Расширенный комментарий ревельского капитана 1 разряда Карла Спаде на законопроект по ограничению доступа русских и иностранных промысловых судов в 12-мильную береговую зону пограничных территориальных вод.
Спаде К.Ю. Траловый промысел в северных водах и рыболовная комиссия Государственной Думы //Изв. Арханг. О-ва изучения Русского севера. – 1911. – № 10. – С. 1–7 (Отд. II, Прилож.)
Траловый промысел в северных водах и рыболовная комиссия Государственной Думы
(Доклад, читанный 19 апреля 1911 г. в заседании Архангельского Общества изучения Русского Севера)
[1]
Рыболовная комиссия Государственной Думы при обсуждении законопроекта о 12-мильной полосе территориальных вод на Севере, постановила запретить в этой полосе промысел не только иностранным, но и русским траловым пароходам. По постановлению той же комиссии, русским траулерам воспрещается производить промысел также в наших водах южнее линии мысов — Канина Носа и Святого Носа. В министерском законопроекте подобное ограничение отечественной рыбопромышленности не предусматривается, а в состоявшемся в Петербурге в январе месяце прошлого года III Всероссийском Съезде рыбопромышленников, после всестороннего обсуждения этого вопроса, было высказано пожелание о широком содействии развитию русского тралового промысла на Севере.
Чем руководились члены Рыболовной комиссии Государственной Думы, когда решили сделать такое, по крайней мере, странное постановление, мне неизвестно, но не подлежит никакому сомнению, что они были кем-то, или чем-то введены в заблуждение, ибо это постановление сделано исключительно только в интересах английских и норвежских рыбопромышленников и если оно пройдет через Государственную Думу и получит законодательную силу, то это нанесет громадный материальный ущерб отечественной рыбопромышленности и еще больше увеличит ввоз в Россию норвежской рыбы.
Чтобы доказать неосновательность принятого комиссией Государственной Думы постановления, идущего наперекор интересам русской траловой рыбной промышленности, необходимо вкратце пояснить, что представляет из себя траловый промысел. Трал — это большая сеть, которую пароход на двух стальных тросах тащит по дну моря. Производить траловый промысел можно только на песчаном и сравнительно ровном морском дне. На каменистом дне траловый промысел невозможен, ибо там трал задевает за камни и рвется. Чрезвычайно затруднителен промысел на мягком илистом дне, где, несмотря на все принятые меры предосторожности, трал зарывается, наполняется илом и часто при подъеме обрывается. В силу этого траловый промысел можно производить только в ограниченных и при том хорошо обследованных районах и так как стоимость трала равняется 250 р., то, во избежание крупных убытков, капитаны траловых пароходов бывают весьма осторожны при выборе места для тралирования.
Известных до сих пор, пригодных для тралового промысла, мест, на западном Мурмане, где у нас в течение 3–4 летних месяцев приезжие поморы занимаются ярусным ловом рыбы, совсем мало, а главный траловый промысел начинается с меридиана острова Харлова и производится в районах, где ярусный лов рыбы у нас не бывает. Траулеры, кроме того, промышляют главным образом камбалу, между тем как ярусный лов предназначен для добычи трески и пикши. Над Семью Островами лучшее место для тралового промысла находится около 8 морских миль от берега и [2] там траулеры промышляют почти исключительно только камбалу, которая держится в этом районе с начала декабря до конца апреля, т.е. в течении пяти зимних и весенних месяцев, когда, за отсутствием на месте наживки и трески, ярусный промысел здесь невозможен. Да и летом, когда подходит треска, из ближайшего становища Харловки ярусные промышленники выходят не дальше 2–3 миль от берега и число промышляющих здесь шняк весьма ограниченное, а главный ярусный промысел сосредоточивается от 60–90 верст дальше к западу, около становищ Гаврилово и Териберки. Таким образом, интересы этих двух родов промысла на Мурмане не враждебны друг к другу и развитие одного из них не препятствует развитию другого.
Присутствие на Семиостровской банке в большом количестве морской камбалы было случайно открыто английскими траулерами весною 1909 года и до 1 января с. г. они увезли с этой банки в Англию рыбы, по приблизительному подсчету, на 850.000 руб. С установлением 12-мильной полосы территориальных вод и только при организации действительной охраны промыслов иностранцы из этого района могут быть вытеснены и, надо полагать, что им тогда придется прекратить свои зимние рейсы на Мурман, так как другие банки, дальше 12 миль от берега, где зимою после начала декабря держалась бы камбала, до сих пор еще не обнаружены. Зимою цены на свежую морскую камбалу в Англии стоят очень высокие и с развитием у нас тралового промысла, наши траулеры могли бы с этой банки доставлять рыбу в Англию ежегодно на несколько сот тысяч рублей. Таким образом, нет никаких оснований запрещать своим траулерам промысел в этой полосе, лишать их выгодного заработка на заграничных рынках и заставить их вместо этого заработка в течении пяти месяцев бездействовать.
Такое запрещение равносильно запрещению вообще русского тралового промысла на Севере; русский ярусный промысел от этого запрещения не выиграет ничего, а пользу из него извлекут те же англичане, траулеры которых с Мурмана выжить нам будет не так легко, как это многим кажется. Установление 12-мильной полосы территориальных вод будет сопряжено с крупными денежными расходами, ибо всем хорошо известно, что английские рыбаки признают законы о территориальных водах только там, где такое признание является неизбежным, вследствие присутствия на местах промысла быстроходных охранных крейсеров. Как только охранное судно удаляется с места промысла или уходит в гавань за углем и провизией, они спокойно переходят границу территориальных вод и промышляют там, где им более удобно. Такие случаи неоднократно повторяются в Исландии и если там датское правительство при 3-х мильной полосе территориальных вод принуждено содержать целую флотилию охранных судов, что же будет у нас при 12-ти мильной полосе? До чего капитаны английских траулеров в этом отношении бесцеремонны, доказывает следующий случай, который передал мне капитан одного английского траулера. В Исландии, к промышлявшему ночью около 1/2 мили от берега английскому траулеру, подкрался на охранном катере полицейский чин, вступил на пароход, объявил его арестованным и приказал следовать в ближайшую гавань. Капитан парохода убрал свой трал и так как у него трюм был уже почти наполнен рыбой, дал полный ход машине, а вместо ближайшей датской гавани ушел в Англию, куда и привез этого несчастного полицейского чина...
Не подлежит никакому сомнению, что для того, чтобы новый закон не остался мертвой буквой и англичане не продолжали по-прежнему увозить рыбу с Семиостровской банки нам придется завести быстроходный охранный крейсер, который с начала декабря до конца мая должен будет безотлучно находиться около Семи островов. Если допустить, что охрана будет очень бдительная и что англичане не откроют новые рыбные банки вне наших тер[3]риториальных вод, нам, может быть, удастся в течение пяти зимних и весенних месяцев вытеснить английские траулеры из вод Мурманского берега. Но раз мы запрещаем в это время также своим траулерам производить в этом районе промысел, то все, надо полагать, довольно крупные расходы по охране этой рыбы, окажутся бесполезными и наши промыслы от этого ничуть не выиграют, так как нам самим ловить здесь рыбу иначе, как траулерами, не придется. Англичане великолепно знают, что стаи камбал спокойно откормившись на Семиостровской банке, под охраной наших крейсеров в мае месяце начнут двигаться к востоку по направлению к Канину Носу. Вследствие того, что наш берег уклоняется SO, а стаи камбал передвигаются по песчаной банке на Ost, они при первом же передвижении выходят из границ наших территориальных вод и мы можем быть уверены, что там их встретят английские траулеры, посмеются над нашей наивностью и будут ловить ее беспрепятственно, следуя за нею до Канина Носа. Таким образом, охрана этой рыбы нам пользы не принесет, а мы поставим себя в смешное положение и единственное оправдание расходов по охране — было бы допущение здесь промышлять своими траулерами.
Запрещение своим траулерам производить промысел южнее линии мысов Канина Носа и Святого Носа еще менее выдерживает критику. Берега около этих мысов почти необитаемы, запасы рыбы, как везде на Мурмане, так и здесь, передвигаются и треска подходит сюда осенью, когда поморы с Мурмана уезжают домой, удобных гаваней и становищ нет и поэтому единственный возможный и рациональный способ промысла — траловый. Промышляющие здесь траулеры часто пользуются прикрытием берегов, особенно в сентябре и октябре месяцах, когда при свежих восточных ветрах в открытом море затруднительно промышлять. Тогда они отправляются в наши воды южнее Канина Носа и там, под прикрытием пустынных берегов Канинской Земли, никому не мешая, продолжают свои промыслы. Незачем лишать русских траулеров этого прикрытия и заставлять их во время бури оставаться в открытом океане. Осуществить здесь действительную охрану промыслов, в течение бурных осенних месяцев с длинными полярными ночами, будет весьма затруднительно и здесь уже, наверное, английские траулеры не очень будут стесняться нашими новыми законами. В конце октября и начале ноября прошлого года английские траулеры очень успешно промышляли в наших внутренних водах в расстоянии около 35 морских миль на Ost от Святого Носа, и у нас никто об этом не был осведомлен, а я узнал об этом из разговоров с капитанами английских траулеров, которых я в декабре месяце встретил в Тромсё. На этой границе, т.е. на линии мысов Канина Носа и Святого Носа, при надлежащей охране неизбежен ряд недоразумений и неприятностей, ибо эту линию, длиною в 82 морских мили, осенью при темных ночах и ненастной погоде, когда нельзя делать астрономические наблюдения, точно определить невозможно. Маячный огонь на Святом Носе имеет горизонт всего только 12 м. миль и на Канине Носе совсем нет маяка. В этом районе очень сильные приливные и отливные течения и промышляющие здесь траулеры очень часто сами точно не знают, где они находятся. Если при таких обстоятельствах будет арестован траулер, то и охранное судно не сможет точно на месте указать широту и долготу и поэтому возникнут споры и недоразумения.
Очутись в таком положении английский траулер, за него, конечно, заступится сэр Эдуард Грей и, если нужно, пришлет нам на нос пару своих дредноутов. А кто же заступится в аналогичном случае за русский траулер, которому и теперь в своем отечестве живется несладко и который должен перенести ряд стеснений, с которыми незнакомы англичане в своем отечестве. Вся тяжесть указанных запрещений упадет на русские траулеры и мы [4] можем быть уверены, что после издания этого закона русский траловый промысел совсем прекратится.
Противники тралового промысла, чаще всего из личных соображений, называют его «хищническим» и требуют его прекращения. Но говорить о «хищничестве» на Мурмане, где наши промыслы находятся в первобытном состоянии, где пребывание рыбы имеет передвижной характер и где мы вылавливаем сравнительно ничтожную долю этой рыбы, по крайней мере, неуместно.
На Мурмане уж ни в каком случае нельзя назвать траловый промысел «хищническим», да и вообще, насколько я знаком с морскими промыслами, могу сказать, что ярусный лов скорее заслуживает это название, ибо при широком его применении, когда повсюду заброшены ярусные крючки, он, безусловно, быстрее ведет к истреблению рыбы, чем траловый, при котором вылавливание ограничивается только известными районами, удобными для тралирования и составляющими небольшую часть всего морского пространства.
Наши — Каспийское, Азовское и Балтийское моря, где совсем нет траловых пароходов, а есть только ярусный, тем не менее, быстро беднеют рыбой и теперь она добывается в ограниченном количестве, между тем как в Немецком море, где уже десятки лет промышляют тысячи траулеров разных национальностей, этот промысел не убывает, а наоборот число траловых пароходов все время увеличивается.
Единственный недостаток, который я вижу в траловом промысле, заключается в том, что в тех районах, где уже развит ярусный промысел, первый вредит последнему тем, что, пройдя тралом по дну моря, он обрывает ярусные крючки. Чтобы избежать в этом отношении на Мурмане недоразумений, достаточно сделать только одно ограничение: запретить русским траловым пароходам промысел на Мурмане от норвежской границы до меридиана маяка Харлов, в пределах территориальных вод, ежегодно с 1 мая до 1 сентября, т. е. в то время года, когда там более интенсивно производится ярусный промысел.
Не следует запрещать траловый промысел в Белом море, ибо нам еще мало известно, что содержит это море подальше от берегов, а благодаря работе траловых пароходов не исключается возможность открытия в будущем там неизвестных до сих пор рыбных богатств, на подобие тому, как английские траулеры нашли стаи камбал на Семиостровской банке, а мы, несмотря на 11-летнее существованье у нас научно-промысловой экспедиции и не подозревали этих рыбных богатств. До сих пор траулеры даже не пытались производить промысел в Белом море и поэтому нет надобности запретить то, чего нет. Но если потом явилось бы желательным закрыть своим траулерам доступ в Белое море, то ни в каком случае не следует ставить границей линию мысов Канина Носа и Святого носа, а за таковую нужно выбрать линию маяка Сосновец и мыс Воронов.
Этими мерами будут вполне обеспечены интересы мелкого ярусного промысла, а траловый промысел, в виде крупных капиталистических предприятий, внесет новую эру в отсталую промысловую жизнь нашего пустынного Севера.
Для того, чтобы еще более убедительно доказать, что развитие русского тралового промысла на Мурмане является неотлагательной необходимостью, позволяю себе вкратце остановиться на истории северных морских промыслов за последние 17 лет, из которой видны меры, направленные к поднятию этих промыслов:
В 1894 г. был образован «Комитет для помощи поморам Русского Севера». К 1 Января 1907 г. поступило в Комитет пожертвований, с процентами на них 192.963 рубля. Из этих денег в 1897 году 20.000 рублей [5] было ассигновано на образование основного фонда для взаимного страхования поморских судов. С 1900 года судовладельцы поморы пользуются кредитом из Государственного Банка под застрахованные суда. В интересах развития Мурманских промыслов была организована «Экспедиция для научно-промысловых исследований у берегов Мурмана». За 11 лет существования этой экспедиции было отпущено из средств Государственного Казначейства 1.300.000 руб. На эти деньги были произведены широкие научно-промысловые исследования, изданы промысловые карты, проведен по всему Мурманскому побережью промысловый телеграф, построены спасательные станции, приобретены в Норвегии современные спасательные боты и т.д. Жители Мурмана, вследствие порто-франко пользуются иностранными товарами беспошлинно и русскими — безакцизно. В интересах, главным образом, тех же морских промыслов, поддерживаются пароходные рейсы по Белому морю и Северному Ледовитому океану при ежегодной правительственной субсидии в 287.000 руб. Морское Министерство, в течение последних десяти лет занимается планомерной съемкой заливов и гаваней Мурманского берега и изданием новых морских карт. Ежегодно прибавляется по несколько маяков. На охранное плавание в роде «Бакана», ежегодно тратится около 80 000 руб. Таким образом, если судить по сумме израсходованных из государственного казначейства денег, то можно смело подтвердить, что в России нет другой такой окраины, где правительство заботилось бы столько о нуждах местного населения.
Теперь посмотрим, как повлияли эти заботы правительства на развитие наших мурманских промыслов. Для это[го] лучше всего привести таблицу официальных данных о привезенной в Архангельск рыбе с Мурманского берега и таковой же рыбе из Норвегии.
| Количество рыбы (в пудах)1 | ||
| Добытой на Мурмане: | Привезенной из Норвегии: | |
| В 1895 г. | 800.000 | 800.000 |
| „ 1898 г. | 460.000 | 980.000 |
| Средним годовым за 1898-1907 гг. | 360.000 | 1.380.000 |
| „ 1908 г. | 300.000 | 1.440.000 |
| „ 1909 г. | 323.167 | 1.772.300 |
| „ 1910 г. (точно) | 340.679 | 1.536.459 |
