Публицистическая полемическая статья о развитии тралового промысла в Западной Европе и России.
Мурманский А.А. О Мурмане //Изв. Арханг. о-ва изучения Русского севера. – 1911. – №1. – С. 17–21.
О Мурмане
[17]
Наш Север — вновь злоба дня, и печать охотно отмечает всякую мелочь туриста. Конечно, впечатления впечатлениями и остаются, но больно видеть, когда неправдою, а подчас и небрежностью к родине даются читателю поспешные выводы. Так, например, один автор в «Моск. Вед.», бросая тень на г. Александровск, пишет, что таковой приходит в упадок, а вот норвежский городок Вардё — имеет тихую и спокойную гавань... Что Вардё, как торговый город, далеко оставляет за собою Александровск, — то это верно и не только Вардё, а всякий промысловый пункт на берегах маленькой Норвегии — для нас большой пример; но зачем же хвалить гавань, побыв в ней день-два в спокойное время, а не видеть там искусственной стены (мол) для защиты от морских волн, — к тому же это по счету второй мол, после 1-го разрушенного бурей; хотя второй мол устроен более взыскательно, чем первый, а все — ж до сих пор гавань не считается идеальной, не говоря уже про тесноту ее.
Нужно ли говорить, что подобное сооружение на водой, да произведенное дважды, стоило норвежцам денег и сил1 и не вызвало в стране никакого упрека, тогда как воздвигнутые в Александровске: церковь, десятка два домов, заменивших чиновникам низкие, черные кольские тупы, да сооруженная пристань — открыли рот для неудовольствий всем недальновидным людям, воображающим, что везде и всюду все само собою выходит из земли.
К сожалению, наши путешественники еще не видят тех шоссейных сооружений в Норвегии, которые подходят и к нашей границе близь Ворьемы и проходят вдоль морского берега и не для стратегических целей, а всецело для удовлетворения житейских нужд разбросанных по 2, по 3 семьи тружеников моря.
Если же вспомнить, что на восток от Александровска лежат девственные богатства Печоры, Оби, Лены, Енисея, для которых Александровск является транзитным пунктом, ясно, что на Мурмане должен быть портовый город, место которого занимает Александровск, и, как порт, должен иметь железнодорожную линию вглубь страны.
Другой автор, уже в «Бирж. Вед.», к истории о захвате «Баканом» английского траулера, пишет, что это дело было чуть не в Каинске, — вместо беломорских Канинских банок — и тут же, заступаясь за тюленя, превращает его в котика.
Более же всего достается Александровску, который вовсе не приходит к упадку, а в недалеком будущем займет почетное место. Если некоторые казенные здания, отведенные под квартиры чиновникам, и нуждаются в капитальном ремонте2, то это совершенно не отражается на росте самого города; судить же о быстроте заселения молодого городка может только тот, кто десять лет назад встретил здесь единственную казарму для команды пароходов и одну лопарскую тупу... Что Александровск не по душе поморам-промышленникам, это верно. Последним при утлых средствах передвижения нужны [18] бухты поблизости к ярусному лову, а также важна и речка, как пристанище наживки-песчанки, но ведь город и воздвигался не с целью продолжать допотопный промысел в шняках, а, во-первых, как административный пункт, находящийся в сердце промыслового Мурманского района; во-вторых, Екатерининская гавань, Оленья губа, Пала-губа, Кислая и Горячая губы считаются порядочными незамерзающими гаванями, а последние два могут быть названы отличными в смысле защиты их от преобладающих здесь ветров, незначительной глубины и подходящего грунта; в-третьих, Александровск, обладая подобными гаванями, которыми, между прочим, поморы-судовладельцы начинают уже пользоваться для зимовки судов, — должен быть базою и для промыслов, но только на судах последнего выпуска, как то: траулерах-пароходах, а также и моторных ботах, затрачивающих час-два до места промысла3.
Наконец, появление на Мурмане траулеров Русско-Мурманского общества, имеющих станцию в Александровске, имело следствие опасение за уничтожение рыбы тралами, что прямо смешно для людей, знающих край и те условия промысла, с которыми до сих пор Мурман не может расстаться. Говоря об истреблении рыбы, сравнивают траулер с хищником, приводят в пример обеднившиеся рыбою внутренние моря, где биология рыб резко расходится с арктическою жизнью Ледовитого океана, а, следовательно, и Мурманского моря. Если треска способна передвигаться от Лафотенских островов до Новой Земли (что научно подтверждено), захватывая в ширину несколько миль морского пространства, если главные стаи ее пребывают за сотни верст от берега и только лучи ее то подходят к берегам Мурмана, то вновь удаляются, если метанье икры совпадает с зимними месяцами, когда промыслы почти невозможны, вследствие бурь и полярной темноты, и если каждая оплодотворенная самка-треска дает миллионы икринок4, из которых пропадают 2/3, если не менее, на конец, если архангельский рынок до сих пор вмещает только 2–3 миллиона пудов трески, и то скупленной в Норвегии, где нет речи об оскудении моря, — то, кажется, нужно бы радоваться за поднятие отечественного промысла и направить все силы поморов, как скупщиков-судовладельцев, так равно и мурманских шнячников, на более продуктивный и менее опасный промысел с траулеров-пароходов, с палубных с двигателями ботов и т. п.
Для поддержания и развития нашего северного судоходства дана была льгота поморским судам на беспошлинный ввоз в Архангельск трески. По старине эта льгота была встречена сочувственно и не имела возражений. Ныне же, когда помор обстраивает, кормит и поит не один промысловый пункт в Норвегии за получаемую там треску, а в это время на глазах мурманцев эскадры иностранных траулеров вывозят тысячами пудов нашу треску, а помор-промышленник стонет в борьбе с непосильным конкурентом, — можно считать, что это становится явлением уже ненормальным, и сколько бы ни давать всяких субсидий и прочих льгот вперед шнякчикам и даже имеющим палубные бота — будет все равно Сизифовой работой.
[19]
10 лет статистики Мурманских промыслов позволяют считать среднюю цифру заработка промышленника за лето в 100 руб., тогда как траулер-пароход дает 50–100 руб. в месяц на матроса, и более гарантирует жизнь рыбака в море, нежели шняка, а самое главное, пребывание вечно в море, с заходом в гавань только на 2–3 дня, дает морякам основательную подготовку, нужную и для военного флота.
Между тем, какая либо парусная шхуна тратит на морской путь от Норвегии до Архангельска 10–15 дней, а остальное время покупает и продает в портах рыбу и, таким образом, делает за навигацию 2–3 рейса.
Разумеется, всякий пароход стоит ближе к военному судну, нежели парусник, а паруса уже ныне выводятся, и мачты остаются только для сигналов.
В экономической борьбе с Англией, Германия учитывает очень это обстоятельство, щедро субсидируя всякое морское предприятие, и ныне уже заметны всюду успехи последней.
Между тем Англия в морском деле первая нация. Интересно проследить правительственную политику в Англии для развития рыбного дела5.
Вот что пишут о себе англичане: в 1108 году король Генрих I основал город Ярмут (Jarmouth), обязав платить подати сельдью. В 16 столетии рыбаки восточной Англии, а также французы и нидерландцы, ежегодно приходили туда в течении 40 дней для меновой льготной торговли и таким образом прочно укрепили дело торговли рыбой. Правительство оценило немедля важность морских промыслов, отметив следующие причины: 1. значение рыбы, как пищевого продукта; 2-е. выгодное предприятие жать там, где не сеяли (reaping where they had not sown) и 3-е. превосходство воспитания моряков для военного флота.
Означенные виды в 1633 году были результатом субсидии для рыбаков на всякую тонну выгруженной рыбы и на все промысловые суда выше известного тоннажа.
В 1749 г. производится уже попытка строить крупные промысловые суда, для чего и составляется общество британских рыбных промыслов с капиталом в 50 0000 фунтов стерл., правительство же со своей стороны субсидировало все палубные суда от 20 до 80 регистр. тонн и отпускало по 36 шиллингов за тонну для поднятия глубоководных промыслов.
В 1755 году субсидия уже доводится до 56 шил. за тонну, а позже и до 80 шил., так что к 1837 году субсидия равнялась 14 278 фун. стерл., т.е. к памятному году, когда промысловое дело стало самостоятельно крепким. Через три года выработав особый тип судна для живой рыбы «Wellsmack» в 50 фут. длиною для 10 челов. команды.
В 1880 году положено начало траулерам, и «Wellsmack» замещен уже стальным судном в 122 фут. длины с общим тоннажем в 220 регистр. тонн, с 2-мя колодцами вместимостью 40 тонн воды для живой рыбы, с 360 отверстиями для циркуляции воды и с машиной в 500 I.Ph, причем, требовалось 16 человек команды. Подобные суда существуют для специалистов и сейчас, но их ма[20]лое поле действий, риск на затраченный капитал не удовлетворили предпринимателей. В средине 18 столетья суда в 20–30 тонн отправлялись только на дневной промысел, миль за 20 от берега и, передвигаясь по желанию «туда и сюда», оставили за собою французский «траулер».
В 1840 году насчитывалось 60 траулеров, в 1852 году — 70, в 1863 г. — 85, в 1872 г. — 1006.
Родиною бим-тралов (сеть с поперечным бревном) был город Britham, откуда подобные типы быстро развились по всей Англии; причем, суда были в среднем 70 фут. длины и обслуживались 5-ю человеками команды, так что в одном только Grimsbi насчитывалось 890 судов.
В 1880 году траловый промысел развился до колоссальных размеров, и к началу уже 1890 г. совершенно были вытеснены деревянные промысловые суда стальными, имеющими по длине 90–100 фут., с расчетом вместить рыбы 15–20 тонн, а позже доведенные до 200 тонн суда могли отлучаться уже за 1200 миль. Ныне уже вложено в это дело 30 миллионов рублей с расчетом побить рекорд в дальнем хождении туда, где не сеяли, и техника судов позволяет не стесняться посещать Мурманское и Белое моря, т. е. где мы, русские, продолжаем судить и рядить все о старой шняке, ботах и о нужной для ярусного лова наживке.
В 1909 году английские траулеры имели 700000 тонн свежей рыбы, превысив 1908 г. на 30000 тонн. В 1910 году близ Канина объявился еще более усовершенствованный тип траулера, капитан которого, поделившись сведениями среди лета с русским, говорил, что судно его имеет до 16 узлов ходу, приходит сюда 8-й раз и погружает по 15000 пуд. рыбы...
Как поучительно для нас — русских — это зарождение и рост промыслов, не оставивших в английской истории и намека на упрек хотя бы такому же искусственному городу Ярмуту, как и Александровск! Вместо этого мы видим как раз железную энергию в движении вперед, — видим дружную общую работу народа, и его призыв, только бы не убить начинания!..
Невольно вспоминается день открытия Александровска!.. Как поражены были тогда иностранцы и особенно англичане! Как последние восхищались гением А.П. Энгельгардта! Сколько было надежд у сибиряков тогда, и как много сулили те пять английских великанов-пароходов, что отбыли отсюда с товарами в Енисей!.. Да, это был действительно размах русской жизни, и Великий Петр тогда не выходил из головы!
О, если бы ему суждено было доплыть до Мурмана! и, как знать, быть может, тогда не Котлин с Невою служили бы для столицы, а Кильдин и крепкая Мурмана грудь, та самая гранитная грудь, кусочек которой, как памятка на площади Исаакия, — площади до сих пор топкой, — гласит:
«Екатерина Петру I».
Далекий край, без путей сообщения, с горсточкой судьбою заброшенных людей, — ясно, не мог процветать сам по себе...
[21]
Только не спали иностранцы; со всех сторон налетали на край и до самой Новой Земли не встречали препятствий собирать то, что не сеяли...
Однако время свое берет. Вновь — Север злоба дня!
Да, Мурману есть чем постоять за себя, и пройдут еще немногие года, — и мы приступим к жатве, где не нужно ни сеять, ни ростить, а лишь только брать и брать. Мы должны к этому готовиться и неотложно бросить к Александровску стальной путь, который только и привлечет русских людей для жатвы.
А. А. Мурманский
ПРИМЕЧАНИЯ
[17]
1 Сейчас то же делается и в соседнем городе с нами Вадзэ.
2 Что, собственно, и поясняла в газетах агентская телеграмма, совсем не говоря про упадок жизни города.
[18]
3 Осенью и зимой рыба подходит и к самому городу, а сельдь годами заполняет все прилежащие бухты, но последнюю не ловят специально.
4 В яичнике трески насчитывается до 9000000 икринок.
[19]
5 Изд. «Smith’s Dock Company».
[20]
6 Тогда еще не говорили: время — деньги.
© текст, Мурманский А.А., 1911
© OCR, Максим И., 2007
© HTML-версия, Шундалов И.Ю., 2007
