Филиппу Игумену, бывшему потом Московским Митрополитом. Следовательно монастырские работы не требуют от людей более как механического посильного содействия: разум для них не нужен.
Скромность меня удерживала от усилия об открытии записок произ[182]водимых нарочными служителями о точном числе приезжающих в монастырь ежегодно богомольцов; ибо известно по многим обстоятельствам, что их не менее десяти тысячь в лето прибывает. Со стороны Санктпетербурга и Новагорода великие их перегринации сюда на день Пятидесятницы трудными Повенецкими дорогами пробираются; вся приморская окружность с летнего и Карельского берегов на 29 Июня сплывается; а чрез Архангельск из внутренней России и из него с окольностями, более пяти тысяч в лето, по полицейским запискам, на судах отправляется. От щета доходов сея обители надлежит нам удержаться: но должно оправдать всегдашнее изъяснение монастырян, что к пропитанию их и к удовольствию приезжающих гостей, Чудотворцовы благословения довольны, и они не знают ни в чем нужды.
Еслтьли вы л.д. желаете от меня узнать о разумном просвещении и нравственности черноризцев и бельцов, Соловки безженно населяющих, то таковое познание увидите основа[183]тельнее из описания о состоянии разумности и нравов приморских жителей, из коих все скопление сих островских вечных и временных обитателей, кроме малого числа иноградцов, составляется.
Страны Беломорские, удаленные от сообщения больших городов, не занялись еще роскошью влекущею за собою большее число человеческих потребностей, кои по тому составляя малый кружок нужд, легко введенными праотеческими примерами выполняются. В таком состоянии люди не находят поводы напрягать разум к новым выдумкам и изощрять его к изобретению пособий, для удовлетворения являющихся вновь потребностей. Поелику же таковая флегматическая неупотребительность сил разумных никогда не была там возбуждена зарею учености и мерцанием различных ее руководств, из числа коих по крайней мере навыком чтения и употреблением разведенных книг; то следует, что сии поморцы не имеют способов к употреблению идеальных разширений. Следовательно, ра[184]зумы их остаются в бездействии, семена оных разумов не разтворяются, ростки сих семен не распускаются, и способности, опираясь на примеры прародительские, тупеют и чахнут. Нравы Беломорцов, по причине отдаленных между собою их малочисленных разселений редко чужеземцами посещаемых, образовали их, при простоте жизни, неповоротливыми, смирными, мягкими, грубыми без суровости, не поползновенными к краже, в опийстве неумеренными и лучшее удовольствие в нем находящими, к подчиненности способными, робкими и гостеприимными. Словом, они украшаются качествами простого доброго человека⁽³⁰⁾.
Из сего начертания л.д! образуйте источники и состояние разумности и нравственности, обнаруживающие умоначертание и нравы Соловьян, не имеющих к перемене воспитательной их жизни иных поводов кроме обыкновенного всем монастырянам нравственного влияния, происходящего от безженного жития и без напрягательной деятельности разума. Они укоре[185]нились в непоползновенности к допущению роскоши, потому что соблазн ее к ним не приближается; нет им причины и опасности помышлять о недостатке, для того что умоначертание их не вмещает отдаленных понятий о возможностях, а чувства представляют всегдашние избытки, не показав еще примера нужды; нет надобности, для поспешествования дел, новые чинить изобретения, за тем что они в прежних производствах не чувствуют недостатков: следовательно не надобно им много разума, не зачем ломать голову. Но скажете, что по свободности монашеской жизни, долженствует в монастыре пребывать ученость или по крайней мере ее вкус. Я вам отвечаю фигурально: Суровость соседствующего к полярному поясу морского воздуха всегда ее отгоняла. Общие черноризцы, кроме Иеромонахов, читать неумеют.
Проживши в ставропигиальной обители Соловецкой двои сутки, простились мы с отцом Архимандритом, которой нас во все сие время удостоивал кушаньем со своей кухни, и еще [186] при засвидетельствовании нашей за то благодарности и испрошении абшита, усиливался нас задержать обязательным подчиванием. Я оканчиваю сие письмо походя на судно.

Примечания на письмо XIV
⁽²⁸⁾ Трапеза означает в монастырях 1) покой, в коем поставляется общий стол. 2) Самой стол с обедною и ужинною снедию. От древнего первенстующие церкви обычая общих столов при християнских собраниях произошло обыкновение строить при церьквах отделения, называемые трапезою, не смотря на то, что оное благочестивое обыкновение общих столов давно пресеклось, почему и составляет сие отделение прихожую церковную: но возобновлено оно по заведении монашеских обществ при монастырях. Имя трапеза, составило глагол трапезовать, т.е. обедать или ужинать. В Соловецком монастыре при Успенской церкви выстроена весьма пространная трапеза, в коей набираются столы братские и служительские отделенно. При перьвых, кои называются братскою трапезою, обедают монахи и [187] все приезжающие богомольцы, кроме женского пола; при вторых трапезуют соборные и Чудотворцевы церьковнослужители. Богомольцы женского пола угощаются вне монастыря в гостиных покоях из особой кухни.
⁽²⁹⁾ Когда я был малолетным в монастыре, тогда резвясь навязывал на концы долгой веревочки хлебные целые полуломти, каковых в то время обыкновенно, на братской и работничей трапезе, пред каждого человека по паре полагалось, и сии связанные куски бросал я один после другого в верх, где их схватя две чайки проглатывали, без помешательства их огромности, коя в каждом куске составляла длину 6, ширину 2¹/₂ а толщину ³/₄ вершка. Но как связывающая их нить мешала им разлетаться, то по малом упоре, одна из проглотивших чаек свободно выпускала чечулю целою. За таковую, многократно делаемую насмешку наказан я был, при случае нечаянного наступления на их цыпленка, от великого множества надо мною собравшихся, кричащих чаек, кои шляпу мою схватя меня клевали, от чего малоуспешно обороняясь палкою, спасся я убегом под закрытие. Монастыряне в числе добродетелей полагают питать их, и оставлять неприкосновенными.
⁽³⁰⁾ Несмотря на краткость времени, после [188] образования новых Беломорских городов Онега и Кеми и по введении в них чиноначальства из людей среднероссийских, весьма чувствительная перемена оказывается в понятиях и нравственности приморских жителей. Но оная перемена перьвое взяла начало от роскоши и от злоупотребительного изощрения разума. Естество человеческое само по себе преимущественно подвержено суетности, и честолюбие им обладает беспредельно. Открытое в 1788 году в Онеге двоекласное училище представляет тому опытное доказательство; ибо в оном расаднике разверзание ростков разумных семян поморских, приемлет скорое начало, и острота детских понятий не уступает ни одной полосе России; о чем я по должности(*) свидетельствую и хвалюсь.

(*) Сочинитель был пред сим Директор народных училищ Архангельского Наместничества.

[189]
ПИСМО XV
Переезд к материку - Остров Жегжизня - Унские рога и губа - Вход в Двину - Заключительное известие

Ягры. 8 Июля 1789
Я приближился к отечественному городу, и пишу сие в около-сороковерстном от него разстоянии. Раставаясь с удовольственным по морю путешествием, не так охотно поспешаю в природное место, как в оном ожидают меня радеющие объятия моего семейства. Подобным сему образом оставляем мы всякие забавы и приятности, когда не удовольствуемся ими до пресыщения, в случае коего обращенный к ним взор находит уже прикры[ты]ми.
3 Июля за полдень в третьем часу оставили мы Соловецкой монастырь, пробыв в нем ровно двои сутки, и предприяли между Соловецкого южного мыса Печака и Заяцкого острова сокращенную дорогу, которой едучи в монастырь не знали; ветр N.O. - [190] В 4¹/₂ часа легли мы на дрек по восточную сторону Печака, для переждания прилива, влекущего наше судно в Онежскую губу. Отсюда видны были в S.W. острова Кузеги, принадлежащие к гряде каменной. В вечеру пустились с водою в гребь, и 4 числа в 2 часа поутру опять для встретной воды легли на дрек под островом малые Муксалмы, на которой вышед прогуливались. В 12 часов выгребли из каменного, по отдаленной островской лещади, окружения на свободную воду, и в полчаса потом пустились с отливом в море, держа курс в S.O. потом в O.S.O. - В 3³/₄ часа восточной мыс Анзерского или Колгуева острова казался в N. Следовательно были от Ухт-наволока около 40 верст. Ветр повеял от N.N.O. - Парусы подняли: он усилившись с содействующим в егож направление приливным течением, занес нас к летнему берегу близко Орлова наволока и деревни Золотицы. Тут в малой губе, называемой Корехова лахта, легли в 9 часов на дрек, будучи отдалены от дорожной черты более [191] 30 верст к югу. В 10 часов с палою водою пустились на гребях к Ухт-наволоку. В 11 часов при ветре O.S.O. разтянули парусы и поровнялись с Золотицею. 5 числа в три часа по утру идучи, в подражание древних мореходцев, подле берега, сели на каменную коргу против самого Ухт-наволока, и принуждены чрез то на морской суше дожидать прибылой воды, которая снявши наше судно, заставила его встречею своею убраться в залудье к тонской избе, где мы стояли 29 Июня. Оттуда добрались в 4 часа за полдень под деревню Дураково.
Остров Жегжизня, лежа оттуда около 18 верст в северозападе, виден был от Ухт-наволока в 5 к северу. Не надлежит его оставить без сказания об нем, что видимо, что сказывают и что по частным картам известно. Величина его простирается в длину запада около пяти верст, со стороны моря кажется неприступно осыпан крупными каменьями, порос лесом и украшается деревянною башнею, на коей лотсманы усматривают идущие в Онежской [192] порт корабли. Башня построена иждивением лесной Гомовской канторы на западном возвышенном конце острова, вышиною по имеющемуся у меня чертежу семь сажен; по карте явствует, что от восточного островного конца протягается в север каменная корга, с обнаруживающимися лудами, верст на десять.
Под деревнею Дураковым, состоящею из 8 или 9 дворов, в спокойном отишии за коргами пролежали мы дождливую ночь. 6 Июля по утру 7 часов, на тихе пустились мы греблею, и добрались в полночь до деревни Яренги, где, как для отдохновения работников, так для поклонения Мощам Св. Иоанна и Логина, выходили в церьковь. 7 Июля по утру в 2¹/₂ часа, при штиле, опять пустились гребью. В 9 часов, не смотря на отдаленность нашу от берега, натянула нас на западную коргу, одну из так называемых Унских рогов, стремительно вливающаяся в Унскую губу прибылая вода. Сию губу и Рога описать я должен.
Устье губы разширяется верст на 5, и от обеих, составляющих оное [193] устье, берегов протягиваются в море, по сказкам верст на 7 каменные корги, насыпанные на каменном дне кабанами серого камня, покрытыми неглубокою водою, и сошедшияся внешними своими окончаниями близко. Сии подводные, от берегов обнаруживающияся корги, по положительному своему образованию называются Рогами, а по губе Унскими. Проход между их концами, ведущий в Унскую губу, хотя глубок, но по малому пространству в бурное время весьма опасен. (Смотри примечание 5, на писмо III) Внутрь сея губы лежат, монастырь Пертоминской, видимой с моря посредством лесной прямолинейной просеки, и поселенные в 25 верстах от Унских рогов при реке Уне посады Унской и Лудской, при коих есть соляные колодезные варницы. Вода, влившаяся на оседшую землю и составившая сию губу, простирается внутрь земли, по сказкам, верст на 40, и приближается кутовым своим окончанием к губе Ухтской, лежащей близко деревни Кянды, в Онежском заливе, не подалеку от города Онега.
Около 7 часов за полдень, поровня[194]лись мы с Ненокоцким посадом, обилующим соляными ключевыми варницами. - Николаевской Корельской монастырь давно в виду нашем плавал сверх моря - Ветр легкий N.N.O. течение противное. В 5 часов сегоднишнего утра вошли мы в Пудожемское Двинское устье, пристали к острову Яграм и вышли в Тонскую избу, из коей отъехали 27 Июня.
В 8 часов утра пред самым збегом палой воды сели мы в судно и потянулись по реке бечевою к городу, а чрез четверть часа распустили паруса, по поводу заприбывшей воды и несколько благоприятствующего ветра. Мне вспомнилось еще написать одно обстоятельство, касающееся вообще до моего путешествия в монастырь, и я пишу его на нашем каютном столике.
Естьли говорят у нас о путешественниках Соловецких, многолюдным числом, по веснам и в начале лета, из Архангельска отправляющихся, то прилагают им название богомольцев, да и сами путешественники, кроме посылаемых людей от правительства, за честь вменяют таковым именованием хвастаться. По сей при[195]чине, соблюдая нужную благопристойность, исполнил я все то, что означенному названию приличествовало. Прямые причины моего туда путешествия были, 1) нужное подкрепление здоровья чрез перемену морского воздуха, который от наземного весьма различествует, и 2) давно желанное осмотрение мест и предметов в детстве виденных и вовсе невиданных. По большой части все сие удалось, и кленусь, что я пленен был сим мореходством: ибо время было приятное и бури нас не страшили. Желал бы я, правда, видеть и узнать сердитость моря, дабы соделаться в состоянии представить яснее идею о морских бедствиях: но на кормщика нашего нисколько не можно было положиться. Он не знал ничего более как указать нам Соловецкий остров и монастырь, где он целый год живал. Таковое его незнание долженствовало приводить нас в трусость; но трусость самого его в толикую ввергала боязнь, что он подумать не отваживался, выпустить из ясного вида берегов или предприять другую линию курса вместо той, коя ведет прямо на [196] известную ему цель. Мы по несколькой привычке к мореходству, присиливали его иногда держать курс по нашему хотению, но он едва повиновался, и то под жестоким за свою жизнь протестом⁽³¹⁾.
Архангельск показался уже в виду - Вскоре надеюсь я иметь удовольствие по тринадцатидневном разлучении с вами увидясь, вручить вам все писанные к вам писма самолично. Сим приятным воображением окончеваю дорожную мою переписку.

Примечание на писмо XV
⁽³¹⁾ В заключении примечаний должен я упомянуть, что во время прежнего моего в Соловки путешествия, видал я довольно нерп и белуг, на поверхности моря обнаруживающихся, так же неповоротливых рыб и разнородных раков на берега выкинутых: но в сие плавание ничего подобного я не усматривал. Мореходцы сказывают, что играние или предчувствуемое безпокойство оказывается в упомянутых животных пред начинающимся штурмом, а на берега выкинуты бывают рыбы и раки после сильных волнений. Хорошее состояние погоды во время нашего плавания оправдает сие примечание.

________________________________________________________________
© текст, Фомин А.И., 1789-1797
© OCR, Шундалов И.Ю., Виноваров А., 2007
© HTML-версия, Шундалов И.Ю., 2007

 

Вернуться в Библиотеку

Вернуться в головной раздел