2006 год, июль

Паломничество на остров Коневец

Действующие лица:

1. Я, Шум, ваш покорный слуга
2. Сыч
3. байдарка
4. пидорас(ы), числом несколько
5. нормальные хорошие люди, числом большим

Вступление

Последнее время, наверное, стал я более нетерпим к хамству, грубости и унижениям, которым время от времени как и все Вы, уважаемые слушатели, подвергался на протяжении n-лет. Поэтому счет я нужным ввести в свою пьесу персонажей под номером 4, причем поставить их над номером 5, не потому что нынче редкость встретить хорошего человека (хотя и это тоже во многом правда), а потому, что номера 4 причинили мне большее страдание за время нашего путешествия и нанесли урон моему психическому и душевному равновесию. При этом, заверяю Вас, я адекватно отношусь к людям нетрадиционной ориентации, не считаю их психически неполноценными, душевно надломленными, извращенными и прочая, и прочая. В силу исторических причин сложилось так, что слово "пидорас" (педераст), обозначавшее в своем прямом значении изначально взрослых любителей секса с детьми (мужчин с мальчиками), а затем обобщенно распространившееся на всех гомосексуалистов-мужчин, в последние 20-30 лет превратилось в ругательство, которым обозначают людей, самоутверждающихся за счет других (как правило, с помощью силы), если те, за счет кого они самоутверждаются, представляют с их точки зрения легкую добычу. Такие люди ищут малейшие, самые ничтожные поводы для придирок и раздувают их в конфликтную ситуацию. Как правило, такого рода конфликтующие трусливы, и встретив минимальный отпор, самоустраняются, однако, если они находит сочувствующего (их), то могут начать активные действия - и тогда остается либо взывать к коллективному разуму своих оппонентов (иногда в самом деле находящих разумные аргументы - это если у них сохранились остатки совести), либо приводить их в чувство с помощь кулаков и сопутствующих предметов. Я не вполне осведомлен о механизмах, благодаря которым слово, обозначавшее гомосексуалистов стало инвективным наименованием психологически неуравновешенных, нестабильных и грубых личностей, поэтому я опущу свои умозаключения на сей счет. Скажу еще и следующее: не кажется мне, что столь пространные размышления в общем-то о предмете относительно постороннем теме моего сочинения, не уместны в сем Вступлении. Любое путешествие складывается из мельчайших штрихов, каждый из которых оттеняет душевное состояние путешествующих - и контакты с людьми, даже эпизодические и малозначащие на первый взгляд, оказывают огромное влияние, особенно если человек вынужден претерпевать физическую борьбу с силами природы - тогда человеческая поддержка ему крайне необходима, а людское неприятие, в свою очередь, в таком состоянии вызывает в нем очень сильные и бурные эмоции. А эмоции - разве не то сокровище, ради которого и предпринимаются путешествия.

Девушка в собаке

Собаками, как известно, именуются электрички. Девушка была полной и некрасивой. Она пила какой-то слабоалкогольный напиток и допивала уже полторалитра, остатки которых незамедительно предложила нам с Сычом. Мы же, в свою очередь, угостили ее квасом. Она рассказала нам как несколько дней назад на нее напал пидорас, чтобы отобрать сумочку и телефон, она упала на землю, но будучи женщиной плотной и крепкой решила бороться до последнего. Итак, она сумела подмять под себя грабителя и надавать ему по шее так, что он выпустил телефон и схватил сумочку с которой и был таков, а она осталась с тремя глубокими царапинами на бедрах и со спасенным телефоном. В ответ я рассказал ей историю, о том, как меня в Кандалакше наказали на телефон местные подросточки. Постепенно она оттаяла. Сыч поведал мне, что подцепила сия дама его в маршрутке, когда он ехал на собаку, едет в Сосново, ей 22 года и скорее всего ей просто страшно ехать одной в свете последних, случившихся с ней событий, ибо время позднее, примерно уж пол-первого ночи. Оказалось, что работает она бухгалтером, работа ей нравится, что спортом она занималась, да забросила. Я ей немного про реконструкторов, да про историю, Сыч - про детей, у которых он заместо педагога и судомодельный спорт - в общем полтора часа до Сосново пролетели почти незаметно в живом непринужденном разговоре. Под конец, речь зашла о древних языках и я начал ее грузить сравнительной германской лингвистикой - и тут я поразился перемене (вообще, я искренне считал, что фразы, каждой из которых больше тысячи лет, ей будут неинтересны). Вот например: "Eala Earendel engla beorthast, ofer Middangeard monnum sended!". Девушку как будто подменили - у нее заискрились-залучились глаза и она каким-то выдохом сказала: "Ах, то что ты говоришь, похоже очень на немецкий. Очень похоже". Казалось она пытается понять смысл сказанного, причем не с точки зрения отдельных слов, а всю фразу в целом. Но это минутное возбуждение прошло (но какая она была живая в эти несколько мгновений!), ей пора было выходить, а мы с Сычом ехали дальше - в Отрадное. Собака была уже в районе двух часов ночи, что мне особенно нравилось, ехала быстро и гудела перед каждой деревней, мимо пролетали кусты, озера, дома, полустанки - и все было просто великолепно!

Озеро Отрадное

Это такое озеро, которое почему-то не имеет выхода к Ладоге, хотя по идее просто обязано его иметь! Оно тянется на 15 км в юго-восточном направлении - и до Ладоги остается всего-то каких-то 6-7 км по прямой, но их как раз и не хватило. Поэтому, чтобы попасть в Ладогу через Отрадное, необходимо собрать байдарку, проехать по озеру, собрать ее, пройти пешком до пос. Владимировка по грунтовке, снова собрать лодку и проплыть оставшиеся пять-шесть километров до Коневца. Это очень неудобный способ и я всячески отговариваю всех им пользоваться. Ибо устанете неимоверно и не оправдаете вложенных в этот путь сил.

Отрадное. Сыч в камышах

Итак мы плывем по озеру Отрадное в направлении ближайшего мыса. Сразу за ним находится остров, про который местные утверждают, что там было судное (лобное) место среди прежних финно-угров, дескать там наказывали за разные преступления, и вообще там святое их место было, и до сих пор там некоторые финны из тех живут. Я, конечно, в эти байки не верю. Опплыв мыс под романтическим названием "Топор", мы с Сычом и байдаркой причаливаем на территорию местного пансионата, за которым надеемся найти речку, текущую в Ладогу (на карте там показано что-то вроде ручейка). Мужик, попавшийся нам невзначай, объясняет, стоя предусмотрительно за проволочными заграждениями пансионата, что этой речки нет, точнее она несудоходна. Во всей его повадке и манерах видна осторожность. Он видимо нас побаивается и мы, недоуменно разводя руками, (что же дальше-то будет?!), отплываем к следующему мысу, где по словам мужика должна быть дорога на Владимировку. Побаиваться нас мужику-охраннику никто не мешал, но зато он помешал нам развести костер и приготовить пищу, кою мы жадно с Сычом алкали, ибо со вчерашнего вечера были голодны.

Озеро Отрадное. Стоянка

- А ну-ка, убирайте угли. Здесь дети загорают. - возмущается пидорас с крестом на шее, указывая на кучу плавника, недалеко от нашего костра. Мы сыты и довольны, наконец-то в желудке супчик с хлебом и чай горячий.
- Мужик. Угли горячие. Если тебе надо - ты и убирай. Мы их можем зарыть, если тебе так хочется. Все будет как было!
- Так, может тебе по голове ударить - он встал и подошел ко мне, а я тем временем скользнул по его сухощавому, но крепкому телу, венозным ногам и 50-летней решительной харе пидораса.
- Мужик, я реконструктор. Ты меня ударами по голове не напугаешь.
- А я спортсмен-международник!!!
- Ну, молодец
- Чего вы тут приехали, это что для вас вообще!
- А ты тут что купил все?
- Я не купил, но мы тут 30 лет ездим на одно и то же место, а вы насрали и уедете!
- Во-первых не насрали. Мы все уберем, зароем в землю и все будет по-прежнему.
- Охуительно!
- Я тоже так думаю.
Ну, что еще можно сказать. Добавлю, что у мужика джипообразная машина, очень нервная дочь и вероятно, как это ни прискорбно для него и окружающих, повышенно нервное климактерозное состояние. Я уже было вознамерился напомнить ему о его проблеме, но он чего-то быстро заткнулся, собрался и уехал. Вероятно он был из близлежащего поселка. Судя по номеру машины 47 и поминание про 30 лет поездок на одно и то же место.

Приладожский

- Надо купить кефира, а?
- Да, давай.

В магазине несколько лиц, которые жадно воззреваются на нас. Мы в трусах и майках, больше на нас ничего нет. Заказавши кефир, булку и килограмм сахару, жадными руками хватаем желаемое и, расположившись у входа, начинаем поедать. Остатки кефира я выливаю себе на шею. Продавщица неожиданно говорит нам, с удовольствием рассматривая наши обгоревающие тела:

- А, вот почему вы взяли кефир, у вас спина сгорела. Обычно у нас мужчины другое берут. Вам сметаны надо бы.
- Ничего, кефир жидкий: и пить, и лечиться можно!
- Извините, но у вас майка неправильно надета, ярлычком вперед...
- Ничего, я переживу (увы, тетка, стриптиза не будет).

Владимировка

-Ладно, Сыч. Больше пидорасов сегодня не будет. Это точно говорю
- Дойти бы…
Лодка весит около 26 кг, солнце палит вовсю, дорога грунтовая и слепни так и норовят куснуть за незащищенное место.
…
Дорога идет мимо дома, где живет та старуха, которая нас почти послала от колодца, дескать мы портим воду и ведро и вообще кто мы такие… Страна злых и порочных людей. О, Владимировка, отрясаю ноги мои от твоей пыли, и да не ступлю я на землю твоих домов, и не возьму я ни пищи, ни питья от твоих жителей. Средоточие злобы ты, хоть и отплывают от твоей пристани корабли на святой остров монахов. Стоят там женщины, торгующие рыбой, погрязшие в пьянстве и безделье, родящие детей с порочным будущим.

Владимировка. Пристань новая

- Заслоняет мне своим велосипедом посетителей!
Сыч стоит и фотографирует корабль. Из него выкатываются бодрые паломники, преисполненные набранной святости в виде святых листьев, святой воды и прочих паломнических прибамбасов. Слышно их оживленное бормотание - сегодня они будут в городе в тиши квартир, примут ванну, будут с восторгом рассказывать о СВОЕМ ВЕЛИКОМ ПАЛОМНИЧЕСТВЕ НА СВЯТОЙ ОСТРОВ КОНЕВЕЦ!
- Фанаты - утверждает Сыч и отходит от причала. Нам светит попасть домой часа в полтора ночи, а утром на работу идти. А помыться между двумя и тремя часами ночи, а перед нами не уютный автобус, а прожженная грунтовка и два велосипеда…

Владимировка. Пристань старая

Вот так мне вспомнилось наше первое путешествие к Коневцу, когда мы прикинули и рассчитали расстояние, место отправки и прибытия. Рассчитывали мы обосноваться на маленьком островке неподалеку от самого Коневца - там нас не "достанут" монахи, если что, там легче поставить палатку и прочее.

Остров Коневец прямо по курсу. Стрелкой отмечен остров Каменный

Ладога - о. Каменный

Ладога. Хозяин и байдара

На берегу Ладоги сидели какие-то ребята с горными велосипедами, но как только мы свалились на песок рядом с байдарой они встали и свалили. Вскоре появились местные дети лет четырнадцати; одна девочка вежливо поздоровалась с нами, затем они стали плескаться на песчаном мелководье, и девчонки и парнишки. Видно было, что одна из девочек все стремится привлечь к себе внимание, купается прямо в одежде, так что она плотно прилегает к телу, зовет к себе мальчишек, а те отпускают ехидные замечания. Речь их преимущественно состоит из мата. Другая девочка сложив руки на себе крестом, сидит зажавшись на бревне и пугливо смотрит на других детей. Рядом полуторалитровая бутыль с пивом, дети прихлебывают, их речь становится все более возбужденной и отрывистой. Лет им по 14-15 - самый срок для сексуального дебюта - по крайней мере, у девчонок. С другой стороны, не только "это" их волнует - из всех их речей становится понятно, что им нестерпимо скучно здесь, в этом поселочке. Делать им тут, помимо так называемого "отдыха", совершенно нечего…
- Возьмите нас покататься!
- Разве что посередине положить, поперек лодки…

Воду мы набрали где-то посередине озера. На вкус она была холодной и приятной.
Волнения не было, но доплыли мы эти пять-шесть километров напряжно, ибо устали. Сначала близко показался главный храм, потом скитский, а потом перепугав всех на острове чаек, мы высадились на том самом островке, который мы приметили еще две недели назад. По виду это был остаток мола, который когда-то отходил от острова на юг. Рядом второй островок, а посередине гавань. Куча камней, ржавых конструкций, а на самом острове лежит небольшое каменное ядро века 15-го.

о. Каменный

Чайки! Слушайте, ВЫ - Вам ту половину острова, нам эту! Слышите!!! А теперь тихо!

Я свалился и уснул. И спал ровно 12 часов. Ночью над нашей палаткой летали чайки и заинтересовано обнюхивали вход, но утром они лишь лениво покрикивали и не приближались к нам.

о. Коневец

Общая панорама Коневецкого монастыря

Наутро мы запрятали байдарку так, чтобы с моря ее было не видно, закатали палатку и спальники внутрь - и отправились на главный остров. Сам Коневец подтреугольной формы, вытянут к северу, монастырь и скит находятся на западном берегу, а на северном - ангары ВЧ, в прошлом эвакопункта, куда свозили советских людей с оккупированных погаными финнами и фашистами территорий. Монастырь тоже был отделением этого эвакопункта, и скит вероятно тоже. Святынь на Коневце две: Конь-камень, по которому и назван остров, на котором по преданию было первоначальное жилище Артемия Коневецкого в кон. XIV, а на самом деле, скорее всего языческий жертвенник, с т.н. "чашеобразными углублениями". Углубления действительно есть, на той стороне камня, которая обращена к горе (сам камень под горой). Вот. Вторая святыня - эта сама рака с мощами Артемия - в главной монастырской церкви. Вообще по Ладоге около Коневца проходил старинный торговый путь в Финляндию, поэтому на острове постоянно заседали разбойники. Святой Артемий кажется, даже потерпел немало от них (где-то я это читал), но тем не менее, факт - что как только монастырь окреп - разбойники повывелись. Так что может это была и скрытая цель - сделать путь посвободнее от древних пидорасов. Хотя можно ли назвать разбойников "пидорасами"?

Конь-камень. Общий вид	Углубления в камне

За монастырским комплексом по дороге на Конь-камень было кладбище донаторов и монахинь. Дольно древнее, хотя большая часть могил снесена. Сейчас много новых - в основном умершие недавно монахини. Затем дорога упиралась в Святую гору с часовенкой, а в сторону отбегала тропинка на Конь-камень. Вот скажите, почему все эти языческие камни, источники и прочие предметы такого рода находятся всегда в довольно мрачных и заросших местах. Конь-камень возвышался среди папоротников такой же неприступный как и пятьсот лет назад. Очень суровое впечатление, которое не скрасила даже часовня Артемия, выкрашенная в желтый цвет. Сквозь желтизну читались закрашенные надписи, что вы! вовсе не "здесь был Вася", а что-то по-церковнославянски и в основном с датами - от 30-х годов до 60-х. Впрочем и Васи тоже попадались. Похоже на то, что на Коневец паломили всю советскую власть. Что даже несколько удивительно. Хотя, может быть мои выводы несколько скоропалительны…

Часовня на Святой горе

о. Коневец, люди

Наутро первым нам встретился скитский монах. Он толково объяснил нам с Сычом дорогу и поразил его тем, что на наше формальное "спасибо" ответил что-то вроде "благослови вас, Господи". Сыч удивлялся этому факту минут пять или десять.

Вид на монастырь из разрушенного коровника

В середине острова, уже в районе ВЧ мы нашли еще двух монахов. Они, внимательно оглядевши нас (видно, не похожи на стандартных паломников) ответствовали, что "видать мы заблудились", и посоветовали идти обратно по той же дороге, что мы и исполнили, ибо действительно было уже тогда довольно поздно, а мы лелеяли слабую надежду к утру следующего дня быть в Питере. Монахи были спокойными, и почти не настороженными. "Почти", вероятно объяснялось тем, что паломников именно в этой части острова не должно было быть определению, так, что наверно поломали они голову над тем, кто мы такие, наверно те же пять минут, что Сыч уделил высказыванию давешнего монаха.

Воротная башня

На косе, сразу напротив монастыря встретили фиников. Те были веселы, охлаждали пиво в баночках и незамысловато переодевались в сухие трусы и купальники. Женщины завертывались, а мужики прямо так. Мы, конечно, тоже искупались "в натуре" против Конь-камня, но напротив монастыря как-то пожалуй неэтично было.

Коневецкий скит. Ворота в Ладогу

Вот и все наши встречи. Согласитесь, неплохо - после того дня с "международным" пидорасом.
Сыч говорит: "Маленькие люди обычно хотят показать свою большую власть над другими".
А монахи оказались нормальными…

Снова о. Каменный

-Я предлагаю, Сыч не ходить через Владимировку и Отрадное. Больно люди там злые.
- Да, Шум, согласен!
-И колбаситься по шоссе невмеряно!
-Эт-точно, Шум. Я заебался тащить байдару, не вперло меня
-А тут мы сразу придем, вылезем, можно даже попробовать по Вьюну подняться до Запорожского. Это же цивилизация! Сосново - 16 километров, там собаки в 4 утра ходят, ништячно. В 6 стопроцентно в городе будем. Тебе на работу когда?
-Самое позднее - в час
-Мне хуже, в 10 надо быть. Ну, ничего!
-А сколько там километров
-Кажется 25-30, ну около 20, скажем, по озеру - до Соловьева
-Ну, это хуйня полнейшая 3-4 часа ходу. Мы еще будем на 10 часовой собаке ехать.
-Ну, это вряд ли…
Итак, отправившись погулять по Коневцу, мы несколько загулялись, и к нашему островку пришли уже около двух дня. Конечно, мы на 10 часовую не успевали (хотя позже выяснилось, что мы опоздали на нее на ПОЛЧАСА), но с утра вполне могли доехать до города. Если собака на 4.05 не отменялась.

Остров Каменный

Сложив вещи и пообедав чем Бог послал мы снесли байдару на воду и стали грузить вещички. Тут я заметил несколько сереньких комочков буквально под ногами. Это были чайчата - вся наша часть острова являлась "полигоном" для их плавательных испытаний - вот чего так чайки-матери нервничали. Некоторые малыши драпали от нас во все лопатки, другие свернулись под камнями и наотрез отказывались просыпаться, хотя мы их тормошили кончиками тростинок. Наконец, один чайчонок соизволил спозировать. Сыч не разделял моего энтузиазма:
-Я этих обалдуев на Валааме окольцовывал, о, я намучился! Они сволочи, как убегут - иди, лови потом.

Чайчонок

Спуск на воду произошел успешный, мы выплыли.

о. Каменный-Соловьево

Сначала может показаться, что наше решение было несколько опрометчивым - плыть 20 км по Ладоге прямым курсом, потом выгружаться, ждать непонятно какой маршрутки в 11 или 12 вечера или идти 16 км до станции вместо того, чтобы повторить вчерашние экзерсисы с двумя разборами-сборами байдары и 6-7 километрами по дороге пешкарусом, - но мы остались верны принципу "не возвращаться одной и той же дорогой". К тому же там люди попадались довольно зловредные.

После часа БЕСПРЕРЫВНОЙ гребли:
-Смотри, Сыч, мы на траверсе финиковского парохода. (Он, по-видимому, привез фиников прямо из Питера на Коневец, дабы они выпили пивка на солнышке).
-Мгм, а он идет или стоит.
-По-моему, стоит
-А по-моему идет
-Нет, Сыч, он точно стоит, он быстро ходит, а тут за десять минут не приблизился к нам ни на сколько-нибудь.
-А чего он к нам то бортом, то носом?
-Сносит, значит, нас. Держи прямее
-Уху-ху!!!!
-А чего он не едет?
-Наверно, ждут пока финики напьются. Все пиво выпьют и тогда поедут
Вставали миражи, будто дальние горы с облаками прямо перед нами, заслоняя видимый горизонт, берега впереди не было вовсе, а справа он резко заканчивался мысом километрах в 8-ти, за ним простиралась сине-зеленая Ладога с другими, еще не видимыми нам мысами, облаками и тучами. Небо сбоку было черное и грозовое, а сверху и сзади светило солнце, и я покраснел так, что в городе первый день напоминал человека "сильно выпимши".

После ТРЕХ ЧАСОВ гребли:
Берег благополучно прошел в километре от нас и ухнул снова вправо глубоким заливом, в открытой Ладоге стало погромыхивать, будто били из пушки:
-Сыч, может Ржевский полигон?
-Нет, Шум, гроза. Гроза видать где-то под Валаамом - а мы слышим.
-Наверно это все-таки мираж впереди - все эти горы. Тучки отражаются в воде - вот и все.
-А я думаю, что это земля.
Как только тучи заслоняли солнце становилось крайне неуютно, миражи теряли всю сою привлекательность и превращались в такую свинцовую хмарь, что я невольно дергал байдарку к берегу, ибо не жаждал попасть в ладожский шторм. Мы, было дело, ходили по баранам в мае, и намаялись ужасно. Три километра плыли почти 50 минут, а ощущение - как будто на серфинге катишь - за тобой немалая волна, которая так и норовит побывать внутри лодки. А тут, глядя на эту хмарь, понимаешь, что баранами не обойдется, как бы это не смерч был…
Никакой особой душевности природа к тебе в принципе не испытывает - ты должен жить в ней, сражаться в ней, в любой момент она может перевернуть тебя с ног на голову, разве что не отобрать собственную жизнь. Миражи, бесконечность воды, одиночество - суть прекрасные вещи сами по себе, но в любой момент могут стать смертельно опасными. Лучше задобрить природу, поговорить с ней - и быть может она останется тихой и спокойной. Берег - это вовсе не метафора твердости - это и есть твердь, суша, якорь, а волны - ужас неведомого, хотя и с ними можно вести диалог.

После ПЯТИ ЧАСОВ гребли:
- О, почти дошли! Сыч, надо искупаться.
-А как, Шум?
-Ты не купался с лодки?
-Нет
-Счас попробуем
-Шум, давай поближе к берегу, страшновато как-то.
-Ништяк, Сыч, не переверну
Главное, когда проделываешь подобное, не толкаться слишком сильно и перпендикулярно
-Теперь ты, а я тем временем стол накрою
В меню сего ужина входила банка печеночного паштета, хлеб и забортная вода. Очень вкусно!
Соловьево было многолюдным и многолодочным. Это, как известно - выход реки Бурная в Ладогу. Бурная она не просто так, а потому что она довольно порожистая.
-Сыч, гребем, гребем!!!!!!!
-Шум, сно-осит!
-Гребем!
-Да, есть!
Лодка, с трудом преодолевая стремнину, прядает к противоположному берегу. Стремнин две или три - и каждая сбивает нос байдары, что совершенно нельзя допустить. Я сую свое весло-руль и кручу лодку в обратную сторону. Только так и можно стремнины проходить. Поразительная легкость - ведь ничего не требуется, кроме одного весла - оно тебе и руль, и мотор!

Где-то около устья Бурной

-Это мыс Чалка или Поворот
-Достань карту
-Чалка, точно Чалка. А за ним смотри - Поворот.
Я ошибся километров на 6. "За ним" был уже конец, - Бурная. С воды никак не поймешь, где какой мыс, ну, точнее, это довольно трудно сделать. Легче когда за мысом - залив. Да, тогда вопросов нет. Как бы то ни было моя ошибка "сократила" нам греблю примерно часа на полтора.
-Сыч, гляди-ка эти горы на самом деле находятся на Ржевском полигоне, а берег действительно есть - это бухта Бурной. И мы, заметь, получается. все время шли по прямой. Ни капельки не сбились.
-Да. Шум - рассеянно ответил Сыч, глядя на снующие катера. - Но все-таки мы по Бурной не поднимемся.

Путешествие почти закончено

Действительно не поднялись. Нас снесло на первом пороге. Причем мы соревновались с катером. Катер порог перешел, но потом выключил зачем-то мотор и снесся обратно. Если бы Сыч греб как я, то порог наверно мы бы тоже прошли. Но, решив не напрягаться, мы просто перетащили байдару через быстрину, выкинули ее на берег и стали разбирать. Было полдесятого. Вышли мы в три часа. Примерная скорость - 4 км/ч. Маловато, конечно…

Запорожское

Собрав байдару в рюкзак, идем с Сычом вдоль полей реки Бурной. Берег ее высокий, видно далеко - в том числе и Запорожское, и ту самую гору, на которую мы так упорно держали лодку. Она по прежнему покрыта облаками. Размышляем неспешно о том-сем, и пахнет деревней, сеном. У меня развалился сандалий, и я иду босиком. Не очень приятно, конечно, но я так до Питера и дошел. Что еще вспомнить - в Запорожском был закрыт магазин и пришлось нам пить остатки забортной воды, от которой немного побаливал желудок. Нам было хорошо и благостно до того, что мы не стремались местной гопоты и все нам было по барабану. После второго ужина в виде банки тушенки мы стронулись с места, решив идти до Соснова. Через пару километров я тормознул микроавтобус - и водитель добросил нас прямо до станции. Когда я поинтересовался сколько он с нас возьмет, он сказал, что ничего не надо. Положительно последние два дня были великолепны по части хороших людей. Да, их все-таки больше на свете, помогающим странникам, с легкой душой и сердцем, принимающих жизнь как жизнь, а не как наказание или игру.

Сосново. Вокзал

Вокзал на ночь в Сосново закрыт, поэтому мы расположились на скамейках, свали рюкзаки в кучу. Пьяных было немного, да и тусовались они не рядом с нами. Сыч купил любимого КЕФИРА и булку. Мы все это с удовольствием съели. Потом я вытянул свои столь разные ноги - голую и одетую, одел антикомариную шляпу и благополучно заснул. Разбудил меня сначала дождик, а потом менты, которые поинтересовались есть ли у нас документы и еще светили фонариком в лицо. Неожиданно к ментам подгребла довольно пьяная женщина, которая стала спрашивать, где тут в Сосново кафе и почему закрыт вокзал. Менты от нее долго отвязывались, хотя она говорила, что ей тут страшно одной. я им всем коллективно не посоветовал идти туда где кафе, ибо там много "козлов на джипах", а менты с каким-то смешанным чувством восхищения и омерзения глядя на меня предложили пьяной женщине поступить по моему примеру. Она какое-то время тусовалась рядом, а потом пропала. В мои же сны прочно вошла собака, которая стронулась без двадцати пять, а около шести была уже в Мурино. Так закончилось наше путешествие.

Что можно еще почитать о Коневце

Озерецковский Н. Путешествие академика Озерецковского по озерам Ладожскому, Онежскому и вокруг Ильменя. - СПб., 1812
Историческое обозрение о начале Коневской обители. - СПб., 1817
Максимов С.В. Островные монастыри //Живописная Россия. - СПб., 1880. - Т.1, ч.1
Кирпичников А.Н., Хлопин И.Н. Обследование острова Коневец на Ладожском озере //Арх. открытия - 1973. - М., 1974
Возрождение Коневской обители /О-во "Коневец" (Финляндия), Рождество-Богородич. Конев. муж. монастырь; пер. с фин. Елены Павинской. - Санкт-Петербург: Logos, 2005. - 111 с. : цв. ил., портр., карт.

Knorring F.P. von. Gamla Finland eller Det fordna Wiborgska Gouvernement beskrifvet... - Abo, 1833.