С. З.

Статья о недопустимости введения попудного налога на морскую рыбу.

Несколько слов о мурманском промысле //Изв. Арханг. О-ва изучения Русского севера. – 1911. – №12. – С. 967–972. – Подпись: С. З.

Несколько слов о мурманском промысле

[967]

На частном совещании представителей ведомств, состоявшемся 24 марта сего года в Архангельске по предложению г. товарища министра торговли и промышленности, о рациональности проектируемого правительством попудного налога на привозимую из Норвегии и промышляемую на русском мурманском берегу рыбу, правительственный специалист по рыбным и звериным промыслам Архангельской губ. г. Талалаев выступил с защитой этого проекта1. Как и нужно было ожидать, он не мог представить ни одного, сколько-нибудь серьезного аргумента, чтоб укрепить свою шаткую позицию.

Действительно, разве может служить аргументом в защиту проектируемого налога подобное заявление: все-де облагаемые классы всегда протестуют против новых налогов.

Насколько подобное мнение неверно, долго говорить не придется, потому что и сам г. Талалаев, если, конечно, для него не нова отечественная история, как новы северные промыслы, должен знать, как во времена Минина и Пожарского граждане добровольно несли на площадь весь свой скарб. Давно? Тогда возьмем современное крестьянское и рабочее самообложение на всевозможные культурные и просветительные нужды, и этого, как нам кажется, достаточно, чтоб «аргументация» г. Талалаева развалилась, как давно сгнившее здание.

Наконец, перейдем к вопросу о необходимости «покровительственной» для мурманских промыслов пошлины, раздаются голоса, [968] что необходимо в интересах развития этих промыслов, к ввозимой в Россию из Норвегии рыбе применить пресловутый таможенный карантин, за отсутствием которого на Севере будто бы и не развивается и даже падает мурманский промысел.

Но разве мы не видим, что несмотря на существование у нас со времен Петра I покровительственной пошлины, развитие отечественной промышленности идет все-таки черепашьими шагами, и до сих пор имеет искусственный характер и тяжелым гнетом лежит на населении? И пока существует это покровительство, нам так и не дорасти до западноевропейской самостоятельности.

Как известно читателю «Известий», громадная часть населения Архангельской губернии имеет главным источником существования мурманский рыбный промысел, который не представляет из себя капиталистически сконцентрированного предприятия, а является, если можно так выразиться, кустарническим, т. е. мелкособственническим. Главным промышленником здесь является сам потребитель. Крестьянин-помор, промышляя на своей примитивной шняке своим семейством или нанимая 2–3 казаков, едва-едва достает такое количество рыбы, какое необходимо, чтобы прокормить семью и заплатить казаку, так как плата обыкновенно производится натурой, т. е. той же рыбой, потому, что рыба составляет главный продукт потребления широкого населения Архангельской губернии. Хлеб и рыба — стол помора, как хлеб и картошка — тамбовского крестьянина. Бюджет их обоих одинаков: «дай Бог свести концы с концами». А этому красноречивым показателем служит то, что помор вынужден брать с собой или посылать с казаком на опасный промысел малолетнего сына, который едва вступил в школьный возраст. Это же является одной из главных причин низкого культурного уровня помора. И, конечно, обложить налогом промышляемую и им же потребляемую рыбу — значит, обрезать и без того короткие концы, т. е. взять у него последнее, обречь на недоедание.

Насколько несправедливо облагать налогом насущный кусок хлеба крестьянина, который он достал из земли тяжелым трудом, настолько же несправедливо обложить попудным сбором рыбу помора. Но дело здесь не в справедливости....

Проектируемый налог окончательно убьет мурманский промысел и выгонит оттуда единственных промышленников-поморов, заставив их искать других источников существования, — идти на ближайшие лесопильные заводы или в Питер на заработки. А что их там ожидает — достаточно говорят кадры безработных.

Руководствоваться тем, что помор нуждой прикован к Мурману нельзя, и вот почему.

Вглядываясь в труд крестьянина центральной России, мы видим, что он с большой любовью ухаживает за своей бедной полосой, выдумывая и комбинируя всевозможные способы лучшего вспахивания и обсеменения. И если бы у него этой земли было больше, то мы никогда бы не услыхали от него ропота на свой труд. А смотря на промысел помора, на котором он каждый момент рискует жизнью, этой любви не видно, и, конечно, это естественно.

При современном состоянии мурманских промыслов, — при совершенном техническом необорудовании их, при кулацко-хищнической эксплуатации, которой там подвергается мелкий промышленник, [969] для последнего этот промысел представляется неизбежной карой, от которой при первом подходящем случае он стремится освободиться. Пишущему эти строки не раз приходилось слышать от поморов — мелких промышленников — желание сколотить небольшую копейку, чтоб заняться крестьянством или каким либо другим менее опасным трудом.

И вот после этого говорить об уменьшении заработка помора путем обложения промышляемой им рыбы абсолютно нельзя, ибо это обложение создаст массовый уход поморов с Мурмана, а не удержит их там, и уж ни в каком случае не послужит двигательной силой к развитию этого обильного, но пока еще не использованного промысла.

Давно пора сознаться, что индифферентизм русского крестьянина уничтожится не усилением налогов, а напротив, уменьшением их. И если теперь среди индифферентной массы находятся немногие энергичные люди, которые какой-либо счастливой случайностью прикоснулись к культуре и поняли необходимость самодеятельности, как единственного средства создания сносных условий существования, и которые составляют главный жизненный нерв мурманского промысла и поддерживают его от упадка, служа примером менее предприимчивым, — то новое обложение налогом уничтожит и их. Ведь как ни сильна энергия, но раз перед ней встанут непреодолимые препятствия, то и она спасует, и эти немногие предприимчивые и деятельные поморы охладеют к делу до полного разочарования.

Пробуждение среди поморов самосознания — очень отрадное явление, потому, что только это обеспечивает за краем великое будущее, а потому к нему нужно пойти навстречу и приветствовать, но не путем налогов, а путем культурных прививок и поощрения появляющейся самодеятельности; и очень грустно сознание, что у нас мало сделано на этом поприще.

Нельзя, конечно, говорить, что Мурману не уделено забот, но заботы эти направлены или очень не рационально, или не в ту сторону.

Возьмем хотя бы существующую для поощрения мурманских промыслов правительственную ссуду поморам на оборудование судов. Кто способен воспользоваться ею? Тот, кто и без нее легко может обойтись, — кулак, ничуть не интересующийся мурманским промыслом, избирающий пути более легкой и верной наживы. Среднему же помору, не говоря уже о бедняке, эта ссуда является не чем иным, как пустым звуком.

Для того чтоб воспользоваться ссудой, помор должен предварительно оборудовать ссужаемое судно и уже вполне готовым спустить на воду, приписав к порту. И только тогда, когда это судно будет застраховано, получает просимую ссуду, тогда как и нуждается-то он в ней как раз при постройке судна. А коль скоро она закончена и судно на ходу, он сумеет как-нибудь обойтись и не закабалять себя.

И вот, принимая во внимание несовершенство беломорских портов, а потому дороговизну постройки судов, мы ясно видим, что помору, мало обеспеченному, не представляется ни малейшей возможности отбиться от примитивной шняки, совершенно непригодной для промысла в открытом море, при царящих сильных [970] ветрах.

Следовательно, чтобы правительственная ссуда не была пустым звуком, а отвечала действительно нуждам помора и фактически поощряла развитие промыслов, ее нужно реорганизовать и выдавать впредь до постройки судна, потому что вид, обеспечение, которое теперь требуется с помора, недвижимое имущество, может быть равноценно и до постройки судна...

В поисках более сходного приобретения судна, помор прибегает к покупке его в Норвегии, и странно: например небольшой бот в России встает minimum 500 руб., а в Норвегии его можно приобрести за 200–300 руб., и это при тамошней дороговизне леса! Какая-то злая ирония над судьбой русского промышленника-помора. Но для помора еще возникает другое препятствие.

Приобретенным за границей судном по Мурманскому берегу можно пользоваться беспошлинно, но как только оно будет введено в один из беломорских портов, на него накладывается громадный таможенный сбор, как за заграничное изделие. Введение же купленного в Норвегии судна в какой-либо русский порт необходимо и вот почему.

В Норвегии можно иногда приобрести судно без палубы, покрыть которое способен всякий не специалист и без особых приспособлений. И при дешевизне на Севере лесного материала помор, таким образом, делает большую экономию, но при существовании таможенной пошлины, эта экономия должна уйти на нее, ибо переправка леса на Мурман стоите очень дорого,— 40 коп. с каждой 9-ти аршинной доски, и оборудование, т. е. покрытие палубой судна там связано с затратой дорогого промыслового времени. А если бы был беспошлинный ввод судов в беломорские порты, то помор мог бы покрыть это судно у себя дома, имея под руками и дешевый лес, и свободное время.

Конечно, было бы можно мириться с подобным явлением, если бы этот сбор действительно составлял доходную статью в русском бюджете и покровительствовал отечественному судостроению, но как раз этого-то и нет. Первого — потому, что поставленный в такие условия помор должен ограничиться опять той же шнякой, которыми и кишит теперь мурманский берег, второго — потому что у нас ни в одном беломорском порту и нет даже мест удобных для постройки судов. Последнее явление характерно рисует бессмыслицу упомянутого сбора.

И предприимчивому и деятельному, но несостоятельному помору нет никакой возможности увеличить и обезопасить промысел.

Из сказанного необходимо вытекает, что раз нам дорого развитие русских промыслов в Северном море, то необходимо не создание новых таможенных тарифов, а уничтожение существующих, по крайней мере, на суда, приобретаемые поморами.

Указав на невозможность для помора приступить к более интенсивной эксплуатации мурманских вод, мы не можем не указать на некоторые частности, немало тормозящие развитие промыслов.

Не будем говорить о совершенном техническом неустройстве становищ, об отсутствии путей, соединяющих их с центральной Россией, потому что об этом достаточно говорилось на страницах «Известий», а перейдем к экономической стороне жизни поморского промышленника, и посмотрим, какой эксплуатации он подвергается [971] со стороны кулаков-скупщиков. Для примера возьмем хотя бы муку и снасти, как самое необходимое, что помор должен покупать на Мурмане, и этого будет вполне достаточно, чтоб понять, сколько помору приходится переплачивать и отдавать в карман скупщика.

Мука при покупке в Архангельске стоит в среднем пуд 80 коп., а на Мурмане помор должен платить за нее 1 р. 90 коп.! Снасти в Архангельске 15 руб., а на Мурмане 19 руб.

Вот как эксплуатируется помор в течение промыслового сезона, и какую львиную долю отдает от скудного промысла кулакам.

Все это является главной причиной того, что мурманский промысел, несмотря на обилие рыбы в русских северных водах и естественные удобства, до сих пор влачит жалкое существование, тогда как у норвежцев, он при худших условиях достиг блестящих результатов, став богатством всей страны.

Итак, резюмируем. Для того чтобы создать возможность развиваться мурманскому промыслу до достойных его богатства и обилия размеров, необходимо не обложение его налогом, а коренная реорганизация правительственной ссуды на постройку поморами более совершенных промысловых судов и введение других льгот, хотя бы в виде отмены таможенного тарифа на суда, приобретаемые поморами за границей, а главное и самое важное, это — развитие самодеятельности населения Северного края, путем распространения специальных знаний, поощрения и неограниченного разрешения кооперативной деятельности, что конечно возможно лишь при том условии, когда, наконец, за Архангельской губернией будет признано должное значение и в ней будет введено земство; а до тех пор край будет все время влачить свое жалкое полудикое существование, оставаясь тем пугалом, каким он кажется еще очень большой части русского общества. А предприимчивый и ловкий англичанин будет пользоваться нашей спячкой и безапелляционно нагружать в наших водах свои громадные суда и десятки тысяч пудов рыбы вывозить из России, а мы каждый год будем тратить миллионы на покупку рыбы в Норвегии.

Всего сказанного нами достаточно, чтоб понять вред попудного налога на рыбу, промышляемую на Мурмане. И если г. Талалаев покушается защитить его неудачной ссылкой на бакинский рыбный промысел, то это можно приписать лишь тому, что он не глубоко смотрит на нужды края.

В самом деле. Можно ли проводить аналогию между бакинским и астраханским промыслами, с одной стороны, и мурманским — с другой.

Первые два уже более или менее достигли своего развития, став капиталистическими предприятием, а последний еще только начинает свою жизнь.

Развитию бакинских и астраханских, а также и других русских промыслов способствовали, во-первых, близость путей к рынкам, а потому и дешевизна других продуктов; во-вторых, громадные правительственные заботы и более высокий культурный уровень самого населения... И все-таки мы не можем и этими промыслами похвастаться перед Зап. Европой. Нам не так давно приходилось слышать от бакинских промышленников жалобы на неустройство промыслов и на частые жертвы.

[972]

Запереться от Норвегии проектируемым на ввозимую в Россию рыбу налогом! Но разве это мера? Налог не удержит ввоза, а всем своим гнетом ляжет на бедное население и не только Северного края, а и всей России, где пользуются беломорской рыбой, потому что, как само собой понятно, купец не убавит своей прибыли, а напротив, при помощи этого налога увеличит ее, и создаст для северянина, у которого рыба является единственным продуктом потребления, невыносимо тяжелую жизнь.

Вот чем должно руководствоваться, когда возникает речь о рыбном налоге, и после всего сказанного, смеем думать, вопрос о нем должен сам собою отпасть.

Мы согласны, что для поднятия промыслов на Мурмане в смысле техническом, для усовершенствования и постройки путей и других необходимых приспособлений нужны не малые средства, и, конечно, приветствовали бы налог на эти благородные цели; но в данный момент он является ни чем иным, как утопией, потому что, при введении его в жизнь, получится то, что некому будет платить его, ибо, как уже говорили, единственным промышленником на Мурмане является малообеспеченный класс — помор, который при теперешнем культурном уровне и условиях жизни чувствует себя на Мурмане как бы временным пришельцем. Поэтому для нужд края необходимо изыскать другие средства, помня, что в скором времени край все расходы покроет с избытком.

С. З.

ПРИМЕЧАНИЯ

[967]

1 См. «Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера» 1911 г., № 8–9, – «Рыбоводство и рыболовство».

© текст, С. З., 1912

© OCR И. Воинов, 2007

© HTML-версия, Шундалов И.Ю., 2007

- В библиотеку

- В начало раздела