1.
Невысокий холм, покрытый вереском, маленькая мохнатая лошадка, угрюмый бритт с огромным мечом и другой - навьюченной - кобылкой и сама Бетана, слишком усталая и измотанная последним годом: вот и все, что осталось от ее бывшего царства. Бетана была из эпониев, про которых сам Тацит говорил: "сильное племя, обожающее лошадей, как своих братьев"¹. Эпонии жили на юге Альбы² и одними из первых встретили воинственный "populus Romanorum". Бетана была тогда маленькой, но хорошо помнила, как в отместку за то, что кто-то из эпониев убил римского воина, было сожжено одно из селений, а поля, с которых жители с таким трудом недавно убрали камни, засыпали солью³. Женщин, детей и молодых мужчин, которые не оказали серьезного сопротивления, римляне забрали с собой и потом продали на рынке в Лондинии⁴ Несколько бриттских воинов все же сумели избежать римского гнева и отправились к царю иценов Прасутагу⁵, который обещал покровительство и защиту эпониям. Вслед за этим и римляне отправили свое посольство, обещая Прасутагу мир, торговлю и дружбу, а еще - мешок золота и право называться другом Рима⁶. Дело тогда закончили миром: Прасутагу удалось повернуть так, что бритты сами виноваты в том, что раздразнили римлян, но несколько доминов⁷ из эпониев были очень недовольны и дали клятву отомстить Прасутагу и римскому легату, разрушить Лондиний и изгнать римлян из Альбы. В числе этих доминов был отец Бетаны, Ллилин: один из его родственников был убит в той деревне, а Прасутага после того позорного договора Ллилин иначе как продажной тварью не называл. При упоминании его имени отец Бетаны становился как разъяренный кот⁸, к которому было опасно подходить - он потрясал копьем и говорил, что готов прямо сейчас отправляться к его городку, чтобы сразиться на глазах его клиентов⁹, как подобало знатным людям. Из-за таких речей семье Ллилина вскоре пришлось уехать к кымрам, почти к самой Моне¹⁰, известной своей друидической рощей. У бриттов девочкам не подобало знать мужских дел, но поскольку в семье Ллилина не было мальчиков - ни одна из трех его жен не смогла воспитать сына до возраста мужчины, а двух его племянников¹¹ убили римляне - то он отправил Бетану к друидам, которые учили ее чтению, сагам и резать огам¹². Это было конечно неполное обучение, но Ллилин попросил своего родственника, который был друидом, закрыть глаза как на то, что Бетана была девочкой, так и на то, что она пробудет в школе всего четыре года, вместо положенных двадцати - в конце концов, она не собиралась быть друидессой. Бетану коротко постригли и опоясали мужским поясом, на котором висел короткий нож. Он был поначалу очень тяжел для Бетаны, но голод быстро научил ее вынимать им мясо из общего котла¹³. Жила Бетана в длинном доме, похожем на мужской, за тем исключением, что мужчин там не было. Бетане было тогда 12 лет и она знала только, что мужчины часто обхватывают женщин, заворачивают в плащ и видимо делают им больно, так как женщины глухо кричат. Когда на пирах в их доме это случалось, мать всегда уводила Бетану и младших девочек и строго наказывала им не выходить ночью на двор¹⁴. Мальчики казались Бетане чересчур хвастливыми и не в меру сильными, они больно щелкали ее между лопаток (несмотря на то, что она была дочерью домина), а один из ни заявил, что она будет его женой и он завернет ее в свой плащ.
- Дурак, - сказала Бетана - у тебя в мыслях только то, как посильнее побить меня.

Бетана среди других девочек считалась красивой: она носила крашеное шерстяное платье в коричневую клетку и плащ с длинной эринской¹⁵ фибулой, так как она была из дома домина. У нее были длинные волосы ячменного цвета и большие глаза, как у отца. В "девичьем доме" друидов Бетана и встретила Габлину. Родом Габлина была из Эрина, из уладов. Эта область славилась по всему северу своими могучими воинами и распрями. Считалось, что если эрин может в один присест умять обе ляжки кабана, выпить три больших рога пива и при этом сразить несколько врагов - то он из уладов. Имя Габлины означало "воительница"¹⁶ и, несмотря на то, что ей было всего 15 лет, она успела бросить камень раздора меж знатнейшими уладскими родами¹⁷. Однажды верховный король Эрина Кинхен гостил в доме своего младшего брата. Он дал ночлег всему двору Кинхена, несмотря на то, что его собственная жена была в тот момент нечиста, так как мучилась родами. В разгар пира гости услыхали крики жены и Кинхен просил своего прорицателя выяснить в чем дело. Прорицатель пошел к женщине и облегчил ее муки. Она родила девочку, но в тот же момент умерла. Тогда прорицатель, держа Габлину на вытянутой руке¹⁸ молвил королю: "Государь, за лучшее было бы убить этого ребенка, ибо я вижу неисчислимые беды, которые она принесет уладам". Однако, Кинхен возразил, что, он возьмет эту девочку в жены, когда она вырастет, а его власть столь де-велика, что превозможет проклятье. Прорицатель ответил, что это-де, дело короля и он к этому непричастен. Габлину тут же забрали королевские женщины и унесли на свою половину. Через 14 лет, когда эринские женщины вступают в брачный возраст, король назначил играть свадьбу, но Габлина сбежала с племянником короля, который научил ее воинскому делу и сделал ее женщиной. Это было большое поношение и позор - Кинхен убил племянника и отдал Габлину своему злейшему врагу, королю Лейнстера, который опасаясь проклятья и зла, отдал уладку на Мону, к друидам.

В первый же день знакомства Бетаны и Габлины последняя обругала здешние порядки, а главным образом то, что здесь не учат воинским приемам, тогда как в Ллихлане¹⁹ есть отличная школа, в которой учился сам Кухулин, великий уладский герой. Подом она схватила Бетану за оба уха²⁰, но та отбилась от Габлины, несмотря на то, что не владела воинским искуством²¹. Габлина была широка в кости, черна волосом, один глаз ее немного косил и она прихрамывала на левую ногу, ибо упала с колесницы своего возлюбленного, когда король Кинхен преследовал его²².

Бетана сказала, что не боится проклятий Габлины, ибо сама владеет даром прорицания и к ней приходят духи из Аннуина²³. Тогда Габлина предложила ей смешать кровь и сделаться воительницами-побратимами. Итак, они пошли на священный холм Моны, вырезали большой кусок дерна и смешали кровь на черной земле и каждая проползла под куском дерна. После этого поклялись друг другу в верности и договорились о том, что если смерть будет грозить одной из них, то за нее должна будет умереть другая. Так они думали, что их не разлучат, даже если они будут в смертельной опасности. После этого они вернулись в "девичий дом" и сделали себе одно ложе на двоих.

Чтение и огам давались Габлине с большим трудом, зато она обожала саги и упражнения, ибо друиды, пользуясь полной властью на острове, презрели закон бриттов, запрещавший обучать девочек воинскому искусству²⁴. Они говорили ученикам, что в далекой древности и женщины, и мужчины равно владели оружием и что в Ллихлане этот обычай до сих пор в чести. Бетане же нравилось вырезать заклинания на дощечках и искусство "привязывания ушей"²⁵, ее любимым героем был бог Огмиос, несмотря на то, что его изображали с огромным брюхом и обрюзгшим лицом. Так прошло четыре года, положенных Лилиным своей дочери на острове друидов, Бетана вступила в брачный возраст и время было искать ей мужа. Габлина же решила остаться безмужней - ведь из-за проклятья никто не обращал на нее внимания - и уехать в Ллихлан, чтобы стать девой-воительницей. С Бетаной общались многие, и ее побратимство с Габлиной казалось всем странным и неестественным. Внимания Бетаны искали многие юноши и на Моне, а дружба ее отца и красота гремели во всей северной Камбрии.

В конце лета Бетана узнала, что ее отец приедет на Лугнасад, праздник урожая²⁶, чтобы забрать с собой: римляне вновь нарушили мир среди эпониев и Прасутаг был вынужден искать голов всех знатных доминов. Дядя Бетаны был главным друидом Моны и имел многочисленных родственников среди эпониев. На совете в священной роще он убедил остальных друидов не принимать больше бриттских юношей на обучение, пока римляне не будут изгнаны из Альбы. Камбрия поднялась как один человек, но южные бритты уже привыкли к римскому ярму, которое обеспечивало им сытость и власть, к тому же власть Прасутага была там сильны, ибо он часто спасал свой народ от гнева римлян, но и там часто поднимался ропот.

Легат Светоний Пауллин, впрочем, был быстрее медлительных камбрийцев и в канун Имболка уже был готов переправиться на Мону. Войска Ллилина были разбиты, а сам он убит. Много бриттов из лагеря Ллилина бежали на Мону. Они рассказали Бетане, что римляне не опозорили дом ее отца - когда солдаты были уже на пороге, по просьбе своих жен, Ллилин зарубил их своим мечом, а сам пал в битве.

Бетана стала как каменная и не проронила ни слова - она побежала на башню Инишкаллис, что стояла над самым высоким обрывом и сидела там, не говоря ни слова, смотря на море и призывая морских духов опрокинуть римские суда. Перед штурмом острова Габлина взошла на башню и обратилась к своей подруге с речью, что надо им бежать в Ллихлан, так как дядя Бетаны из-за непогоды, остановившей на время римские войска, еще мог устроить их побег.

Бетана как будто не слышала ничего и смотрела на воду, будто в зеркало, ища своего двойника. И та Бетана, которая жила в Аннуине, вышла из зазеркалья моря, превратившись в Габлину, сквозь которую просвечивала тень Бетаны. Это была очень страшная женщина. Руки ее напоминали ноги самого могучего воина, а между бедрами мог проплыть снаряженный корабль, одна грудь ее почти волочилась по земле, другой же она душила римского солдата. Один глаз ее был навыкате, зато другой запал так глубоко в череп, что его едва было видно²⁷. Она сказала:
Кровь и вода
Смоют всегда
Рода позор
Битва и меч
С женщины плеч
Снимут убор²⁸
Морриган, богиня войны, произнесла эту речь, превратившись в Габлину, и Бетана поняла, что недолго им быть вместе.
- Габлина, пойми. Это чистое безумие плыть в такую погоду в утлой лодчонке много лиг. Ведь мы не можем причалить у кымров, нам придется ехать к бригантам или даже в Ллихлан! К тому же не бОльшая ли честь пасть на Моне, среди своих братьев и сестер!?
- Нет, Бетана, я знаю свою дорогу, к тому же я старше тебя. Я хочу стать настоящей Яростной²⁹, а сделать могу это только в Ллихлане. Твои враги мои враги, но больше пользы в битве мы принесем тогда, когда будем уметь больше.
- Ты мой друг, Габлина, но я только что видела твою смерть. Остановись, ибо я люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя, Бетана и призываю идти вместе навстречу моей смерти, раз мы уж так поклялись друг другу. Тот не воин, кто боится того, что может умереть, он скорее умрет, чем отступит. Скорее умрет, чем отступит³⁰.

Небо покрывалось серой рябью, волны с яростью бились о скалы, а буря едва не срывала башню на Инишкаллис, когда Бетана и Габлина бежали к главному друиду³¹. Он выглядел глубоким стариком, несмотря на то, что еще совсем недавно страстно говорил против римлян.
- Я закрыл море на несколько дней, - сказал он, когда выслушал просьбу Бетаны, - сил хватило лишь на это³².
- Дай нам лодку и человека, который мог управляться с парусом, - ответила Бетана, - моей силы хватит на то, чтобы справиться с ветром, а в остальном не беспокойся за нас, меня хранит Морриган.
Друид посмотрел на Бетану и понял, что она не шутит.
- Бетана, племянница моя, не хочет разделить судьбу своего рода и позорит память своего отца, короля эпониев?
- Нет, дядя Каэнфадлад, я хочу отомстить римлянам и Прасутаугу. Я подниму иценов и вспомню им и смерть отца, и твою смерть, о, главный друид!
- Ты уже настолько искушена, что предсказываешь мне смерть?
- Разве ты не видел ее прямо сейчас, и зачем ты лжешь мне, что поднял ветер. Ветер начался тогда, когда я призывала Мананнана и его воинство на суда римлян!
Тогда друид Каэнфадлад укрепился духом и дал Бетане и Габлине хорошую лодку с парусом, а также друида, который умел управляться с ветром. В темную ночь они бежали с острова, а утром Светоний Пауллин штурмом взял Мону. В своем донесении императору он рассказывал, что сначала воины побоялись идти на штурм, так как заклинания женщин-друидов с распущенными волосами устрашили их, но Пауллин стал ободрять их, обещая несметные сокровища и славу, после чего римляне взяли остров, не пощадив ни одну из женщин, так как их считали главными виновницами того, что войска легата понесли много потерь при штурме острова. Об этом пишет великий Тацит в XIV книге своих Анналов³³

2.
Бетана и Габлина высадились на земле бригантов, что было само по себе небезопасно, так как бриганты считались воинственным племенем и привыкли рассматривать все, что море выбросило на берег, как свою собственность. К тому же они не были в родстве с кымрами, и, тем более, с эпониями, посылали своих гонцов к Прасутагу, предлагая свою дружбу, но дани платить не хотели. Римлян они не любили и лишь на самом восточном краю своих земель разрешили им построить колонию, Эбурак, которую год от года приходилось обносить новым частоколом. За землями бригантов начинались дикие земли Ллихлана, по которым, правда, шныряли римские торговцы и шпионы.

Девушки пришли в ближайшую деревню, рассказали о себе и попросили защиты, ибо очень продрогли и были голодны. Их отправили в дом домина, который сам вышел приветствовать их. Он был широк в плечах, с черной вьющейся бородой. Смех его грохотал как водопад в горах и на Бетану с Габлиной он смотрел с прищуром.
- Проходите в мой дом и поешьте сколько душе угодно - сказал он и вышел во двор, где столпились его люди. Оттуда послышался его голос:
- Я, Картигосал, объявляю, что эти люди бежали с Моны и ищут моего покровительство, объявляю, что на них моя защита и никто не может ни убить, ни причинить им вред. Все слышали мою волю - и да объявят ее другим!
Вечером Картигосал пришел на женскую половину, где поместили девушек и позвал их к своему ложу. В бедной одежде, почти лохмотьях, они выглядели очень некрасиво, хотя волосы Бетаны сияли чистым золотом, значительно ярче, чем торквес на шее у домина.
- Я хочу от вас того, чего хочет мужчина и обе вы в брачном возрасте, - сказал Картигосал, - ты младшая, ты первая (он указал на Бетану). Та, будто во сне подошла к нему, не зная, что делать дальше.
Картигосал стал лихорадочно сдирать с нее одежду:
- О, королева эпониев, я подарю тебе новую леену и плащ в желтую клетку, как твои волосы, и красивую эринскую застежку³⁴.
Бетане было стыдно…
- Оставь ее, о Картигосал, - сказала Габлина - ибо она еще дева. Возьми меня, если ты хочешь испытать свою мужскую силу…
Габлина была абсолютно обнажена, две синих змеи извивались по ее груди, сплетаясь головами над сосками³⁵, тело напряглось, как для броска копьем, ее ноги были как две римских колонны, а бедра - как портик у храма, глаза метали молнии, а кулаки были сжаты. Если бы на месте Габлины был воин, то Картигосал пожалел бы, что в руках у него нет оружия, ибо одолеть такого воина было бы трудно.
Однако, Габлина была женщина, к тому же сама предлагавшая себя для мужской утехи и Картигосал не отказался от такого предложения. Итак, он бросился на Габлину как дикий вепрь, но она и не думала отступать, лишь отступила на шаг в сторону и рывком бросила мужа на постель, главным образом за счет того, что он торопился схватить ее, ибо Картигосал был гораздо тяжелее Габлины. Бетана подумала, что это хороший бросок, и она бы так не смогла. Габлина тем временем прыгнула на Картигосала, порвала на нем куртку и штаны и прижала его чресла. Картигосал издал такой звук, будто ему было больно и зарычал что-то нечленораздельное. Габлина впилась в него ногтями, переплела свои ноги с его ногами и сжала бедра. Картигосал отчего-то остался лежать на спине, хотя всякий хороший борец подался бы вперед на тело Габлины, и стал сжимать плечи девушки так, что оставил на них красные пятна. Габлина же не оставалась в долгу и царапалась так, как разъяренная кошка. Так продолжалось некоторое время, пока Картигосал не ударил ее по щеке. Удар был довольно сильный, но Габлина почти не шелохнулась: стиснув зубы, она продолжала сжимать своими бедрами и ногами чресла Картигосала так, что и на его лице читалось страдание. Тогда он прижал к своему телу голову Габлины и та склонилась вперед, на секунду расслабив свои ноги. Только тогда Картигосал смог сбросить ее с себя, хотя и не до конца, так как Габлина крепко захватила руками его шею, а ногами грудь. Бетана подумала, что она решила удушить противника, но Картигосал, вероятно был искушен в вопросах подобного рода борьбы: он сел на кровати, несмотря на то что Габлина продолжала душить его и с размаху опустил ее на свои колени. Удар был, вероятно так силен, что Габлина застонала от боли. Однако, она лишь немного опустила свои сильные ноги, и вновь обхватила чресла своего противника. Картигосал зарычал и несколько раз хорошенько тряхнул Габлину. Та видимо решила покориться и внезапно обмякла, после чего Картигосал сбросил ее с себя на пол, поднял ей колени и немного приподняв, стал совершать с ней то, что жеребец делает с кобылой во время гона³⁶. Бетана, наконец, поняла, что все предыдущее было вовсе не борьбой, просто у людей более подвижное тело, чем у животных.

Бетана была поражена, но вместе с тем и обеспокоена тем, что будет дальше, так как и Габлина, и Картигосал кричали так, как если бы у них были серьезные раны. Внезапно, все кончилось: Картигосал затрясся как в лихорадке, испустил последний крик и рухнул на колени возле Габлины. Та, вся дрожа, быстро вскочила на ноги и дернулась несколько раз нижней частью тела³⁷. В воздухе пахло потом и чабрецом, битва была окончена, причем, судя по всему, в ней победила Габлина, так как Картигосал немедля заснул богатырским сном.

- Пошли отсюда, - мрачно сказала она, - и они тайком пробрались на свою половину. Габлина заснула быстро, но Бетана долго не могла уснуть и, наконец, решилась разбудить наперсницу:
- Расскажи, как это?
Та объяснила, что сперва не очень, и пока у Бетаны нет мужа, не надо пробовать эту игру с распаленным мужчиной, ибо то может причинить ей такую же боль, как удар мечом.
- Если хочешь, - добавила она, - можешь как-нибудь сходить к Картигосалу, только выбери момент, когда он будет утомлен или хмелен.
Тогда Бетана сказала, что она не хочет другого мужа, кроме Габлины…
- и Прасутага - добавила она, нежась в объятиях своей подруги.
…
Картигосал не хотел отпускать от себя Габлину, но та ответила ему, что их встреча у ложа была первой, и если домин хочет, чтобы она не стала последней, то он должен отпустить ее в Ллихлан, где находится школа Уатах, дабы она стала воительницей и помогла Бетане отомстить римлянам за отца. Картигосал сказал, что у него свои планы на девушек и тогда Габлина предложила тому померяться силой в настоящей борьбе. Картигосал поклялся богами перед своими людьми, что если Габлина его победит, то он даст ей провожатых до самой Клоты³⁸, где находилась воинская школа. В ночь перед борьбой Бетана прокралась на половину домина для того, чтобы он познал ее, после чего она уговорила его поддаться Габлине, ибо хотя ее подруга была сильной женщиной, Бетана не верила в ее победу - Картигосал был силен как медведь.

Габлина и Картигосал топтались на земляной площадке. Несмотря на то обещание, которое он тайно дал Бетане, Картигосал не собирался его выполнять. По крайней мере, прилюдно. Но здесь, при свете дня он чувствовал себя неважно от одного блеска глаз Габлины, которая приготовилась к борьбе не на шутку. Она специально коротко постриглась и обмотала кисти ремешками, как это делают молодые воины, на ней была только набедренная повязка и змеи вновь извивались между грудями, один вид которых делал слабыми ноги Картигосала. Наконец, он атаковал, вытянув вперед руку: видимо он хотел схватить Габлину и бросить ее оземь, но девушка мастерски отпрянула в сторону и дернула за руку Картигосала так, что пробежал еще несколько шагов вслепую. Он видел Габлину прямо перед своими глазами - и вот она отчего-то исчезла и оказалась за его спиной. Повернувшись, он вновь побежал на нее, как лесной кабан, ничего не видя на своем пути, кроме своей жертвы, но та снова каким-то чудом выскользнула у него из рук (хитрая Габлина предусмотрительно натерлась жиром) и сделал ему подножку. Картигосал упал, а народ зашумел. Тогда Картигосал встал в оборону стал дожидаться ответной атаки. Габлина ужом проскочила между ног воина, завернула одну ногу вокруг бедра Картигосала и толкнула его спиной в спину. Воин пошатнулся вперед и нагнул голову. С быстротой ласки, в то время как Картигосал качнулся назад, выравнивая свое тело, Габлина захватила обеими руками его шею и дернула вперед. Картигосал упал на нее, стремясь раздавить, но Габлина уже скинула с себя его грузное тело, так что оно упало на траву, и, не медля доли секунды, обеими коленями нанесла удар в солнечное сплетение. В глазах Картигосала стало темно, но он все же попытался поднять верхнюю часть туловища, что явно было непростительной ошибкой, так как его соперница быстро забежала ему за спину и обхватила руками и ногами толстую шею так, что Картигосал стал хрипеть:
- Все, сдаюсь, вы, Бетана и Габлина, победили меня!

Изрядно запыхавшаяся Габлина освободила захват и встала на ноги. Картигосал тоже вставал, но как-то с ленцой. Габлина сделал шаг в сторону поверженного врага, но тот неожиданно сбил ее с ног и зажал ее руки в медвежьей хватке:
- Не нравятся мне твои приемы, Габлина, хоть ты и победила меня. Теперь проси у меня выкупа³⁹.
- Нечестен твой удар, но все же каковы твои условия?
- Я отпускаю вас в Ллихлан, но когда твое обучение завершится, ты должна приехать ко мне, стать моей женой и родить сына. В залог этого я даю тебе мой торквес. До Бетаны мне дела нет.
- Ты получишь дружбу моих ляжек⁴⁰, это я тебе обещаю, но не в ущерб твоей чести будет то, что я буду делить свое ложе с тем, кого изберу сама. Кроме того, если понадобится помощь Бетане, я вольна уйти с ней на столько времени, сколько она сама пожелает. Кроме того, я обещаю обучить тебя воинскому искусству и разным боевым приемам, когда вернусь из Ллихлана.
Так между Габлиной и Картигосалом был заключен брачный договор и друиды бригантов пели⁴¹ над ними.

- Он сломал мне палец, - сказала Габлина, когда они остановились на ночлег.
- Заживет, ты хорошо дралась! Ты гораздо лучше мужчин и мне хорошо с тобой.
…
В школе Уатах было много мужчин и каждый из них попытался заявить свои права на девушек. Отбиваться от них было трудно, но после нескольких стычек с Габлиной, они отстали от них обоих, чему немало способствовала сама Уатах и два ее сына, которых, по рассказам, она зачала от самого Кухулина. Рослые и молчаливые они стали опекать девушек, и случилось так, что они заключили с ними временный брак⁴² на год, в течение которого обязались научить их всем возможным воинским приемам. Обучение было трудным, особенно для Бетаны, которая больше любила слушать о том, как устроен мир и составлять заклинания. Этому здесь тоже учили, хотя огам, который резала Уатах, был намного грубее, чем на Моне и слова тайного языка⁴³ были немного иными. Днем девушки учились высоко прыгать и бегать по оглоблям колесницы, пока у нее еще крутятся колеса, управлять упряжкой и с лету бросать малые копья, точно стрелять из лука и побеждать тучных противников в борьбе, колоть и рубить⁴⁴, не бояться холода и голода, ночью они спали весьма мало, так как Уатах учила распознавать их тайные травы, являющие силу только при свете луны, а ее сыновья - познавать мужчин так, чтобы они становились послушны женщинам.

Через пару месяцев обе девушки забеременели, чем весьма порадовали Уатах, которая хотела от них здорового потомства, но ребенок родился лишь у Габлины, ибо Бетана была, по-видимому, еще слишком молода, чтобы выдерживать упражнения и носить в чреве.

Через год Уатах отправила девушек на войну с пиктами⁴⁵, которые тревожили окрестные бриттские племена. На войне у Габлины и Бетаны был отдельный шатер, в котором они принимали знатных мужей, но немногие могли уйти от них под утро на твердых ногах, девушки же ежедневно занимались упражнениями и редкий пиктский воин мог выдежать их натиск.
- "Яростные", - раздавались голоса вокруг них. Габлина слышала эти шепотки и упивалась превосходством.
- Бетана, слышишь?! Теперь мы можем мстить римлянам за твоего отца.
- Да, Габлина…

Война была вскоре окончена миром, а пиктский вождь, зная девушек по их битве, предложил даже жениться на них, но те только посмеялись. В знак уважения они все же приняли его в шатре, получив взамен ценные подарки: лук, который стрелял без промаха и копье, которое всегда настигало свою цель⁴⁶ Вождь хвалил бритток и больше никогда не воевал с жителями Ллихлана.

В школе Уатах Бетана и Габлина оставили свои сомнения, а последняя и своего ребенка, которому суждено было отныне вырасти воином и никогда не увидеть свою мать. Перед ними была широкая дорога, идя по которой необходимо было исполнить свою цель: отомстить Прасутагу и римлянам.

3.
Возвращаясь из Клоты, они заехали к королю Картигосалу, который учтиво принял их и осведомился, собирается ли Габлина исполнять свой долг. Она сказала, чтобы он приходил вечером в ее шатер. Войдя в шатер, Картигосал увидел обеих девушек, но сделал вид, как будто того и ждал. Габлина сказала: "оставь нас, Бетана", но та и виду не подала: де, у меня столько же прав быть здесь, как и у тебя - и напомнила Габлине, что произошло накануне ее борьбы с Картигосалом.
- "По крайней мере, мы не собираемся здесь драться", - ответила Габлина.

Тогда Бетана вышла, но была в сильном раздражении. Картигосал спросил, как прошло ее обучение, в ответ Габлина сняла торквес, даренный ей Картигосалом и ответила, что собирается отдать подарок и уехать с Бетаной к иценам.
- Оставь его себе, - молвил Картигосал (и было видно, что он сильно расстроен), - я не собираюсь насильно удерживать вас, даже если б это и стоило мне жизни, несмотря на то, что я мог бы это сделать.
С этими словами он собрался было уйти, но Габлина схватила его за руку и они занялись тем, чем предназначено мужчине и женщине. Бетана всю ночь просидела снаружи шатра и глаза ее были мокры от слез.

Наутро Картигосал дал девушкам провожатых и они поехали дальше. Торквес все еще висел на груди Габлины. Как только лошадь Бетаны перепрыгнула ручей, отделявший городок Картигосала⁴⁷ от земель его соседей, Габлина осадила свою кобылу.
- Я остаюсь с Картигосалом, - проговорила она, - а Бетана, да пускай едет навстречу моей смерти.
- Выслушай меня Габлина! Разве достойно то, чем мы клялись друг другу, чтобы сейчас ты бросила меня! Зачем ты жизнь положила на то, чтобы стать Яростной, а теперь вручаешь, как покорная жена, подол своей леены! Разве ты не говорила, что скорее умрешь, чем отступишь!
- Да, Бетана. Скорее умру, чем отступлю. Но некоторые клятвы, данные мужчине, иногда бывают важнее клятв, данных женщине, и наоборот. Сейчас я хочу быть с Картигосалом, потому что устала. Да, я устала быть Яростной, поскольку я старше, чем ты и уже понесла во второй раз. Я хочу иметь ребенка, которого у меня не отнимут ни Уатах, ни ты. Я готова освободить тебя от своей клятвы, ибо слишком велика ее тяжесть. Наша клятва ведет к смерти, которая разлучит и Бетану, и Габлину. Нам будет холодно в царстве фоморов, поскольку мы вряд ли попадем на острова блаженных⁴⁸.
- Как хочешь, Габлина! Я же не освобождаю тебя от твоей клятвы и ты должна будешь последовать ей, даже если на то не будет твоей воли, - с этими словами Бетана пришпорила лошадку и скрылась в чаще леса, бросив и Габлину, и провожатых около ручья Картигосала.

…
Однажды король иценов Прасутаг увидел одинокую девушку, прекрасно сложенную, с прекрасным лицом, с ослепительно-белой кожей, в зеленом плаще⁴⁹. Она сидела на могильном холме, и король сразу почувствовал любовь к ней. Всю землю иценов отдал бы король за то, чтобы провести ночь с ней. Он подошел и приветствовал ее так, как если бы знал ее раньше:
- Как твое имя, девушка и что ты делаешь здесь?
- Я любовь короля иценов, а зовут меня Боудикка. Родом же я из Эрина и предсказано мне, что мужем моим будет Прасутаг, король иценов. Вот и явилась я сюда, для того чтобы заключить с ним брачный договор.
- Что ты можешь предложить, о девушка?
- Власть, ибо владею я искусством привязывания ушей. Силу, ибо я воительница, которая может победить множество воинов, и любовь, ибо редкий мужчина может насытиться мной.
- Я хочу тебя испытать, о девушка.
- В этом нет нужды, король, ибо сама я хочу испытать тебя и твоих людей.

Тогда собрался двор, на котором Боудикка взяла арфу и сыграла сначала грустную песнь - и все люди плакали, а потом веселую - и все смеялись и веселились. Семь воинов вышло подряд против нее - и всех повергла она на землю, восьмым был сам Прасутаг, который сумел выбить меч у нее из рук. Когда наступила ночь, увел ее Прасутаг к своему ложу и возлег с ней, а утром молвил:
- Воистину, ты говорила правду, о Боудикка, - я хочу приходить к тебе.
- В этом нет нужды, о король, я сама буду приходить к тебе, если ты выполнишь мое условие: пусть твоя жена, да не переступит порог твоей спальни.
- Право, у тебя на все найдется свой ответ, о дева, но я выполню твое условие, хотя и кажется мне, что оно тяжелое.

Боудикка приходила к Прасутагу каждую ночь, а его прежняя жена и две дочери уехали к своим родственникам, которые ополчились на Прасутага. Жена его вскоре умерла с горя. Злые языки говорили, что отравил ее, по обычаю римлян, сам король. Так прошло несколько месяцев. Однажды Прасутаг созвал своих людей на пир, на котором взял в свидетели знатных доминов и заключил брачный договор с Боудиккой. Римское вино лилось несколько дней и все воины ходили пьяными. Прасутаг заперся с Боудиккой и велел никого не принимать.

…
Боудикка сделала все, чтобы Прасутаг был опозорен в глазах своих родичей. Многие обозлились на него за то, что он обесчестил⁵⁰ свою жену, еще больше роптало, что он привечал римлян на пиру и сажал простых солдат со знатными доминами, поэтому никто не удивился когда на 10 день пира один римский центурион был найден заколотым, а самого Прасутага разбил паралич. Бетана проливала по нему слезы, но многие думали, что они были притворными.

Перед смертью Прасутаг призвал римского управителя Лондиния, двух своих дочерей и Боудикку, которым завещал свою землю и богатства. На следующий день римляне окружили дом Прасутага и, несмотря на ропот народа, никого не пропускали к нему под предлогом того, "что такова, де, воля была самого Прасутага". Тем временем, внутри к Боудикке приступили несколько доминов и римских центурионов, требуя произнести завещание Прасутага перед народом, что, де, вся земля иценов принадлежит Цезарю и двум его дочерям. Боудикка некоторое время отказывалась, но после того как ее высекли плетьми из страха больших мучений она вышла во двор и произнесла роковые слова. После этого началась вакханалия: римские солдаты тащили иценских женщин и убивали мужчин, зажигали дома, а кто-то выгнал в поле королевский табун Прасутага, и пустил несколько лошадей, облив горящей смолой их хвосты⁵¹. Дочерей Прасутага прилюдно обесчестили римские воины, а Боудикку от смерти спасло только то, что она за несколько дней до смерти Прасутага дала знать о себе немногим оставшимся в живых эпонским доминам, которые вовремя пришли ей на помощь и вырвали ее из рук центурионов. В конце концов, после грабежей римляне ушли в Лондиний, а Боудикка, послав гонцов окрестным племенам, ехала на колеснице к знатным доминам, обнажив себя по пояс и поставив впереди себя дочерей Прасутага, дабы показать, что римляне не щадят ни одного женского тела.

…
Бетана металась по ложу: Габлина, Габлина. Ну, где же ты, что же ты делаешь со мной, приди, услышь меня. Ты мне так нужна сейчас, неужели, ты забыла меня со своим Картигосалом, зачем ты бросила меня…

Наутро она всматривалась в строгие лица бриттских доминов. Некоторые были преданы ей до мозга костей, некоторые колебались открыто выступать против римлян, но все горели негодованием. Было забыто, что Боудикка-Бетана всего несколько дней назад стала женой Прасутага - она пленяла все умы и сердца. Она сама поднимала оружие против римлян и несколько солдат пали от ее меча. Она повела бриттов на Камулодун - и ее удача взяла этот город, укрепления которого были полностью разрушены, а жители - перебиты. Она своими руками убила доминов, предавших ее и Прасутага. Казалось, сама Морриган воскресла в ее облике…

Через несколько дней явилась Габлина. В ее лице не было ни кровинки, казалось, что она приходит в себя после тяжелой раны.
- Картигосал идет на Эбурак. Он возьмет его… А я потеряла ребенка. Когда услышала твой зов, сразу вскочила на коня. …

Вся Британия зашевелилась, римские войска были полностью выбиты из северных колоний⁵². Все, кто был верным Риму, бежали к Лондинию, где располагался легион Пауллина. Говорили, что придется переправляться в Галлию и с этой целью около первого римского укрепления в Дувре стали строить суда и боевые корабли. Боудикка, собрав около 80 тысяч войска, наступала на Лондиний. Решающая битва разыгралась в долине около этой римской колонии, где между двух холмов было истреблено несметное число бриттов. Сначала они храбро нападали на римлян и даже потеснили несколько когорт, но когда они выпустили тучу стрел и дротиков, когорты остались стоять на месте, в то время как при ответном ударе Рима бритты поколебались и бросились к своим повозкам. Их отступление было затруднено тем, что они хлынули назад всей кучей, топча друг друга и разя мечом, как ослепленные яростью кабаны. Солдаты Пауллина настигали их и не щадя убивали женщин и мужчин. Римляне одержали славную победу, а один центурион, которому не удалось участвовать в гуще битвы, бросился на меч, ибо не исполнил сой долг в столь радостный для Рима день. Боудикка, поняв, что ее дело проиграно, приняла яд, по римскому обычаю побежденных. Так пишет великий Тацит, но Корнилий Бальб, принимавший участие в этой битве и проживший в Британии долгое время после нее, добавляет, что Боудикку через много лет бродячие торговцы видели далеко на севере, где она была царицей одного из племен бригантов. Впрочем, это могла быть и другая женщина, похожая на нее по облику и имени, ибо у варваров часто бывает так, что женщины возглавляют народ и на войне и в мирное время⁵³.

4.
- Навались! Давай! Налегай! Вперед!
Статуя Цезаря, наконец, наклонилась вперед и упала, разбившись на несколько частей. Ее голову специально раскололи, а осколки выбросили в выгребную яму.

Габлина велела зажечь огонь и привести пленных:
- Ego civitas Romanus est. Donae opulentae ferre possum de meo, - выкрикнул один
- Donum ex mortui nostri divi non necesse est - ответила Габлина
- Damnatio in tu. Tu es damnata! Damnata est
- Salve, Caesar! Dabunt stragem Brittani!

Первого из назначенных на смерть Габлина зарубила мечом сама и, вырвав у него сердце, окропила кровью жертвенник Морриган⁵⁴.
- Во славу Морриган и иценов. Во имя победы и смерти римлян!
- Да будет так!
Головы римлян были надеты на частокол, воздвигнутый вокруг бывшего храма Цезаря. Чтобы разозлить римлян, Габлина приказала отпустить одного из плененных, предварительно выпоров плетьми, с тем, чтобы он передал Пауллину, какие поношения претерпели имя Цезаря и слава римлян в Камулодуне⁵⁵.

…
Несмотря на всеобщее воодушевление и ликование бриттов Бетана каким-то шестым чувством понимала, что дело идет к неотвратимому концу. Она чувствовала его столь отчетливо, что ей стало казаться, будто все вокруг пахнет смертью. Тогда она решила перехитрить судьбу и с должными обрядами и заклинаниями выкопала корень дурмана, срезала омелу, вереск, можжевельник и серую рожь⁵⁶, чтобы сделать из них сонное зелье, настолько крепкое, что человек приходил в себя лишь на третий день - и то если у него было достаточно сил, чтобы уйти от духов Аннуина, ибо он отправлялся в подземный мир, где было больше веселья и радости, чем на земле. В день решающей битвы Бетана построила свое войско так, что оно защищало четырехугольник из деревянных повозок, где находились царские колесницы и ее личная охрана. Габлина шла в первых рядах Бритты бежали вперед на римлян нестройной кучей, лишь колесницы соблюдали относительный порядок. Главное было - сломать первую римскую черепаху, тогда, пока солдаты выравнивали строй, можно было бы обрушиться на фланги конницей⁵⁷. Бриттов было значительно больше, и они рассчитывали на победу. Каждый из них помнил поношения римских солдат и свою боль, которая требовала мщения. Тучей закрыли небо бриттские дротики - и вот уже пали первые убитые. Вот взялись за мечи. Габлина смеялась, ибо под ее ударами падали римские воины. Она всегда смеялась в битве, поскольку ее смех сеял панику среди врагов. Она была быстрой как сама смерть, разъезжающая вдоль римских порядков и забирающая души воинов, вместе с их головами⁵⁸. "Черепаха" была прочной: если падал один, то его место тут же занимал другой воин, и несмотря на то, что щитов становилось меньше, римляне не отступали и, казалось, ждали невидимого знака, чтобы выступить вперед. С флангов зашли еще две когорты, и Габлина бросилась туда, чтобы сеять смерть. Она стреляла из лука, метала дротики и колола мечом, она поспевала всюду и не было никого, кто отважился бы вступить с ней в единоборство. Со стороны королевского лагеря на врагов понеслось еще несколько десятков колесниц. Бетана решила сокрушить "черепаху" с налета, ибо к осям колесниц были прикреплены острые косы. Все будто остановилось: будто не было криков, лязга и ударов мечей, густой туман забился в уши бриттам, а кровавый дождь размазал фигуры воюющих по холмам Лондиния.

- На-аа-азад! - кричала Габлина, но никто не слышал ее
- Кэ-эсар! - неслось со стороны римлян, и вот, как в замедленном сне, взлетели черные дроты и полетели в колесничих.
Кто-то поворачивал обратно, кто-то соскакивал на землю, метал в ужасе копье и вступал в безнадежный бой, но основная масса неслась назад, топча упавших, а по пятам, мерно печатая шаг, шли римские когорты, без пощады убивая всякого. Лишь у повозок Боудикки Габлина смогла развернуть бриттское войско. Дважды они отбивали штурм римлян и лишь когда подоспели запасные центурии Пауллина, бритты зажгли повозки и отступили. Битва длилась двенадцать часов.

Весь вечер и утро следующего дня римляне хоронили своих павших. Бриттам же не было позволено забрать своих воинов, ибо велика была еще ярость победителей. Утром большой отряд направился в городок Прасутага, чтобы требовать выдачи Боудикки и двух дочерей. Римляне знали, что она осталась жива и хотели в оковах привести ее в Лондиний, тем самым возвеличив Пауллина и его людей. Гонцы вошли в городок с большим шумом. С оружием в руках и в кровавой одежде битвы встречали их бритты, но нападать не решались. Центуриона провели к Боудикке. Юная королева за одну ночь постарела на несколько лет, так что он едва узнал ее: глаза запали, а веки были синими, голос дрожал, как будто от ужаса, а тело трепетало. Недолго он говорил с королевой, а затем вышел к народу:
- Ваша королева умерла. Слушайте меня бритты. В знак примирения и окончания ссор между нами, разрешаю вам похоронить Боудикку на земле, принадлежащей Риму, то есть в городке Прасутага. Который за ваши непокорства, переходит, как и было им завещано, в наследство римскому народу. Наследницы же Прасутага должны быть умерщвлены, так как они вероломно выступили на стороне мятежников. Такова воля Рима и кесаря. Дикси!

Тотчас же привели девочек, которых заставили выпить тот же яд, который приняла Боудикка. Они упали на землю и остались недвижимы. Посол увел свой отряд при гробовом молчании бриттов, хотя многие из них были ранены. Лишь когда последний солдат вышел за частокол городка, раздались плачи.

…
Бетана ехала на мохнатой лошадке на север, прочь от родного дома. Перехитрив судьбу она все-таки исполнила свою месть, но сердце рвалось от тоски и повторяло:

- Габлина, о, Габлина!