Руднев Николай Феофанович, 1825–1869

Одна из первых статей, подробно описывающая условия рыбных промыслов на Мурманском берегу. Автор в 1861 году посетил несколько рыболовецких становищ в Баренцевом море; по результатам поездки он составил обозрение промысловых стоянок от Святого носа до Кильдина. В статье (части I-III) приведены краткие статистические сведения, название и назначение рыболовецких снастей, описаны функции членов команды и практические условия морского рыболовства, дается несколько бытовых зарисовок. Вторая часть статьи (части IV-V) представляют собой изложение проекта Н.Ф. Руднева, связанного с рациональным ведением рыбодобычи. Автор предлагает подчинить мурманские промыслы особой комиссии, подотчетной начальнику архангельского порта, которая будет заниматься надзором за технологической обработкой рыбы, улучшением быта и кредитованием рыбопромышленников, организацией бесперебойного транспортного сообщения между Мурманом и Архангельском, затрагиваются вопросы государственого кредитования мурманских промыслов. Основные идеи, изложенные Рудневым, стали руководящими принципами Комитета для помощи поморам Русского севера (1894-1915).

Руднев Н.Ф. Промыслы по Мурманскому или Лапландскому берегу: Сведения, собранные во время плавания шкуны «Задорная» в 1861 году //Морской сб. – 1862. – Т. LXIII, №11. – С.31–70.

ПРОМЫСЛЫ ПО МУРМАНСКОМУ ИЛИ ЛАПЛАНДСКОМУ БЕРЕГУ
(сведения, собранные во время плавания шкуны «Задорная» в 1861 году).

[31]

I

Цель плавания. — Приступ к делу. — Помор Ракитин. — Поездка к северу и югу. — Шкунский барказ.

Получив предписание главного командира Архангельского порта идти к мурманскому берегу, для осмотра приютов (станов) рыбопромышленников, состояния промысла и для вывода, из осмотра, средств оживления этого промысла и улучшения быта рыбопромышленников, я, приготовляясь к этому плаванию, просматривал все, что только было написано об русском промышленном береге; но все бухты представляли для судна, с углублением в 12 фут, или невозможность входа по мелководию, пли беспокойную, небезопасную стоянку, или, наконец, невозможность выхода в другие места, при ветрах благоприятных. Последнее обстоятельство могло надолго задержать шкуну бесполезно на одном месте.

Предположив обследовать первоначально берег от Святого носа до Кольской губы, я остановился на Оленьих островах в губе Порчнихе. Положение островов в самой средине обследуемого протяжения берега, и согласие показаний вольнонаемных поморов на шкуне с описаниями бухты утвердили меня в этой мысли, тем более, что я надеялся здесь найти стан рыбопромышленников, и во всяком случае рассчитывал, что 10-верстное расстояние станов Шельпины и Щербинихи, к N и S от якорного места, давало возможность собрать сведения от судовщиков-промышленников и действовать тогда сообразно с обстоятельствами. 24-го июля мы бросили якорь в Порчнихе. Оленьи острова, вместе с губой Порчнихой, чрезвычайно верно [32] и отчетливо обозначены в гидрографическом описании кап.-лейт. Рейнеке. Вход, следуя его наставлению, не представляет особенной трудности, но якорное место прямо за Оленьим островом беспокойно от волнения, что заставило нас перейти в губу Порчниху. От Порчнихи в 4-х верстах берегом чрез перешеек лежит губа Шельпина.

Взяв с собой шкунского вольнонаемного матроса, помора, кемского мещанина Алексея Ракитина, я отправился в тот же день в Шельпину берегом. Здесь, кстати сказать, несколько слов о Ракитине. Помор этот замечателен по своему, почти глубоко специальному знанию всего Белого моря: не говоря уже о положении берегов, входов и выходов во все бухты, меня удивляли метеорологические его познания. Каждое облако, марево, тусклость, стена на горизонте, переход ветров с одного румба на другой — всякая примета давала ему случай верно определять будущее состояние погоды и силы ветра, словом, это — живой барометр. В тумане едва обозначится мыс, возвышение берега, — уже достаточно, чтобы он верно определил его название и наше место. Ракитин проходил в море 47 лет. В прошедшую войну англичане захватили его груз, и с тех пор он обеднел и пошел в наймы на шкуну. Ему теперь уже за 50 лет. За знание свое он пользуется уважением офицеров и команды и исправляет обязанность лоцмана. В продолжение двух лет моего командования шкуною, он много познакомил меня с характером Белого моря, и я полагаю, при будущей описи Ракитин был бы весьма полезен и даже необходим.

Итак, мы отправились берегом в Шельпину. Дорога чрезвычайно гориста, местами приходилось буквально карабкаться на гору, а иногда вся спина помогала упору ног. Эти 4 версты отвечают 15 верстам ровной дороги. В Шельпине я застал самый разгар лова трески и палтусины; изобилие огромное; поморы говорят, что это один из редких промыслов; на шняке привозили зараз до 250 пудов рыбы с одного яруса. Собрав хозяев (как я делал во всех становищах), я расспрашивал их, беседовал долго, народ чрезвычайно способный. Нужда в плавании по морю и сношения с Норвегиею сильно развернули природные способности. Чтоб выказать себя, они старались задевать многие из современных вопросов, ставя их просто и нисколько не утрируя. Однако разговор с ними привел к тому результату, что они общим мнением, советовали не выходить из губы Порчнихи, а объехать на шняке в обе стороны все становища, представляя при том, что так и они делают, когда не надо слиш[33]ком далеко идти: «при береговых ветрах, говорили они, не попасть ни в одно становище, а если и попадешь в одно, то там надолго застрянешь». Шняки у них я не мог достать, потому что лишней не было.

В тот же день на барказе я поехал за 15 верст морем в становища Щербиниха и Трястина, к югу от Оленьих островов. Осмотрев станы, способ производства промысла, посолку рыбы в амбарах и на судах, отобрав все нужные сведения от хозяев и рабочих, я хотел на основании советов, как моих шкунских, так и всех поморов, достать в станах шняку, потому что шкунский барказ для плавания по морю был ими забракован; но лишней не оказалось. Однако представился следующий случай: в Трястине был один из судохозяев, который привез прошедший год якоря из Норвегии, и потопил их в Порчнихе, потому что выгрузил на текший карбас; услуга за услугу, я обещал достать их, если будет возможно (потому что верно он сам не знал места), а взамен этой работы он обещал прислать шняку. Воротившись, впрочем, на шкуну мы напрасно прождали этой присылки 2 дня, почему я и решился попробовать барказ в поездке к северу.

Попутным течением, против свежего ветра, на гребле, переплывают обыкновенно 30 верст, но можно сделать и более. У поморов это называется вода в 30 верст. Приспособив барказ, сделав высокие фалшборты, к носу и к корме деревянные, а в средине особенного устройства, откидные из крашеной парусины, и взяв провизии на 1¹/₂ недели, я с моим помором Ракитиным отправился к Гавриловским островам. С нами плыли 3 шняки из Трястины за 45 верст, в реку Воронью, за наживками песчанки; хотя погода благоприятствовала, но зыбь надоедала страшно: проходя мыски, приходилось перерезать сулой, и тут действительно барказ был сконфужен пред шняками; те свободно выскользали, а барказ задумывался, черпал и требовал с нашей стороны больших усилий. Проезжая мимо Шельпиной и имея лот, завернули осмотреть вход в это становище с моря, но внутрь не вдавались, боясь пропустить попутную воду. На пути также осмотрели губу Зеленецкую; вход между островами и W берегом удобен для всех судов; станов нет. Губа Ярнышная (станов нет) удобна для входа только мелких судов. Наконец пришли к Гавриловским островам, в губу Подпахту. Она закрыта островками, но расположение их таково, что, судя по виду, должно накатываться большое волнение. В старые годы здесь были [34] станы, но теперь ничего нет. Вход и глубина верно обозначены в лоции кап.-лейт. Рейнеке. Стан рыбопромышленников находится в 3-х верстах от губы Подпахты, в губе Гавриловской, стоянке самой беспокойной. Здесь стоят на обсушке, и бывали случаи, что разбивались лодьи; губа ни чем от морских ветров не закрыта, глубина везде менее 2-х сажень. Сделав надлежащий осмотр и собрав нужные сведения, я предполагал ехать чрез губу в Терибергский залив, но поморы восстали против этого; к тому же тут была лодья, недавно возвратившаяся оттуда; осмотрев ее и видя что характер промысла, обычаи и станы везде одинаковы, везде твердо следуют порядку, заведенному дедами, я решил, что мне остается только узнать число станов, судов и рабочих в Терибергском стане. Эти сведения доставила мне лодья, почему я и отправился назад в губу Порчниху. Барказ оказался действительно неудобным к этому плаванию, и если бы еще изменила погода, то могла задержать нас на неопределенное время. При приближении к шкуне, меня взяла досада: ветр SO, из губы не выйдешь, да и кроме того противный в южные становища. Между тем, рассчитывая прибыть не позже 15 августа в Архангельск, когда и все суда промышленников идут туда, я мог быть против воли задержан в исполнении поручения. Мне стало досадно, зачем в этот момент моя великолепная шкуна — не винтовая. С винтовым судном много можно было бы сделать. Я уже качал рассчитывать где бы мы были при этих штилевых погодах и тихих противных ветрах, как с вахты доложили, что обещанная шняка пришла.

Сначала я располагал было ехать сам, но потом, рассчитывая, что вообще промысел, характер и порядки ловли одни и те же, что мне остается только узнать числительность станов, людей и судов и опросить поморов, И в то же время думая, что, отправляясь так далеко, я прозеваю благоприятное время и упущу случай ближе познакомиться с тем, что уже есть под руками, — я решился поручить шняку г. мичману Саблину, сам же рассчитывал пожить в становищах в расстоянии 10 и 15 верст, и выехать на промысел в море на шняке. Такое распоряжение давало мне больше времени и возможности глубже познакомиться с предметом. На шняку дан двойной комплект гребцов, посажены Ракитин и еще один знающий помор Никитин (оба кемские); мичману Саблину дана подробная инструкция о сведениях, которые мне нужно было собрать, — и экспедиция отправилась. На другой день я поехал на барказе в Щербиниху; жил с утра до вечера то в ней, то в Трястине и наконец в Шельпине.

[35]

Узнавши быт промышленников и познакомясь с характером ловли, посредством поездов в море на самую ловлю, я воротился на шкуну. Спустя некоторое время прибыл и мичман Саблин, собравший весьма полезные для нашей экспедиции сведения.

II

Становища и станы. — Впечатление при въезде в бухты. — Строения. — 11-ть жилых становищ от Лицких островов до Кильдина. — Лопари. — Суда на обсушке. — Общая таблица становищам. — Климат.

Всякая бухта, удобная для захода судов поморов и более или менее закрытая от ветров, называется становищем. Некоторые из становищ сделались постоянным летним приютом рыбопромышленников. При входе в бухту прежде всего вас поражает страшная вонь, которая и остается надолго несносным впечатлением. Потом за мыском или островком видны мачты и наконец ближе, на вольной воде, стоят на якоре суда. Между ними заметна деятельность. Далее, в глубине бухточки открываются суда, лежащие выпуклой подводной частью на суше, — это суда на обсушке; вокруг них раскиданы головы и внутренности рыб, которые и издают этот неприятный запах. Становится мелко; на берегу за последними судами или сбоку их виднеются строения; дальше ехать нельзя, вы пристаете к берегу, иногда сами, а иногда услужливый карбасок перевозит вас на скользкую тинистую гряду каменьев. Как деловой человек, вы с терпением карабкаетесь, мечтая о более удобном ранжире каменьев; вас утешают сухой грядой, и действительно вскоре получаете более остойчивости, но ранжир остается тот же. Вы идете далее и удивляетесь огромному запасу дров; подходите ближе, и оказывается, что это сухая треска, сложенная в поленницы. Строения построены сжато, между ними стоят чаны с массой трески, — здесь солнце вырабатывает жир. Местами сушатся невода, снасти для ловли, и везде головы и кишки с неизбежным запахом. Оглядевшись, вы замечаете, что строения хотя тесно, но все-таки стоят как бы отдельными группами; каждая группа состоит из избы в одно окно, вход в нее с левой стороны; войдете, вправо большие сени, заваленные провизией, бочками жира и треской в бочках; пол земляной; влево стена и дверь в жилой покой; по обе стороны нары человек на 20. Под окном столик, над ним амулеты староверов — кожаные четки с различными кожаными и суконными треугольниками. При входе, влево большая не[36]уклюжая печка, только для хлебов. Общее впечатление, вместе с каким-то странным запахом, показалось мне чем-то давно знакомым, и вспомнил я арестантские покои старых караульных домов в Кронштадте. Возле этой избы стоит другая, очень небольшая, в средине ее каменья, — это кухня. Рядом два, а иногда встречаете и три, средней величины сарая. В одном лежит принадлежность лова, в другом штабелями сложена соленая треска. В некоторых сараях еще довольно опрятно, а в других затоптано грязью от сапог, и сбоку черви. Поморы говорят, что это пакостит муха1, «обмыть треску пересолить в судне, и она ничего». Вся эта группа принадлежит какому-нибудь судохозяину и называется заводом или станом. Таких станов несколько в становище. В других становищах впечатления разнообразятся видом бухты? Но все они более или менее подходят под тот же характер. В прилив запах делается как будто сноснее; но вообще мне кажется, что над малыми бухтами должна стоять густая, пропитанная запахом трески атмосфера, непоколебимая даже при крепких ветрах.

Суда, зимующие в станах — это шняки. Как оне, так и рабочие, приходящие промышлять с ранней весной, называются вешняками; суда же, пришедшие на промысел летом, а тем более не имеющие станов, называются летняками.

От Иоканских островов, вплоть до Лицких островов, нет ни вешняков, ни летняков. Первая промышленность это:

Становище Лица. Только для малых судов; станов нет; летняков — 70 кочмар и 160 шняк; рабочих, кроме судохозяев, 850 человек; промысел, как везде, хорош.

Семиостровское становище. В 5 милях от Лицкого к северу. Большая губа позволяет стоять на якоре большим судам; открыта от NO, который разводит здесь большое волнение, почему суда постоянно швартовятся. На берегу в губе находится 7 станов, из коих один пустой, т. е. хозяин бросил и не промышляет в нем.

Шняк: вешняков 20, летняков 6; при них 4 лодьи и две шкуны, из коих одна прехорошенькая; зуев 15; всего 147 человек рабочих, — все Кемского уезда. Место для станов довольно ровное; станы (что встречается редко) большею частию новые и довольно просторны. Наживку песчанку ловят за 7 верст в семи островах, в реке Харловке. Это старинное становище считается главным по своему долгому существованию и еще потому, что [37] здесь находится старинная большая часовня2. Промысел, в продолжение трех лет, был очень хорош — на каждого рабочего или покрута приходилось от 60 до 75 рублей.

Становище Золотая река3. В реке могут стоять на обсушке мелкие суда. В конце июля и в начале августа лов песчанки в этой реке в изобилии. Промышляют летняки, 13 кочмар и при них 23 шняки. Рабочих с зуями и бедными 115 человек. Станов не имеют, потому что весною в свежую погоду вход в реку бывает невозможен, и от льда она очищается слишком поздно.

Становище Барышиха. Большая бухта, в малую воду совершенно обсыхающая. Здесь занимаются промыслом единственно лопари, которые променивают добытую рыбу на муку бральщикам, или особенным лодьям сбирающим по берегу излишек лова, непомещающийся на судне хозяина; таких судов весьма немного.

Лопари с 15 августа уходят в тундры, за 150 верст от летнего своего промысла. На берегу находится 17 веж — 21 семейство, в которых считается 30 женского и 35 мужеского пола душ; 11 тройников (судов меньше шняки). Промышляют весьма плохо, не от лени, но за неимением средств завести снасти; крючки, должны просить Христа-ради, и ездить за ними часто бывает далеко. Одолжают им на время (когда нейдут в море) промышленники, то одну, то другую вещь — и то, когда полны амбары рыбы; когда же подарят лопарям снасть уже совсем негодную, то это праздник для них. Выдумать свои снасти, как делают дикие островитяне, они не могут, да и не из чего; да и крючков нет, а главное — нет невода для ловли песчанки. Кроме того, нет соли, и рыбу складывают на берегу свежую в ямы. В худой лов еще забежит иногда бральщик, а в хороший лопари и в счет нейдут, их проходят мимо, а рыба гниет. Судов же возить в Архангельск, разумеется, нет: не в обычае, да и не сумели бы так далеко плавать. Оленями обеднели; стадо у [38] них маленькое, все почти вымерло прошлый год. При виде этой бедности содрогнется самый равнодушный человек, — а подняться им не с чем. Рыба, разлагаясь, приносит болезни, и они гибнут целыми семействами. То же самое и в реке Харловке, где находится 6 веж и 6 семейств.

Кстати вообще о лопарях. По всему берегу от Иоканских островов до Кольского залива, где только есть речки, лопари прикочевывают к ним с тундры и занимаются большею частию ловлею семги, и то только те, которые состоят на постоянном откупу у архангельских купцов. Эти считаются между ними счастливцами: они имеют (хотя не в избытке) хлеб и одежду. Другие ловят сами рыбу, выезжая в море на своих тройниках, которые кое-как целым обществом заведут от своего промысла. Об этих лопарях я уже говорил; их хлеб зависит от случая; вообще они в полной зависимости от бральщиков, и часто отдают рыбу почти за бесценок. Третьи живут от рыбопромышленников, они сдают под караул на зиму станы со всеми вещами и шняки, которые остаются при станах. За присмотр платят условную сумму. По уходе промышленников, лопари остаются до льда караулить вещи. Когда никто уже не может зайти в становище, они уезжают домой на тундры, иногда верст за 200. Зимой по очереди приезжают осмотреть порученное им имущество, а перед весной, еще по снегу, если им заказано, едут за промышленниками в Онегу, Кемь, даже в Архангельск и везут одних в Колу, а других прямо к своему стану. Нынче оленей мало, и потому по дороговизне сообщения, промышленники большею частию идут пешком на Колу, а оттуда на шняках к своему месту. К началу весны лопари-караульщики являются к станам, и все время, до будущего житья на тундрах, существуют на счет промышленников.

Становище Шубино. Вход в губу, по глубине своей, позволяет стоять на якоре большим судам, только не вдаваясь далеко в губу. Открыта NO ветрам, отчего стоять неспокойно. Здесь находится 2 стана; 13 шняк вешняков и летняков, при них 1 лодья и 1 шкуна, принадлежащие Кемскому уезду. Песчанку ловят от становища в 6 верстах в реке Рында. Зуев 10 человек. Число рабочих 42 человека.

Становище Рында. Небольшая бухта, закрытая от всех ветров маленькими островками, большая часть которых закрывается полною водою4. В бухту могут входить и стоять на якоре [39] только мелкосидящие суда, и то на обсушке. В нее впадает река Рында, в которой ловят семгу и песчанку для наживки. На берегу находится 6 станов; при них 30 шняк вешняков и 6 летняков, 4 лодьи и 1 шкуна Кемского уезда, и 4 раньшины Онежского уезда (они не имеют здесь стана). Зуев 30 человек; промышленников 202 человека. Здесь находятся 3 человека, которые по старости не могут работать и питаются милостыней. Они, как старый бракованный конь, пришли к тому фронту, где работали на промысле до упадка сил.

Становище Трястина. Довольно продолговатая узкая бухта; вход в нее возможен и для больших судов. Открыта от NNO, и потому волнение ходит свободно, а якорное место беспокойно. По берегу в глубине бухты на левой стороне 5 станов и на правой 7; 31 судно разных размеров и еще летняков 10 большею частию кочмары и 3 шкуны. Все суда Кемского уезда Шуйской волости. Из 93 шняк, 49 вешняков; остальные принадлежат судам и составляют принадлежность на летний промысел. Рабочих, не считая, как и во всех становищах, самих судохозяев, 372 человека. Зуев 24. 2 человека питаются здесь милостыней. Наживку ловят в реке Оленьке, а если здесь мало, ездят на шняках слишком за 40 верст, за губу Гавриловскую, в реку Воронью.

Становище Щербиниха. Небольшая бухта, не представляющая по глубине своей удобств для захода судна с углублением в 12 фут. Открыта NO ветрам и потому небезопасна. На берегу находится 10 станов; судов — лодей 7 и 1 кочмара — все Кемского уезда, Сороцкой волости, и еще 3 шкуны, 38 шняк летняков и вешняков; 20 зуев; рабочих 158 человек, кроме судохозяев. Становище Олени острова и в них губа Порчниха. Прекрасное якорное место для судов всех рангов. В губе Порчнихе спокойно от всех ветров, хотя она немного и открыта от OSO, но и отсюда есть вдали мысок Щербинихи. Волнение не накатывается, вход не труден; только при O ветрах нельзя выйти в море. Станов и рыбопромышленников нет. Становище это служило местом стоянки шкуны и центром обозрения берега.

Становище Шельпина. Малая бухта, закрытая от всех ветров островками. Вход возможный, но при 2 саженях глубины узок, и потому для шкуны, особенно при постоянной зыби, неудобен. На берегу 7 станов; 7 лодей вешних и 2 летних; последние не имеют станов. 42 шняки, вместе летняков и вешняков. Рабочих с судохозяевами 156 человек. Зуев 14. Наживку ловят за 25 верст в реке Вороньей.

[40]

Далее, в бухтах Зеленецкой, Ярнышной, и Гусенница станов нет; за ними следуют губа Подпахта с Гавриловскими островами, и хотя в ней нет станов, но, будучи закрыта островами, представляет небольшую, удобную для стоянки бухту. Вход и выход возможен при всех ветрах, хотя лоция Рейнеке 1830 года говорит, что при NO ветрах беспокойно, но поморы единогласно хвалят стоянку в этой губе. В 3 верстах от губы Подпахты лежит губа Гавриловская.

Становище губа Гавриловская. Узкая малая губа, весьма худо защищенная низменными островами, скорее коргами5; вход при устье в 15 сажень, открыта волнению и N ветрам. Чрезвычайно беспокойная и небезопасная стоянка. Поморы сами рассказывали, что бывали случаи, когда в губе выбрасывало на берег. Стоянка здесь совершенно на обсушке. Близость ли реки Вороньей, или привычка, только удивительно, что они не основали пристанища на 3 версты южнее, в губе Подпахте. На берегу находится 11 станов; всего 15 судов, — все лодьи; 56 шняк, из которых, кроме шняк, пришедших с судами, остальные вешняки; рабочих 251 человек; зуев 8. Наживку ловят в реке Вороньей.

Около губы Териберской впадает река Воронья; в ней берут только наживку, якорной же стоянки нет. Далее, недалеко от берега есть островок Зеленецкий, глубина за которым 8 фут; потом идет в 8 милях губа Опасова, открытая и неудобная глубокая бухта, защищенная только от береговых ветров. Во всех этих местах нет ни станов, ни промышленников. Далее к северу в 5 милях находится губа Териберская.

Становище Териберское. Устье реки Териберки, в западном углу внутренней Териберской губы образовало небольшую бухту. Глубина в ней 9 фут; по обеим сторонам здесь находятся станы рыбопромышленников. Всех станов 11; 16 судов, из коих 12 лодей и 4 кочмары; шняк 51. Рабочих 228 человек, кроме судохозяев; зуев 7. Становище спокойное. Наживку берут в самой реке Териберке.

Далее чрез Колу до норвежской границы берег имеет много станов и рыбопромышленников, но мы остановимся на этом. 15 августа и ранее, смотря по тому, кто как успеет добыть рыбу и нагрузиться, все суда уходят в Архангельск домой, и потому, продолжая осмотр далее, я бы после 9 августа не застал в станах судов.

Строения для станов всегда подготовляют дома, потом на [41] лодьях везут их в становище, где уже окончательно сбирают и ставят на место.

Хозяева живут всегда на своих судах.

Интересно видеть суда на обсушке. Зная насколько возвышается в бухте вода во время прилива, поморы с судами становятся на эту глубину. С отливом убывает вода, судно садится на дно и открывает всю свою подводную часть. Это натуральный док. Пользуясь случаем, хозяева, если нужно, конопатят лодьи. Осушка чрезвычайно вредит крепости судна; если бы не она, их лодьи, служащие до 30 лет, существовали бы гораздо дольше.

Сообщение между станами производится на шняках. О последних мы будем говорить ниже; эти суда чрезвычайно хорошо приспособлены к морю.

В станах промышляют, как уже я сказал, летняки и вешняки. Но между хозяевами есть и такие, которые, не имея средств завести свое судно, заводят только шняку и на нее нанимают рабочих; свой лов рыбы отдают кому нужно дополнить груз. Если же без него довольно рыбы, то такой хозяин и сам работает на другое судно; иногда же бывает, что с грузом 200 и 300 пудов плывет берегом в Архангельск.

В станах живут без семейств; но в губе Гавриловской одна бездетная женщина, соскучась дома, после уже приехала к мужу.

Всего осмотрено, начиная с Лицких островов и кончая губой Териберской, 13 становищ, на расстоянии 150 верст. Считаем не лишним приложить здесь общую им ведомость.

[42]

Странно, что климат на лапландском берегу гораздо теплее и лучше, нежели южнее слишком за 200 миль; от Святого Носа к Орловской губе лежал снег, а на мурманском берегу его не было.

III

Суда поморов. — Принадлежности для ловли рыбы. — Начало с конца. — Покрут рабочих. — Корщик6. — Начало весеннего промысла. — Местные появления рыбы. — Некоторые из примет для ветров. — Мойва и песчанка. — Производство лова. — Посолка и сушка рыбы. — Приезд хозяев с привальною. — Нагрузка судов рыбою. — Двоесолок. — Наживка: мойва, песчанка и черви. — Возвращение.

Лодья, — палубное 3-мачтовое судно, поднимает грузу от 5 до 12 тысяч пудов. Паруса: бизань с гафелем, грот во всю мачту на рейке, фок такой же, только шкоты его отнесены несколько вперед на ноки блинда-рея, так что он заменяет и кливер. Эти огромные неуклюжие паруса наших речных лайб имеют сверху один риф, который берется на реек. От этого рифа парус разделен на три части, из которых две снизу пришивные на шнуре или просто на петлях называются бенетами и, отстегиваясь, служат вместо рифов. Конструкция судна вроде голландских судов; в грузу сидит до 8 фут.

Кочмара в малом виде лодья; поднимает 1500 пудов. Лодья ходит в бейдевинд на 6 румбов. На ходу и волнении легка, груз поднимает свободно. Суда поморов служат до 30 лет, и они приписывают такой долгий срок собственно соли: в трюме, заменяющем бочки для соления рыбы, постоянно стоит рассол.

Шняка — большая рыбацкая лодка, выезжает из становища в море для ловли рыбы, имеет один такой же парус, как на лодьях, на рейке во всю мачту. Бывшая у нас имела следующие размерения: длина 36 ф. 7 д., ширина 8 ф. 4 д., высота от волн 2 ф. 8 д., длина мачты 23 фута. Может поднять грузу 500 пудов. Вообще эти суда употребляются в промысле как хорошие большие надежные морские шлюпки. С кормы на 7 фут шняки обтянуты наглухо парусиной; это место называется заборница; в него кладут хлеб и разного рода вещи; потом идет узкое место, называемое собачья канура; за ним отгорожено пространство на 6 фут для клади рыбы; спереди его банка корщика. Перпендикулярно верхней части пера руля вставлен румпель; к нему привязана длинная палка7, доходящая до места корщика. На свободный конец палки (если корщик занят ловом, а надо [43] рулем править) навязывается камень на веревке8. Впереди корщика большое место для тяги снастей; далее мачта, потом места для тяглеца, наживочника и весельщика (у каждого по два весла); за ними кладка рыбы, а потом уже нос, закрытый парусиной для помещения разных вещей. Рыбу в большой лов кладут везде, где только можно.

Только в шторм шняки не выезжают в море. Корщики управляются великолепно, — это вполне знатоки своего дела.

Шняки самые лучшие считались кольской работы и стоили до 50 руб. с парусами. Нынче же хозяева нашли, что кольские скоро гниют, и потому строят их дома известными мастерами, оценяя каждую в 45 рублей. Настоящей ценности остальных судов, по разногласию показаний поморов, нельзя верно определить. Вообще же лодья, поднимающая 6 тысяч пудов, стоит до 2000 руб. сер.

Раньшина — это уже мореходное судно; плавает с грузом до 800 пудов, имеет 2 мачты, паруса того же фасона, что и выше. Я поместил раньшины ниже шняк, потому что первые делаются из последних: наделают на шняку борт, сколько можно выше, сделают или сплошную или съемную палубу, поставят две мачты, сделают приспособления для людей, — и грузовое судно, раньшина, готово. Суда эти плавают хотя далеко, но разумеется осторожно, и при первой опасности бегут в становище, что случается нередко, потому что по большей части поморы их перегружают.

Вот все принадлежности промысла:

Стоянкой называется стеклень в 50 сажень длины. Тюк снасти заключает в себе три стоянки или 150 сажень

Оростяга — веревка, сплетенная, как плетут косу, из голландских ниток. На одном конце имеет крючок или уду, а другим привязывают к стоянке. Длина ее 1¹/₂ аршина.

Кубас — деревянный поплавок, вроде огромного продолговатого графина. У яруса их бывает три: бережной, средняк и голомянный; самый большой имеет длины 2¹/₄ арш., ширины 9¹/₂ дюймов.

Маховка — шест, прикрепленный к узкому горлу кубаса; на другом его конце поперек привязан голик.

Ляп — весь деревянный с крючком с левой стороны. Этим острым крючком, как только покажется рыба сверх воды на удочке, ее зацепляют за бок, снимают с уды и деревянной стороной ляпа оглушают в голову.

Якоря — камни, защепленные между двух брусков, связанных [44] между собою древесными корнями (вицею). Их бывает два, а иногда и три, смотря по тому, как велика снасть, выпускаемая в море.

Кубасная стоянка — веревка несколько тоньше стоянки, держит кубас с маховкой на воде как веху.

Нож с длинной рукояткой (клепик).

Ярус состоит из 30 или 20 тюков (смотря по тому, хорош или худ улов рыбы), связанных вместе. На обоих концах и на средине (ежели ярус в 30 тюков) привязываются якоря; от якорей идут и кубасу кубасные стоянии, смотря по глубине моря. На каждой стоянке тюка, в расстоянии сажень 3 в худой и 2 в хороший лов, привязывают оростяги.

Лесса — несколько тоньше стоянки, употребляются как обыкновенная удочка. На конце ее привязывают сначала грузило, и потом за средину — железный прут в ¹/₄ аршина длины и на концы этого коромысла — короткие оростяги.

Чаны, с втулкой внизу для выпускания дождевой воды, служат для добывания на солнце жиру из максы. Они всегда стоят на открытом воздухе между строениями.

Бочки бывают большой, средней и малой руки. Бревна, с вставленными в них жердями, служат для сушки рыбы. Первые называются елуями, а вторые — палтухами.

Небольшой невод для ловли в речках наживок. Железные толстые трезубцы-вилы для копания червей. Чтоб яснее сделать рассказ о производстве промысла и участия в нем каждого лица отдельно, положим, что судовщики в становищах погрузились рыбой и готовы отправиться в Архангельск. Пред отправлением вытаскивают шняки на берег, осматривают их и исправляют, одним словом приготовляются к промыслу будущего года. Две или три шняки (смотря по числу рабочих) отправляют с мукой и провизией в Колу, где рабочие, сдав все кому-нибудь из жителей, идут домой.

Отправив запас в Колу, хозяин запирает все в стане, и сдает с вещами весь свой стан под караул лопарям. Плата им за караул производится по 3 руб. со шняки в год (большею частию мукою).

На ярмарке в Архангельске судовщики, продав рыбу, делят прибыль между собой и рабочими. Обыкновенно ²/₃ достается хозяину за его обзаведение, а ¹/₃ делится между всеми рабочими. С рабочих хозяин вычитает из их доли, только то, что они забрали деньгами или провизией для своего семейства, остающегося всегда дома. Пища же во все время промысла безвычетно — хозяйская. Расс[45]считав всех, хозяин снова предлагает рабочим наем для будущего года. Этот наем называют покрутом рабочих. Желают или не желают рабочие вновь наняться, хозяин все-таки везет их у себя на судне домой; только в первом случае кормит на свой счет, а во втором они кормятся сами. Наем производится всегда одинаково, следующим образом.

Обыкновенно при каждом стане бывает по 4 вешних шняки, и по одной летней, привозимой на каждом судне. На каждую шняку хозяин нанимает по 4 рабочих:

1) Корщик или кормчий, капитан шняки; это главный деятель промысла.

2) Тяглец.

3) Наживочник.

4) Весельщик.

Последние трое даются в полную команду корщика. Все рабочие получают по равной доле из ¹/₃ части всей вырученной от продажи суммы. Кроме того, корщик как особливой человек, особенным образом и нанимается. Кроме доли, достающейся ему наравне со всеми, хозяин половину такой доли дает еще от себя — и сверх того награду, которая выговаривается при найме. Эта награда называется свершенка и доходит до 50 рублей. За то корщик обязан знать управление шнякой, смело выезжать во всякое время в море, знать, как свои пять пальцев, приливы и отливы по своему берегу, т. е. когда течение кроткое (тихое) и когда жаркое (скорое), местные приметы ветров; знать, если не весь русский берег, то верст на 50 в обе стороны от своего становища, и время лучшего улова рыбы у берега или в голомяни (мористее). Хорошему корщику можно поручить смело лодью в Норвегию. Хозяева тягаются между собой на счет корщика и надбавкой свершенки стараются сманить его. В лучшие годы корщик получит рублей 160 за лето, а рядовые покрутчики — от 60 до 75 рублей. Кроме того, при судах находятся 1 или 2 зуя, — это мальчики, которых бедные родители отдают хозяевам на воспитание для наглядного приобучения к промыслу и к морю. Они доли в разделе не имеют, но кормятся все время на счет хозяина. Исполняя разные мелочные работы, как то: распутывая оростяги, набирая червей, находясь при послугах и проч., они, смотря по усердию, получают в лучший лов цельную или половину трески; это записывается, и при общем расчете, деньги, следующие им во все лето за рыбу, передаются родителям. В хороший год зуй получает от 15 до 25 рублей. Им приходится так много потому, что их услуга нужна корщикам, всегда занятым с своими рядовыми, и [46] служа всем, они от каждого получают плату отдельно. Кроме того, еще нанимаются люди собственно для судовой команды, в числе двух или трех человек (смотря по величине судна); им хозяин обыкновенно дает за все лето известную сумму. Если у хозяина два и более судов, то на одном он ходит сам, а другие поручает известным корщикам, и тогда уже платит сумму по условию.

Возвратясь домой9, все привозят своим в семейство разные архангельские гостинцы, а другие заранее приготовляют их из Норвегии.

Хозяин, приведя свое судно на обсушку, ставит его посредством ваг на катки, заводит дальше к берегу, подводит городки, упирает сбоку подставами, осматривает и направляет тотчас же или рано по весне.

Все успокоивается, и дело кончено.

На другой год, в марте месяце, покруты являются к хозяину — помогать около судна. Потом им делается общее угощение, где пироги и вино играют главную роль, — для непьющих вина есть чай. Это угощение называется отвальная. В это же время рабочие забирают у хозяина, для оставления своему семейству, хлеб, привезенную в бочках треску, иногда и деньги, вообще всего суммою до 30 руб., что всегда входит в условие при найме. В марте рабочие партиями идут в Колу, или, если дешевы олени, едут с подряженными заранее и приехавшими за ними лопарями. Из Колы на шняках отправляются, как только очистится лед, по своим становищам.

Теперь скажем несколько слов о местном появлении рыбы. С открытием льда является в небольших неглубоких речках рыбка мойва, величиной и видом, по рассказам поморов, похожая на мелкую корюшку. За ней гонятся стада трески, палтусины и сайды, с такою жадностию, что провожают ее даже в реку и заходят в самые становища. Когда есть мойва, лов рыбы превосходен.

Так как ярус, как ниже увидим, по его употреблению неудобен для ловли у самого берега, то ловят некоторое время лессой. Этот лов тоже, что уженье: со шняки все четверо удят, [47] а шняка на якоре. Пробуют о дно грузилом, отделяя его слегка; и когда клюнет, тащат наверно две рыбы. Этот род ловли, как утомительный, не любят, потому что здесь некогда и отдохнуть: «все работай». Большею же частию ловят на ярус, закидывая его во время мойвы ближе от берега. С половины июня мойва исчезает; рыбы у берега становится мало. Вместо прежней заманки, в реках является рыбка песчанка. До песчанки рыба нелакома; стада ее у берега сильно редеют. Тогда отъезжают верст за 30 в море.

Вот некоторые особенные приметы ветров. Лето или полуденник (S), переходя к O, тянет (дует) сильно только с восходом солнца; с полдня же до 4 часов вечера, или когда солнце пойдет заметно к западу, стихает. После же захода солнца полуденник и обедник (SO) уже не может совсем тянуть, штилеет или переменяется на шалонник (SW). Этот ветер тянет с берегу и не разводит большого волнения. С восхода солнца опять приходят S и SO. Обедник тянет вдоль берега иногда яро (сильно); но как только стих, так нет и волнения. Ежели шалонник начинает дуть очень сильно не в очередь, т. е. не к заходу до восхода солнца (SW всегда дует сильнее вечером и ночью), значит идет близко побережник (NW), и действительно, он приходит чрез несколько часов. Самый неприятный ветер для поморов это SW; он, дуя с берега, не пускает в становище, что называется отдирает от берега, и вообще делает замедление при ярости в подвозе рыбы к стану, почему и получил название шалонника. Следовательно, если SO переменился к 4 часам вечера, то стихнет, и можно ехать в море ловить рыбу. Ежели шалонник не переменился с восходом солнца и тянет еще в свою голову, — смело выезжай в море, он до вечера не может сильно дуть. NO-ая четверть принадлежит туману, от чего и NO называется полуночником. От W до N — ветра благополучные для плавания домой. Почему NW называется побережником. Ежели дует сильно O или NO, то придет туман рано или поздно. Ежели же нет его, и на горизонте нет матовой стены тумана, то будет SW или SO. Во всяком случае, туман гораздо ранее своего прихода обозначается на горизонте некоторой вышины матовой темнотой; если она обозначится, то жди крепкого NO ветра. Ежели находишься в густом тумане, то смотри по направлению яруса (который всегда кладется перпендикулярно к берегу, поперек известного течения): от какой стороны несет туман, с той и жди крепкого ветра. Случается так, что южный ветер далеко отнесет туманную стену на горизонт, и воцарится [48] кажется оседло. Но вдруг ни с того, ни с сего стихнуло, — жди шквала от противного румба, который снова принесет туманную стену — значит, в море будет сильный ветр из NO четверти. Морянка всегда выдует из-за горизонта облака и держит их на некоторой высоте, как бы стену. Ежели при этом отделяются рваные облачка, и внизу на горизонте нет просвету, беги скорей в становище, — будет морянка с пылью. Ежели же одна стена облаков поднялась от горизонта, оставя между собой и им ясень (просвет) и больше ничего не показывается, оставайся в море — ветр из ясени тянуть не может. Ежели со стороны моря идет в штиль зыбь, то жди морянки и, соображая с стеной горизонта, располагай временем своего лова, чтоб вовремя убраться домой.

Пока мы говорили о течениях и ветрах, корщик приготовил в своем стане ярус и положил его бухтой в шняку. Зуи расправили оростяги и положили их ровно по обе стороны яруса, а крючки сложили в одну кучу, не перемешивая одной стороны с другой. На шняку взят анкерок с водой, хлеб и приварок рыбы, пойманной на лессу. Корщик с своими рабочими съездил в речку, версты за 3 и за 5, наловить неводом наживку10, до половины июня — мойву, а в остальное время — песчанку. Чаще же посылают, если тихо, с неводом маленький карбас, и тогда он привозит наживку в стан. Ярус лежит на берегу, зуи расправляют, а наживочники надевают рыбку, начиная с головы, на крючок. Экспедиция готова и, наконец, отправляется в море.

Корщик, пробуя вначале у берега, постепенно с каждым разом отдаляется в море, но не далее 30ти верст от берега. При этом он рассчитывает так выехать из становища, чтоб быть на месте ко времени кроткого (тихого) течения. Отъезжая верст 20, замечает на берегу какое-нибудь приметное место, и сам бросает якорь; правя рулем, он травит ярус в воду перпендикулярно к берегу поперек течения, для того, чтобы большее число рыбы, всегда плывущей против течения, видело наживку; кубасы с маховкой старается иметь на створе с приметным местом на берегу. Тяглец ему помогает, когда нужно, а больше гребет.

Когда бросится последний якорь, то привязывают шняку к кубасной стоянке и ложатся спать на 4 часа, до следующей кроткой воды; разумеется, один из них по очереди смотрит за течением, чтобы заранее увидать по берегу или у кубаса, когда вода начнет кротеть. Это положение на привязи к кубасу на 4 часа времени называется: лежать на стоянке. Ежели рыба ловится не [49] изобильно, то лежат две воды, т. е. пропускают одну кроткую воду и уже на следующей трясут тряску (вытягивают ярус в шняку).

Когда вода начнет кротеть, корщик с тяглецом подымают якоря, кладут стоянку в валик на борту, и тяглец, откинувшись корпусом назад, тянет ярус. Ежели свежо, корщик, правя рулем и накладывая десятник на погудило (чем держится руль в требуемом положении), помогает тяглецу. Рыба начинает показываться на крючках сверх воды; тогда корщик берет ее крючком ляпа за бок к себе из воды, снимает с крючка, оглушает ляпом и бросает в место клади для рыбы; когда много попало на ярус, то наживочник11, для большого помещения рыбы в шняке, срезает ей голову ножом. Весельщик все время гребет и старается держать шняку так, чтоб было ловко трясти тряску. Когда весь ярус будет в шняке, едут в становище.

Шняка ходит 4 румба от ветра. В два, три галса она достигает своего места, и тут на волнении, при сильных течениях, а главное в узких каменистых входах, надо много искусства для управления шнякою.

На крючки попадается палтусина, в 8 и более пудов весом (для нее делают крючки побольше), треска, сайда, пикша, зубатка (с желтыми, черными и красноватыми пятнами), морской скат, (иногда порядочной величины); редко небольшая акула, а еще реже какое-нибудь странное морское существо. Часто случается, что акула перегрызает ярус, и тогда это принимается на счет хозяина.

Лежа на стоянке с ценным ярусом (до 120 р.), длиною в 4500 саж., раскинутым на дне почти океана, на глубине до 50 саж., корщику нужно, при свежих ветрах, много искусства, навыка, знания моря, главное смелости, чтоб не потерять ярус. Придти с ловли домой гораздо раньше действительной опасности — засмеют товарищи, житья не будет; прозевать крайнюю минуту — придется кинуть ярус в море, и тогда, хорошо, если после, по приметному месту и уцелевшим маховикам найдешь и возьмешь ярус; а то крючками, зацепами ищи на счастие, а не нашел — хозяин (знаток дела) сейчас найдет в чем был промах, и сделает вычет за каждую утерянную вещь12. Если действительно была на то воля Божия, то убыток принимается на [50] счет хозяина. Эти обстоятельства вырабатывают из корщика человека, получающего чисто морской инстинкт и поневоле приобретающего познания, ради самосохранения и целости своего кармана. Корщик не словоохотлив, и потому нужно самому долгое время натыкаться на разные случаи, чтоб заимствовать его познания. Я здесь поместил самую малую часть примет, насколько мог познакомиться с морским инстинктом этого человека.

При стане, как я уже сказал выше, работают 4 шняки. Привезя рыбу в станы, ее сушат, когда солнце начнет греть сильно. Для чего, распластав вдоль по спине, вынимают хребет, кишки и максу, вешают на жердях и держат пока высохнет; тогда складывают на открытом воздухе в поленницу. Обыкновенно сушат до дня Петра и Павла, и только одну треску. Пуд соленой трески равняется по количеству рыбы 4 пудам сухой.

Три, а иногда и две, шняки, смотря по уговору между собой, возят рыбу для сушки, а остальные солят треску. Посолка производится следующим образом: привезя треску с моря к берегу, режут ей горло поперек и выдавливают максу или печенку. Потом отрезают голову, режут по спине впродоль, внутренности выбрасывают, споласкивают рыбу и начинают солить в амбаре. Солят корщик и тяглец, остальные подают и подносят. Прежде всего в амбаре кладут на пол доски, насыпают из стоящего тут большого деревянного короба соль горстями на доски, потом распластанную рыбу валяют в коробу с солью и кладут на доски рядами; каждый ряд снова посыпают солью, и таким образом накладывается рыба в амбаре штабелями доверху.

Палтусина считается вкуснее и дороже трески. В Норвегии за большого палтуса берут 6 и 7 пуд. муки. Она солится в отдельных штабелях, совсем с головой, только вынимают внутренности. Эта рыба — совершенная камбала, только эллипс ее совсем продолговатый, и по спине есть темно-красненькие пятна. Ежели хозяин хочет оказать почет гостю, то подчует его вареной свежей головой палтуса, которая действительно нежна, мясиста и вкусна. Я видел палтуса в 5 пудов весом, а говорят, он бывает и за 10. Для него и крючки на оростягах бывают больше, и наживляют их какой-нибудь пойманной рыбой, или даже самой палтусиной. Палтусина никогда не сушится, потому что слишком масляниста. На 100 пуд. рыбы в амбаре кладется 18 и 20 п.соли. Сайда солится как треска; нынче ее не было вовсе, и потому ничего не могу сказать о ней, не видавши сам. Но об улове ее сильно заботятся поморы. Причина та, что некоторые дальние жители покупают ее, не понимая дела, за треску, между тем как [51] в продаже она наполовину дешевле трески, хотя и жирнее. А главное когда ей улов, то она огромнейшими стадами плавает у поверхности воды, скачет из нее и изобильно ловится неводом. Остальная рыба, как то: пикша, зубатка и проч., считается ни во что и солится обыкновенно в мере нужной для покрышки на штабелях ценной рыбы.

Таким образом, промышляют рыбу до прихода из дому на судне хозяина, что бывает в июне месяце. Тогда, во-первых, осматривается количество сделанной работы, а во-вторых, делается всем рабочим угощение, в котором вино играет важную роль. Иногда кутят несколько дней сряду; это называется привальная.

Хозяин привез с собой провизии не только на настоящее время, но и на начало промысла в будущем году; тут же привез в запас и на перемену вещи, необходимые для лова. Солью запасаются, покупая ее на подвозящих из Норвегии пазовых судах. За пуд платят от 25 до 35 коп., смотря по времени. Запасают ее в достаточном количестве и больше на кредит до выручки. Снасти и вся принадлежность пеньковая покупается русская, а также и полотно на паруса, как самые лучшие из всех немецких13. Железо в крючках для уды, в якорях и вообще, где понадобится, подвозят тайком из Норвегии. Вообще они заметили, что у нас нет железа хорошей закалки.

Привезенная на судне провизия и вещи выгружаются в сарай или в сени в избе. Потом, опохмелившись, рабочие из амбара пересаливают рыбу, тем же способом, прямо в трюм судна, только солят уже хозяин с корщиком, а остальные обмывают и подают. В судно употребляется на 100 пуд. рыбы только 16 пуд. соли на том основании, что она здесь в более заключенном состоянии. Посоленная таким образом рыба называется двоесолок.

Выезды шняк за рыбой, как и застрельщиков за наживкой в реку, продолжаются тем же порядком, и судно постепенно нагружается; только теперь прибавилась для работы 1 летняя шняка, привезенная на судне. По погрузке всего судна штабелями (отдельно палтусины и трески), последние сверху закладываются, как покрышкой, мелкой рыбой и сверху рогожей, оставляя между рогожей и бимсами место, куда кладется, сколько войдет, сухая треска; остальное количество сухой трески складывается на палубе.

В продолжение всего времени лова и посолки, макса или печенка трески бросается в чаны, которых бывает 2 и 3 при стане.

[52]

Чаны стоят на открытом воздухе, внизу имеют втулку для выпуска дождевой воды. Солнце вырабатывает жир и сало из максы. Когда солнце греет хорошо, жир выходит светлый, как вода, и сливается в бочки. Это — первый дорогой сорт, в продаже ценится по 3 руб. за пуд; потом дальше получают мутного цвета жир — это 2-й сорт, и наконец 3-й сорт, красно-мутного цвета, — это самый низкий14. Бочки с жиром берут на палубу.

Ежели у хозяина слишком много наловлено рыбы и не помещается она вся в судне, то нанимают под фрахт бральщика или свободное судно, величиною смотря по грузу. Но большею частию стараются все забрать, и потому безрассудно и жадно грузятся. В крайнем случае, оставляют рыбу в стане до будущего года. Ежели у зажиточного человека несколько судов, то, смотря по достатку, прибавляет к промыслу и большее число шняк с рабочими. Но во всяком случае, с каждого судна прибавляется к посылке в море одна летняя, привезенная на судне, шняка.

Пища рабочих: хлеб, соль и гречневая каша на счет хозяина, а приварок добываемая рыба.

Я уже сказал, что до половины июня бывает наживкою мойва; когда она велика, ее наживляют только половиной. С половины июня является песчанка, узенькая, с острой мордой, живая рыбка; ее насаживают с головы всегда цельную. Насаженная, она может лежать смело с ярусом хоть два дня и вообще не скоро портится. На песчанку рыба тоже хорошо идет, но все-таки не то, что на мойву. Она, как и мойва, в неглубоких мелких речках видна, когда плавает. Мойва и песчанка имеют совершенно различный характер, первая не любит пресной воды и бежит из небольших мелких речек, как только вода с гор пересилит наплыв с моря. Тогда мойва стадом стоит где-нибудь за мыском. Песчанка же, напротив, лезет в реку. Для рыбы тяжеловесной насаживают куски более мясистой рыбы, пойманной прежде, да и самые крючки делают больше; но попадает она и на малые, только надо умеючи брать ее из воды, а оростяги и крючки норвежские всегда выдержат в воде. Когда нет ни песчанки, ни мойвы, тогда вместо наживки употребляются черви. Их копают или по берегу реки в песке, или около озер в болотистой земле. Вообще же в болотистой земле. Черви эти довольно широки и длинны, очень нежны; им надо чаще переменять воду, а насаженных на крючки не держать на воздухе. Черви эти скоро ослизляются до такой степени (как будто выпустят всю внутрен[53]ность), что останется одна сморщенная кожица. На червей тоже идет рыба иногда хорошо, во всяком случае все-таки попадается. Помельче рыбу, наловленную червями, употребляют на следующий раз вместо наживки.

Шняки выезжают и в свежие ветра, только при этом берется в расчет волнение; береговое еще не так, а вот если морянка погонит волну, то промысла нет. В крепкие ветра и большое волнение, шняка освобождается от забот. Случается, что по неделе и более нельзя выехать в море; тогда ждут у моря погоды, почему и нагрузка задерживается, находясь в полной зависимости от состояния ветров. Во всяком случае, к исходу августа все рассчитывает быть в Архангельске на маргаритинской ярмарке.

Промышленное колесо опять поворотилось к нам той точкой, с которой мы начали эту главу. Много прошло поколений, вертевших это колесо, много потомков еще будут с ним копошиться. Колесо молчит и вертится; но оно видело, сколько неимоверных трудов, тяжких усилий, преждевременной смерти стоило людям достижение настоящих результатов приспособлений промышленности.

IV

Труд и его вознаграждение. — Судовщики и их обязанность. — Судьба пазовых судов, уходящих в Норвегию, и последствия изобильного лова на русском берегу. — Просьбы судохозяев. — Контрабанда и ее зло. — Винтовая шкуна и данные для ее заведения — Судовщики и рабочие. Вспомогательный капитал. — Лопари – помощники в промысле. — Управительное собрание. — Особенная комиссия.

В стране, где земля не производит хлеба, человек поневоле старается извлечь из окружающей его природы другие средства, обеспечивающие его существование. Архангельская сторона имеет целый берег до границ Норвегии, действительно изобильный рыбою; но чтоб достать ее, нужно бедному человеку много препаратов и приготовлений, нужны средства, — а где их взять бедняку? Везде и во всем есть особенные счастливцы, заклейменные удачей: одни получат наследство, другие, начав ни с чем, попадут в случай постоянной удачи, — и смотришь, явились в рыбном промысле люди, могущие завести даже не одно судно и располагать некоторыми средствами. Но чтоб эти средства не иссякли, нужно продолжение деятельности; а с ее расширением необходимо иметь более и более рабочих рук. Следовательно, один имущий по неволе окружает себя трудом ничего неимущих и вознаграждает их из своего достатка. Степень вознаграждения, само собою, не может быть совершенно ничтожна, и определяется необходимой потребностью рабочего человека. Но так как бедный хочет [54] есть во всякое время, точно так же, как и богатый, то последний должен, еще не имея выгоды от труда, заранее наделять бедного насущным хлебом из своего достатка, т. е. давать ему в счет будущих благ. Это особенно водится в здешнем рыбном промысле Хорошо, если хозяин попадет в обильный лов, тогда он, получив обратно выданное вперед, будет иметь выгоду и на следующее время снова даст средства рабочим пропитывать себя трудом.... Чем больше цифра от труда, тем разумеется, выгоднее хозяину. Но чтоб заставить рабочего хорошо работать, надо степень вознаграждения сделать соразмерною цифре его труда, т. е. чем больше корщик с своими рабочими наловят рыбы, тем большую долю получат последние. Отсюда само собой составилось правило взаимных отношений рабочего и хозяина, а главное — степень вознаграждения труда.

Обратимся теперь к судовщику, как главному двигателю рыбного промысла. Он на свои деньги заводит судно, шняки, снасти для ловли, покупает соль, нанимает рабочих и за их труд уделяет им третью часть из добытого промысла. Эти рабочие кормятся до получения прибыли, не в счет доли, от хозяина же, и кроме того, еще до получения выгоды от промысла, он им заранее выдает для семейств до 30 руб. на человека. В хороший улов рыбы он вознагражден, да и рабочие довольны.

От хозяина должно требовать: 1) в каком виде посолена добытая рыба; 2) сколько употреблено соли; 3) чисто ли содержится стан; 4) правильно ли производится очищение нечистот, (т. е. отнюдь не надо позволять бросать в стане головы и кишки рыбы, где они, валяясь кругом, производят страшное зловоние, а очищать рыбу от головы и кишок, еще не выезжая в стан, на глубине моря); 5) хорошо ли обходится с рабочими, и 6) добросовестно ли делит выгоду.

Относительно первого пункта, солят рыбу корщики с хозяином (никому другому этого не позволяют), остальные только подают им или всполаскивают. Чем лучше посолена рыба и чище, тем дороже она продается. Казалось бы, это дело, как причина их общих выгод, должно было обратить на себя внимание; но по свойственной человеку лени, а иногда за недосугом (в угаре от огромного улова), те же рабочие, ловя и соля в то же время, спешат перебегать от одной работы к другой. Солят грязно, небрежно, а часто откладывают посолку до большого улова, и тогда рыба лежит иногда несколько дней на солнце, и если не совершенно портится, то теряет много процентов. Второй пункт должен быть определен опытом, и тогда количество соли должно [55] вменяться законом в обязанность судохозяину. Четвертый пункт, при осмотре моем, редко где соблюдался; мичман Саблин, при объезде своем, нашел исполнение его только в становище «Семь островов». О 5 и 6 пунктах мы поговорим ниже. Что же касается 3-го пункта, то везде почти, где я осматривал, не находил приличного помещения для людей: все грязно и духота нестерпимая. Близость сеней, употребляемых вместо кладовой, где лежит в бочках треска, делает жилье вредным; кладовая должна быть перенесена в амбар; на этот пункт следует обратить особенное внимание. Разумеется, случалось встречать иногда относительно этого и 1-го пунктов редкие исключения; но во всех станах этих исключений наберется, может быть, до 10 хозяев, не более. Особенно была замечена необыкновенная чистота в «Семи островах» у кемского судохозяина Ракитина, где клались чистые рогожи, потом доски на штабелях рыбы в судне, и отнюдь не позволялось ходить по ней. Рыба солилась тотчас же по привозе с моря и потрошилась при въезде в стан (что, впрочем, в «Семи островах» у всех в обычае). Равномерно замечена опрятность в Трястине на шкуне у Балогурова, в Шельпине у Морозова, и в Щербинихе у Кошкина. Разумеется, все зависит от человека, — есть такие, которые никак не могут понять, к чему это ведет.

Судовщики жаловались часто на рабочих за пьянство; ром, привозимый из Норвегии, заставляет людей забывать всякие земные расчеты и часто доводит до драки и увечья, а дело между тем стоит. Кстати приведу один случай из рассказов хозяев. Один из них, в прошлые года, постращал вычетом; за это рабочие во время посолки, когда он смотрел, солили как должно, а отвернется, клали ряд и два без соли. По приходе в Архангельск пришлось выбросить всю рыбу за борт; насолили хозяину порядком, а себе почти что ничего, потому что были уже забравши; доказать было трудно, рабочие нужны, за ними остался долг, — и поневоле снова взял их. Таким образом, зависимость обоюдна. Хотя буйство и крайний беспорядок и удерживаются, тем, что хозяин при хорошем лове рассчитает, и не возмет на будущее время рабочего, но при худом она сильно умаляется, и хозяин трусит рабочих. Необходимо иметь за этим правильный надзор правительства; хотя становой и непременный объезжают станы, но объезды эти на таком большом расстоянии, завися от погоды, хорошо, если случаются один раз в лето15. Рабочие, рассчитавшись с хозяином при хорошем лове, если не в один, то в два года, мо[56]гут перейти к другому; как хороших ловцов их возмут с удовольствием. Поэтому хозяин ценит их труд и поневоле старается смирять свой деспотизм. В худой лов, рабочие играют роль поболее и хотя, по мягкости русского характера, и забывают старое, но все-таки требуют строгого присмотра. Ко мне на шкуну приезжали хозяева разбираться со своими рабочими, но всегда почти как те, так и другие выпивши; на другой же день просили забрать жалобу.

Судовщик, заведя судно и все орудия для ловли, стан, шняку и проч., должен еще иметь не менее 200 руб. запасного капитала, чтоб нанять рабочих, приготовить им пищу и дать задаток для семейств. Большая часть из них кредитуется на векселя у купцов; в случае неурожая рыбы, платить нечем, векселя подаются ко взысканию, и тогда он банкрут, кончил промысел. За ним толпа рабочих бедствует голодом. Последние все еще могут найти себе место, а хозяева часто доходят до того, что сами идут в рабочие.

Хозяева — крестьяне или мещане какого-нибудь округа; они производят наем из своего места, и потому их можно считать кормильцами своего края, и лицами, на которых преимущественно должно быть обращено главное внимание. Побуждением к этому может служить еще и то обстоятельство, что почти вся Архангельская губерния, из количества припасов, идущих в пищу, ³/₄ употребляет рыбы, след. и здесь судовщики являются поставщиками страны, в которой меняют свой труд на разнообразный труд жителей; к тому же еще приобучают зуев к будущему добыванию хлеба. Эти люди, большею частию, проходили долго в море, бывали в Норвегии, привыкли управлять своим кругом рыбного промысла, и потому резко отделяются от остальных. Одеваются как шкипера судов; нахватавшись всего понемногу, смотрят на все как бы более образованными глазами. Имея более средств к жизни, у них развилось чувство собственного достоинства и самолюбие, при котором, разумеется, всякое поощрение могло бы повести к хорошим результатам.

Теперь будем говорить о времени урожая рыбы. Одна часть судов (самая малая) промышляет на русском берегу, другая пошла в Норвегию для промена хлеба на рыбу и соль. Подвезут муки много, как например нынче, а рыбы в Норвегии неулов, глядишь — назад ворочаться время потеряно, мука взята на кредит, ну поневоле и пляшут по дудке норвежских купцов. Положим, брали муку по 75 к.; в Норвегии на пуд ее давали по два пуда рыбы; чтоб покрыть свои издержки, оплатить муку, которая [57] с погрузкой стоила 80 коп., нужно брать не менее 70 коп. за пуд рыбы. В противном случае судовщики потерпят убыток, а между тем, отвлекаются от своего места, где нужен был бы только труд, так и прокормилось бы большое число бедных. Проходя с мукой становища, промышленники видели изобильный лов рыбы; думали подняться на соль, навезли ее в станы с излишком, и пришлось многим вести продавать в свои места. Между тем, промышляя на малых судах на русском берегу, промышленники наловили рыбы такое количество, что не знают на чем отправить судов под фрахт нет. Я видел суда, полные соленой трески, между тем как сухая лежала поленницами в штабелях, походя на огромной дровяной двор. Сало тресковое добыто по 120 пудов на судно; это все надо увезти, а судов нет. Кроме того, есть промышленники, не имеющие судна и промышляющие на своей шняке, поднимающей не более 500 пудов; словом, сдавать лишку некому, бральщиков нет, — так добро и пропадает. Тут была бы и выгода и работа для большей части судов, ушедших в Норвегию; да и там, при меньшем подвозе, хлеб был бы в большей цене.

Разумеется, стараются всеми силами вывести хоть в два рейса рыбу из станов, а в особенности ценный товар — жир. Но и тут встречается еще возможность к затруднениям: многие хозяева, имея несколько судов (положим, три), одно посылают на промен соли в Норвегию, а остальные оставляют промышлять в станах. По приходе назад из Норвегии судов, называемых пазовыми, суда в станах нагрузились уже рыбой, но жир взять некуда; на пазовом же судне нельзя возить, — вот и приходится перегружать треску на пазовое, а жир брать на становое. Хорошо, если в это время прибудет становой пристав и даст свидетельство, что этот жир действительно с русского берега, только тогда не придется толочь воду перегрузкой.

Промышленники неоднократно просили меня передать их просьбу начальству, чтоб, во-первых, было дозволено им известное количество своего промышленного сала или жиру возить вместо муки в Норвегию на промен соли, и во-вторых, чтоб дозволили на прибылые из Норвегии в стан пазовые суда грузить жир и везти в Архангельск. Жаловались еще на счет крючков для уды: русские никуда не годятся: закалка дурная, не выдерживают большой тяжелой рыбы; между тем, вывоз крючков из Норвегии запрещен. Они добросовестно объявили, что давно уже пользуются крючками из Норвегии и просят дозволить этот вывоз на русский берег, или, наконец, выписать хорошего мастера, [58] и тогда будут брать с охотой родное произведение. В Норвегии английские крючки стоят сотня 80 коп. Поморы говорят, что по нетребованию ими русских крючков, их даже нет в продаже в Архангельске. Кроме того, недавно на поморов наложена пошлина за дрова и за разные предметы, кроме повинности: «в урожай рыбы, говорят они, ничего бы, а в неурожай тяжело платить». На большом протяжении русского промышленного берега, судно с контрабандой всегда укроется от разъездной шлюпки начальства, и, разумеется, тайком контрабанда процветает. Это зло поит ромом людей, отвлекая их от работы, разрушает порядок в станах, и обращает впоследствии пьянство в привычку. Если будет дозволено ввозить необходимые для промысла предметы, то естественно, контрабанда, если не уничтожится, то, по крайней мере, значительно ослабнет. Остановить же ее усиленными мерами наблюдения едва ли возможно. Совершенное отсутствие сообщения со станами по гористому берегу требует огромных издержек.

Если бы к этому берегу было назначено военное судно, непременно винтовое, сидящее не более 8 фут, с запасом топлива по возможности на долгое время (самое лучшее шкуна16), то на нем мог бы быть помещен таможенный надзор. К тому же, судно это имело бы возможность наблюдать за порядком в станах, за правильной посолкой и чистотой. Судовая комиссия могла бы свидетельствовать и то и другое.

Кроме того, присутствие такого судна дало бы возможность иметь хотя двух докторов. В настоящее время для больных на промышленном берегу нет никакой помощи. Бывали случаи, когда умирала половина промышленников, иногда от легких болезней; наконец цинга и разные эпидемии, под наблюдением докторов, могли бы быть уничтожены различными средствами и местными порядками очищения.

Такая шкуна, разумеется, имела бы пары только для крайних случаев, а при благоприятных ветрах ходила бы под парусами. В случае крайности, уголь можно доставать в Норвегии в Вадсе, или в крепости Варде-гауз; кроме того, и судовщикам можно поочередно заходить в Архангельск за казенным грузом и углем и отвозить его в назначенное становище. Местом постоянного пребывания шкуны, я полагал бы, на Оленьих островах губу Порчниху; но тут, однако, она не должна находиться безвыходно, а ходить все лето по станам, перебывать в них по нескольку раз и почти жить в кругу промышленников. Имея беспрестан[59]ные сношения с промышленниками и постепенно знакомясь с их бытом, такое судно могло бы постоянно давать сведения о потребностях промысла. Когда пришла шкуна «Задорная», поморы были рады ей, как родному, и, несмотря на мои уверения, что я над ними не имею никакого права, издалека приезжали просить о разрешении их разных просьб и недоумений. Часто приходилось мне слышать в станах: «значит, начальство заботится еще о нас». Повторяю, поощрение и пособие могли бы отозвать к русскому берегу собственно наших норвежских рыбопромышленников, ловящих рыбу чужими руками на наш хлеб. А чем больше судовщиков, тем менее голодных бедных людей....

Дело все идет об урожайном рыбном годе, и потому прибавлю кстати несколько слов о поощрении рабочего класса и размножении судов.

Корщики, командиры шняк, суть главные трудовые промышленники, от которых зависит количество приобретаемой рыбы, посолка и чистота в стане; они необходимо должны быть поощряемы, если будут рекомендованы хозяевами, и брантвахтенная винтовая шкуна заметит их знание, усердие и опытность, и если, кроме того, целый стан голосом укажет на одного из них, как способнейшего и усерднейшего. Такому человеку можно сначала, из определенного от казны пособия, давать средства для обзаведения небольшим судном с двумя вешними шняками или с одной, и для выдачи задатка рабочим (что всего составит рублей 300). В два года хорошей ловли, он воротит долг и расширит круг своей деятельности. В неурожайные рыбные годы, на нем ждется долг, и он постоянно выплачивает проценты в урожай. Завести не судно, а шняку с снастью для лова, задать рабочих — будет стоить не более 200 рублей, а в хороший год можно промыслить более, чем на 500 рублей. Если корщик оплатил шняку, то можно ему помочь завести кочмару, далее лодью; а эти суда передавать следующим, заслужившим своим трудом награды. Если же в хороший год награжденный корщик, от лени приобрел мало (что всегда в стане будет указано пальцами товарищей и самими хозяевами), худо выезжает в море, мало привозит, ловя в одном месте с другими, то передавать судно другому. Вместо корщика поступает один из рабочих, по общему голосу, а потому и остальной рабочий люд, видя для себя будущую блестящую карьеру, разумеется, будет стараться дельным трудом достичь награды, заключающейся в отдельном, самостоятельном промысле (к чему стремятся и нынче все мечты корщика). Поощрение одного лица должно рассматриваться как средство сосре[60]доточивания около него бедных людей, достающих себе хлеб честным трудом17.

Из новых судов, принадлежащих корщикам, можно впоследствии составить образцовый стан, избрав для сего губу Порчниху или Подпахту.

Прежде чем продолжать, остановлюсь еще на одной мысли; я полагал бы необходимым, чтоб каждый стан избрал между собой старосту, чего нет нынче: все хозяева — старосты в своем промысле, а между тем, составляя селение, не подчинены законному порядку и действуют во всем по своему усмотрению. На обязанности такого старосты должно лежать исполнение приказаний брантвахтенной винтовой шкуны и порядок в становище.

Перейдем теперь к неурожайному рыбному году, или, как говорят поморы, когда не пал промысел. Судовщик не может покрыть свои издержки, не может ремонтировать суда и снаряды для ловли, не может получить капитала, заданного бедному классу рабочих людей, не может подняться для промысла будущего года и не может уплатить по векселям купцу, у которого кредитовался хлебом. Векселя подаются ко взысканию, с судовщика тащат долг продажей имущества, и он пропадает совсем, а за ним хвост бедных людей, большею частию честных, с долгом хозяину на совести. Хорошо, когда найдут место — а не найдут, так Бог знает, где достанут кусок хлеба. Мне кажется, что все, относящееся к рыбной ловле, начиная с лодьи или вообще с судна и кончая мелочным орудием, должно быть, как средство народного пропитания, изъято из продажи за долг. В случае же, если вина произошла от самого хозяина, то в это дело должно вмешаться правительство, заплатить из вспомогательного капитала неустойку, по оценке настоящего морского рыбного имущества, излишек отдать хозяину (который, привыкнув к промыслу, к нему же и обратится, только в меньшем размере), а лодью и все принадлежности вместе с долгом передать исправному судовщику.

Если б правительство, на случай неулова рыбы, определило капитал тысяч в 50 серебром, то этот капитал должен бы был увеличиваться вычетом в хорошие годы известного процента из всей прибыли рыбного промысла. В худые же годы следует помогать судохозяевам суммой, равной издержкам их: 1) по содер[61]жанию рабочих пищей, 2) на необходимую ремонтировку орудий ловли, что составит при имеемых судах на каждого судовщика до 200 рублей. Положим, два года не было рыбы и один оказался обильным; то этот один вознаградит долг, и еще даст судовщику средство и на будущий год поднять народ для промысла и выплатить процент на общую ползу. Я это говорю потому, что видел, как может быть изобилен промысел: на шкуну заезжали прямо с моря шняки, загруженные рыбой, и корщики не хотели брать за нее денег с команды; на берегу также стояли громадные штабеля сушеной трески; словом, у всех было полно, и потому приходящим не было запрета есть на месте вволю....

Такого рода помощь правительства совершенно соответствовала бы тем средствам, которые оно дает от себя в неурожайные на хлеб годы, для того, чтоб спасти своих подданных от голодной смерти. Если б даже вычет процента не понравился поморам, он должен быть обязательным, так как тут заключена их собственная польза и общее спасение. Впрочем, недовольны будут одни зажиточные; но разве одного эгоиста нельзя навести на ум для пользы общей? Я полагаю, что когда судовщики вникнут в новое дело, рассказанное им с толком, то определят наверное более одного процента в свою же вспомогательную кассу.

Этот вычет должен быть произведен из общей прибыли, для того, чтоб рабочий класс имел в нем участие и некоторое право награды в лице корщика за хороший труд. Капитал должен храниться в казначействе в Архангельске или Соломбале, и я полагаю, в заведывании главного командира порта, так как это дело ближе к нашему морскому делу. В случае, если капитал, удвоится, то казна получает обратно свой капитал.

Правила выдачи пособия можно определить таким образом. В каждом становище, судовщики и корщики выбирают корщика к повышению и чрез старосту представляют его объездной пли брантвахтенной шлюпке. Комиссия со шкуны опрашивает мнение всех людей и, после подписи судовщиков и корщиков, свидетельствует и представляет главному командиру, причем определяет число, которое может быть роздано для всего берета. Если б случилось много достойных, то преимущество отдается бедному, имеющему большое семейство (что знают товарищи и местные его власти), а потом наиболее служившему. Степень хорошего улова рыбы, при котором могут быть выданы награды, должна быть определена количеством полученной выгоды с затраченного капитала (нынешний год, например, на весь капитал судохозяева получат более 20 процентов). Если хозяин получит чистой для [62] себя прибыли, в размере той суммы, с которой он может подняться на промысел будущего года, то это должно считаться урожайным годом; при этом хотя и кажется, что ему не останется чем жить, по, принимая в расчет кредит, следует только 3-й, в такой степени урожайный год считать неурожайным.

Если хозяин расширит на прибыль круг своей деятельности, то в случае неудачи помощь делается только по той норме, в которой застанет его новое постановление. Из этого правила делается исключение, если он имел удачу и три года платил проценты на свой увеличенный промысел.

Принимая в расчет настоящий хороший промысел, капитал, розданный в худой год судовщикам, может быть уплачен в два года, и это без отягощения, а соразмерно приобретенной прибыли.

При этих данных, не надо стеснять меновой торговли с Норвегией; подвоз оттуда рыбы в неуловный год необходим для края. Кроме того, если б случилось, что суда, бросившиеся первоначально промышлять на русском берегу, не встретили удачи и не могут погрузиться вполне, то, передав свой груз на другие суда, они могли бы, в случае хорошего улова в Норвегии, бежать назад за хлебом и везти его на промен за рыбу в Норвегию. Для этого полезно бы было, удостоверясь свидетельством от шкуны, выдавать им хлеб из казенных магазинов в счет отпущенной суммы на пособие, и то только в таком случае, когда кредит от купцов уже кончился преждевременной раздачей муки. Устроить это можно следующим образом.

Если б из капитала, определенного для пособия промыслу, отделить некоторую часть на устройство склада хлеба в Коле, то хозяева могли бы брать его в урожайный год на прокорм рабочих, а в неурожайный могли бы грузить им пазовые суда и везти его на промен в Норвегию, когда там рыба дешева. Подвоз этого хлеба следует возложить на суда поморов, отправляющиеся к своим станам, соблюдая, при этом, конечно, между ними очередь в рейсах. Такой способ подвоза хлеба не может быть обременителен для судохозяев, потому что они и теперь, кончая свой промысел в становищах, посылают осенью в Колу от каждого стана по две и по три шняки с хлебом, остающиеся там до весны, т. е. до прихода рабочих, разбирающих его по своим станам. Храниться хлеб может в зданиях, которые, вероятно существуют в Коле после упразднения присутственных мест, а ответственность за него можно возложить на общество, составленное из русских промышленников, как сказано ниже.

[63]

Без склада же хлеба в Коле, судам, в случае дурного улова рыбы на нашем берегу и хорошего в Норвегии, приходится бежать за хлебом назад домой, брать его на кредит и потом уже идти в Норвегию... спрашивается сколько при этом даром пропадет времени?

Вспомогательным капиталом разрешается еще вопрос о пособии лопарям для лова рыбы. Народ этот промышляет, не имея никаких средств, отчего многие из них и бросают промысел. Для отвоза в урожайный год груза на продажу, морских судов у них нет; следовательно, при большем наполнении судами становищ, явилась бы и потребность в их промысле, а в неурожайный — их рыба дополняла бы груз русских судов, не отправившихся в Норвегию, и была бы для лопарей прокормлением; рыбы бывает мало, но чтоб совсем ее не было, этого никто не помнит. Для лопарей же нужно только дать несколько орудий ловли, как то: снасти, крючки, и главное хотя по два невода на становище для ловли песчанки.

Чтобы прочно устроить все вышесказанное, необходимо составить правильное общество из самих промышленников, представителем которого должно быть собрание из выбранных от каждой деревни, посада и города, занимающихся промыслом. Такому собранию следует вверить управление всеми промышленными оборотами и вспомогательным капиталом. Местом сбора на берегу собрания или управления, выбрать один из центральных городов жительства поморов, а во время промысла — один из станов. На ярмарке в Архангельске, могут быть легко избраны члены этого промышленного управления.

Так как это общество будет для поморов делом новым, то для направления его деятельности, я полагал бы нужным составить комиссию из людей, знаковых: во 1-х, с посолкою рыбы во 2-х, с местными условиями как промышленного берега, так и самого края, в 3-х, с характером промысла, и в 4-х, из лиц, назначенных правительством. Относительно 1-го пункта в случае неимения специальных людей у себя дома, мы можем выписать их из заграницы; что же касается 2 и 3-го пунктов, то такого рода знания могут быть приобретены комиссиею чрез постоянное нахождение между промышленниками на объездной винтовой шкуне, или наконец, могут быть пополнены выбором нужных людей из круга самих поморов. Знакомство с промышленным краем даст данные для открытия причины неулова рыбы, и вероятно со временем найдется закон перехода рыбы с одного места на другое. Данных для прихода к этой цели чрезвычайно [64] много скрыто в рассказах поморов, проводящих жизнь в долголетних промыслах и вынужденных нуждою узнавать малейшие признаки изобилия рыбы в своем или норвежском крае. В число этих признаков входят некоторые неизменяющиеся законы ветров и многие местные приметы. Если б «ученый по призванию», собрав все эти данные, ознакомился с жизнию в малых речках русского берега наживок — мойвы и песчанок, за изобилием которых всегда следует масса трески палтусины и сайды, то может быть, вывел бы время улова и неулова, а также переход изобилия с одного места на другое.

V

Опыт проэкта: оживление и улучшение промысла.

Слова оживление и улучшение промысла нужно отделить одно от другого и каждому придать настоящий его смысл.

Оживить рыбной промысел, значит найти такие средства, которые занимали бы возможно большее число бедных людей, желающих посвятить себя этому промыслу и не имеющих средств прокормить себя произрастениями земли. Для рыбного промысла вначале нужна затрата капитала на необходимые орудия ловли рыбы и разные к тому принадлежности; этому делу помогает судовщик-хозяин, имеющий все необходимые вещи для лова, и сосредоточивающий около себя до 30 человек сытых людей, доставляющих ему честным трудом выгоду. Обоюдные условия между первым и последними сами собой сложились прекрасно.

Но так как судовщик подвержен перемене своих обстоятельств не от себя, а от обстоятельств худого улова, то правительство могло бы: 1) обезопасить капитал, затраченный им на принадлежности рыбной ловли, от конфискации за долги, и 2) на случай неулова рыбы, дать в управление общества рыбопромышленников вспомогательный капитал в 50 000 руб., с возвратом его только тогда, когда промышленники оборотом его приобретут себе запасный капитал в такую же сумму18. Общество промышленников должно, по соглашению между собой, положить, какой процент (непременно со всей прибыли) платить в хороший год в общую вспомогательную кассу для увеличения вспомогательного капитала.

Для оживления промысла необходимо:

1) Определить норму, дальше которой не может простираться [65] цифра пособия в неурожайный год; при этом, разумеется, следует иметь в виду возможность поднять, при готовых орудиях ловли, промысел на будущий год, и правила возврата пособия обратно во вспомогательный капитал.

2) Так как для оживления промысла, нужно возможно большее число судов, и вместе с тем необходимо, для поощрения рабочего класса, уничтожить его вечную зависимость от хозяев, то следует составить правила для награждения, лишь в урожайный год, из вспомогательного капитала, корщиков средствами — заводить самостоятельный промысел.

3) На место награжденного корщика, постановить правилом выбирать опытного, непременно рядового, покрута, не ограничивая величины круга из которого он может быть избран, но в то же время допуская выбор в корщики разорившегося, по какому-нибудь случаю, хозяина (за исключением пьянства и беспутной жизни).

4) Постановить правила постройки изб и служб в станах на менее тесном пространстве, и установить порядок чистки внутренностей рыбы.

5) Установить в каждом становище старост.

6) Определить время, более которого рыба по привозе с моря19 не должна лежать несоленою, и постановить правилом во время соленья класть на рыбу чистые рогожи и сверху доски, а не ходить но ней в сапогах, пропитанных разною гадостью.

7) Определить опытом количество соли, которое должно быть употреблено на известное количество рыбы.

8) Имеемые в настоящее время правила найма и отношений рабочих к судохозяевам, а также вычетов за потерянные вещи, включить в общие правила.

9) Определить меру нагрузки судов.

10) Узнать точное число судов и рабочих, к ним принадлежащих, а также узнавать после ежегодной ярмарки прибыль каждого судохозяина.

11) Дать обществу право разбирательства жалоб на хозяина в неправильном дележе, хозяина на рабочего в большом долге, и вообще право решать жалобы большого объема, а меньшего предоставить старостам.

12) Разделить работу соления рыбы и ловли наживок между всеми рабочими шняками в стане, которые привозили бы наживку не для одних своих хозяев, а и для товарищей; таким образом, все шняки не бегали бы зараз за наживкою в то время, когда рыба лежит несоленою.

[66]

13) Определить число команды: для лодей числом не менее 3, для кочмар и раньшин не менее 2 человек20.

14) Положить непременным правилом, пустые станы, незанятые хозяевами, отдавать в наймы за постановленную обществом (по ненужности их хозяину) невысокую цену.

15) Опросить все суда, где кто и в каком становище промышляет, промышлял или будет промышлять, и положить правила перехода летних судов из одного становища в другое.

16) Все эти правила составить под наблюдением особой комиссии, назначенной от правительства, как сказано ниже.

17) Суда поморов разделяются на билетные и пазовые. Первые промышляют на русском берегу, а вторые имеют право ходить в Норвегию. Пазовые суда имеют всего 2 и 3 человека рабочих; следовательно не выполняют главной цели — сосредоточивать прокормление большого числа неимущих около имущего. Полагая, что они приносят, против промышленников русского берега, только 10 процентов пользы промыслу, то с них брать только ¹/₁₀% во вспомогательную сумму и выдавать в пособие лишь десятую часть против части русских промышленников. Если же они захотят приписаться в промысел к русскому берегу, то допускать на общих всем условиях.

18) Иметь в виду, из награжденных корщиков составить в одном из становищ образцовые станы, для чего выбрать и указать становище (я полагал бы, губу Порчниху в Оленьих остр.)

19) Сообразить в какой степени нужен склад хлеба в Коле, действительно ли он нужен, и нельзя ли из этого складу муки делать кредит тем судам, которые хотели брать бы его на прокорм рабочих.

20) Дать средства лопарям для обзаведения орудиями ловли, и положить в какое время они должны стоимость всего оплатить рыбою.

Собственно же для поощрения хозяев к опрятной лучшей посолке и к расширению круга своей деятельности, правительство должно награждать хозяев: 1) за приличное помещение людей; 2) за лучшее устройство стана и 3) за лучшую рыбу, привезенную в Архангельск — медалями или одобрительными свидетельствами... Вот первоначальные данные, для составления правильно организованного общества и оживления промысла.

Улучшить промысел значит найти средства для приведения его в должный, современный и соответственный потребностям края вид. Суда, производство посолки, орудия ловли, устройство посуды, [67] способы добывания жиру из максы, устройство станов, кладовых, сараев, амбаров, уменье обращаться с рыбой и, наконец, распределение труда — все это устарело до такой степени, что далеко отстало от усовершенствований других стран; недостатки эти могут быть устранены, во-первых, отчасти, выполнением всех правил, изъясненных выше, и во-вторых, если усовершенствования других стран применимы к условиям местности и могут принести несомненную пользу своим введением вместо старых, то необходимо найти средства ввести у нас эти усовершенствования в употребление.

Для этого нужно послать доверенное лицо от правительства за границу, дать ему средства быть во всех странах, где только существует рыбный промысел, и включить в инструкцию, как описание всех малейших тонкостей и мелочей, находящихся в употреблении при промысле в каждой стране отдельно, так и климатические условия. К этому лицу присоединить одного из поморов для обучения способам посолки рыбы. Дать еще другого, для осмотра и приглядки к устройству жилых строений, орудий ловли, посуды и проч. По исполнении поручений и представлении отчета, включить всех троих в комиссию, особо назначенную для оживления и улучшения промысла.

Для оживления и улучшения промысла, необходимо назначить комиссию, которая занялась бы организованием всей промышленности в одно целое и вообще всеми теми вопросами, которые я изложил выше, говоря о необходимых мерах к оживлению и улучшению промысла. В распоряжение этой комиссии следует дать винтовую шкуну, сидящую не более 7 или 8 фут, с сильной машиной, и предоставить комиссии право награждать медалями судохозяев за лучшую рыбу, привезенную в Архангельск, за чистоту и удобство в становых постройках, а также корщиков, в урожайные годы — средствами из вспомогательного капитала, для заведения своего отдельного промысла.

Приступая к делу, комиссия должна:

1) Собрать верные сведения обо всех пазовых и билетных судах.

2) На винтовой шкуне объехать все становища для собрания верных сведений о станах и местах, удобных для ловли. При объезде познакомиться до самых последних мелочей как с характером производства промысла на русском берегу, так и с меновой торговлей в Норвегии. В год, много в два, обо всем этом можно иметь полное понятие.

3) Ознакомиться на ярмарках с продажей рыбы, с наймом или покрутом рабочих и проч.

[68]

4) Присутствовать при постройках судов в их местах и вообще объездить места жительства поморов и познакомиться с их приготовлениями к промыслу и самым бытом.

5) Познакомясь с промышленниками и их делом, рассмотреть все существующие обычаи, введенные временем, и дополнить их новыми постановлениями.

6) Составить правила для управления вспомогательным капиталом, и правила выдачи пособий и вычета процентов для увеличивания вспомогательного капитала.

7) Сформировать общество для будущего управления делами промышленного края, предоставив для этого судовщикам выбрать по месту своего жительства, представителей, которые должны выбрать между собой главноуправляющего. Изыскать время и место, удобные для этих собраний, не отвлекая представителей от своего дела; что полагаю возможным сделать во время ярмарки в Архангельске. Определить процент из вспомогательного капитала для покрытия расходов (на канцелярию) этого общества. Я полагаю, что жалованья членам и главноуправляющему, вовсе не нужно, в особенности, если сбор их будет в Архангельске; понадобится только один отдельный временной покой в казенном здании.

При составлении правил управления этого общества, комиссия может руководствоваться правилами разных компаний, применяя их к характеру и требованиям промысла.

Комиссия должна постепенно знакомить это новое общество с производством дела и постепенно вводить его в управление своими делами.

8) По возвращении посланных из заграницы, комиссия составляет образцовое становище, в котором вводит усовершенствования сообразно с местными условиями, начав их с тех судовщиков, которые изъявят желание строить новые станы, и с корщиков, которым присудится награда.

Но всякое составленное комиссиею новое правило должно быть не иначе разрешено начальством, как по соглашению со взглядом и мнением управительного общества, которому, по окончании дела (не далее 5 лет), комиссия и должна передать все свои дела.

По упразднении комиссии винтовая шкуна, находясь в ведении морского начальства, остается при промысле русского берега, на правах брантвахтенной объездной шкуны. Она должна выходить на свой пост с открытием коммуникации и быть там до отхода судов в Архангельск, т. е. до исхода августа, словом до опустения станов. Вообще к 1 сентября она освобождается от [69] своего поста. Для короткого знакомства с промышленниками, она должна зимовать по очереди в Кеми, Суме, Онеге, Коле; для более же важных исправлений в Архангельске. При этом можно иметь в виду, что исправления не капитальные могут быть произведены в Соловецком монастыре, где есть не только морские мастерские по всем частям, но и док на 7 с небольшим ф. глубины.

Цель назначения шкуны следующая:

Смотреть за порядком во всех станах: за посолкою рыбы, и за исполнением всех постановлений, утвержденных правительством. Иметь у себя таможенный надзор. Иметь право разбирательства жалоб, вспомоществовать, при случае, шнякам в море во время сильных ветров, а также при входе и выходе. Иметь медицинское вспомоществование для промышленников и надзор за предупреждением зловония в станах.

Шкуна должна ходить по станам и перебывать в продолжение лета во всех, по возможности по несколько раз. Она, разумеется, не делает никакой прописки судов, но если в изобильный лов, при начатой погрузке судов рыбою, можно будет предвидеть, что хозяевам не вывести всего на своих судах, а между тем, в это время пазовое судно придет с солью, то дозволять, во избежание перегрузки, везти на пазовом судне и русский промышленный жир в Архангельск, со свидетельством шкуны на строгой ее ответственности. Если же будет позволено на пазовом судне возить русский жир на промен соли в Норвегию, в количестве, потребном собственно для стана, то шкуна обязана дать свидетельство, что действительно вывезено позволенное количество.

Уголь для шкуны могут брать фрахтом из Архангельска суда поморов, идущие в станы, за условную плату, и доставлять в назначенное становище; при этом трюм рыбного судна должен быть плотно кругом настлан рогожами. (Если бы угля осталось на зиму в становище, то хранение его поручить лопарям, как делают судовщики со всем своим имуществом).

Если бы родилось мнение, что винтовая швуна будет разгонять рыбу, то в опровержение этого, скажу, что здесь ловят на глубине 50 сажень, где шум, от сулоя и волнения, делает всякий другой шум ничтожным шелестом, тем более, что рыба здесь ходит на самом дне моря.

Где бы не предполагалось зимовать шкуне, она к ярмарке должна идти в Архангельск, где и представляет своему начальству за весь год своих действий полный отчет, который и печатается в Морском Сборнике. Ежели в отчете будут указаны меры, полезные для промышленности, то они передаются на рас[70]смотрение управительного собрания и снова, с мнением командира, идут на разрешение высшего начальства.

По назначению начальства одно из служащих лиц присутствует, как почетное лицо, при всех сходках управительного собрания промышленников и следит только за тем, чтоб меры, предпринимаемые собранием, были согласны с данными постановлениями и не клонились бы в своих изворотах к одной только эгоистической цели судовщиков, в ущерб рабочему классу.

Винтовая шкуна имеет надзор за образцовым становищем.

Вот главные мысли моего проэкта. Сформировать же все в одно стройное целое, — будет делом назначенной от правительства комиссии для оживления и улучшения промысла.

Исполнение этого проэкта приведет к тону, что промышленный край будет иметь:

1) Выборное из среды самих же промышленников управительное собрание.

2) Вспомогательный капитал на случай бедственного неурожайного рыбного года.

3) Постоянный надзор и медицинскую помощь от правительства в винтовой шкуне.

4) Образцовое становище, в котором усовершенствованный способ производства промысла, будучи всегда на глазах, станет постепенно иметь влияние на промышленников и невольно заставит их, одного за другим, бросать старое.

5) Поощрение рабочих на лице корщика средствами к самостоятельному промыслу.

6) Награждение медалями достойных судохозяев.

7) Привлечение судовщиков, промышляющих в Норвегии, к занятию пустых становищ русского берега. Эго тем более было бы полезно, что многие промышленники ходят туда не всегда из выгоды, а по большей части потому, что там промышляли деды. Между тем, и меновая торговля не упала бы, потому что хозяева, поправясь в обстоятельствах, имели бы у себя суда, как билетные, так и пазовые, на случай неурожая; потеряв на одних, могли бы получить на других.

8) Дозволение пазовым судам грузиться всяким промыслом с русского берега и везти его в Архангельск.

9) Наконец, судовщики, не хлеб, взятый на кредит, будут менять на соль, в количестве, потребном для соления рыбы в стане, а излишек своего промысла на русском берегу.

Капитан-лейтенант Руднев.

ПРИМЕЧАНИЯ

[36]

1 Плевок.

[37]

2 Так как на всем берегу, где я был, она одна (кроме Гавриловского становища, в котором есть небольшая и бедная часовня), то всякий судохозяин зайдет помолиться о хорошем лове, а промышляющие в стане, приезжая с моря, каждый раз жертвуют лучшую рыбу. Она солится жертвенной солью особо и продается для украшения часовни. В ней, кроме множества серебряных, есть образа в массивных ризах чистого золота.

3 По рассказам поморов, река получила это название потому, что в песке видны самые мелкие золотистые блестки.

[38]

4 Местное название водопоимена.

[40]

5 Небольшие каменья, выдавшиеся сверх воды.

[42]

6 У поморов произносится не кормщик, а корщик.

7 Погудило.

[43]

8 Десятник.

[46]

9 В домашней жизни поморов рыба составляет главный продукт, и потому улов и неулов ее сильно интересует жителей. У них для этого, в числе прочих, есть следующая примета: выходя от заутрени Светло-христова воскресения, смотрят, где более темно — в море или к берегу, — в первом случае лов трески будет хорош, а во втором семги будет довольно. О святках, ежели густой иней стоит на деревьях, то наживки будет довольно, а с нею и рыбы.

[48]

10 Если не уловит в ближайшей речке, то едет верст за 30 и более.

[49]

11 Наживочник, сидя на дне шняки, укорачивает оростяги петлей на крючке, чтобы они не путались.

12 Впрочем, хозяин, интересы которого зависят от корщика, большею частию снисходит к нему.

[51]

13 Немцами называют всех иностранцев, кроме англичан, с которыми познакомились во время войны.

[52]

14 Когда солнце худо греет добывают жир из максы посредством огня, в котле на каменьях.

[55]

15 Сообщения берегом со станами нет, надо объезжать морем на шняке.

[58]

16 Она бы служила образцом для поморов в их настоящем стремлении заводить шкуны.

[60]

17 При всем сочувствии идее автора о необходимости поощрения корщиков посредством вспомоществования к заведению собственных судов, редакция Мор. Сб. не разделяет его взгляда на способ приложения этого вспомоществования, — способ, по которому слишком большая опека неизбежно должна стеснить свободу промысла и даже поколебать уверенность (главная приманка) в ненарушимости права собственности.

[64]

18 Этот капитал будет, разумеется, гораздо менее той помощи, которую правительство вынудится истратить в случае голодного года.

[65]

19 Следовало бы солить тотчас по привозе.

[66]

20 С некоторых лодей рабочие (напр. в числе 2 человек) жаловались, что хозяин, несмотря на трудность управления с парусами, не помогает им и сибаритничает.

© текст, Руднев Н.Ф., 1861

© OCR, HTML-версия, Шундалов И., 2007

- В библиотеку

- В начало раздела