Народный эпос русских лопарей: Материалы /Собр. В.Ю. Визе //Изв. Арханг. о-ва изучения Русского севера. – 1917. – № 1. – С.15-24; №2. – С.65-73.
Народный эпос русских лопарей: Материалы
[№1, 15]
Помещаемые ниже предания и сказки записаны мною почти все в 1912 году со слов имандрских и пулозерских лопарей. Я полагаю, что несмотря на всю неполноту, собранный мною материал не лишен историко-культурного и этнографического интереса потому в особенности, что, с одной стороны, до сих пор в печати имеется [16] лишь очень немного данных, касающихся эпоса русских лопарей, тогда как довольно богатый эпос скандинавских и финляндских лопарей уже давным-давно привлек внимание специалистов и более широкой публики, — с другой стороны, процесс «обрусения» и заражения русских лопарей новыми интересами идет весьма быстро, с проведением Мурманской железной дороги еще ускорится, почему и следует принять, что недалеко то время, когда предания старины совершенно изгладятся в памяти русских лопарей. Наивные, простодушные и незамысловатые сказки небольшого народа, забитого более сильными и культурными народами за полярный круг, может быть, представят интерес и для широкого круга читателей, знакомя его с весьма примитивным мировоззрением и духом русского лопаря, с большой ясностью и рельефностью отражающихся в его народном творчестве.
Из собранных мною сказок и преданий я для печати выбрал только те, которые чисто лопарского происхождения. Дело в том, что среди лопарей распространены также и русские сказки и предания, часто в сильно искаженном виде; эти, конечно, лишены того интереса, каким обладают оригинальные.
Рассказывались мне предания и сказки всегда на русском языке (вернее, поморско-лопарском говоре), которым русские лопари вообще владеют хорошо. Несомненно ценнее было бы записывать эти сказания на лопарском языке, я, однако, не владею им (В Скандинавии издано несколько сборников сказок и преданий скандинавских лопарей на их родном языке; немало книг уже много лет тому назад в Норвегии, Швеции и Финляндии было переведено на лопарский язык, между тем как у нас в этом отношении не сделано почти ничего; мне известна здесь только попытка покойного о. Щеколдина). При передаче рассказанных мне сказаний я ограничился лишь самой необходимой «шлифовкой», стараясь сохранить их простоту и все характерные выражения.
Главнейшими лейтмотивами лопарских сказаний являются нашествие врагов и волшебство (колдование и сейды). Враги, которые по лопарским сказаниям приходили грабить и убивать лопарей, называются ими очень различно, а именно: шветами, чудью, панами, шишами, татарами и немцами. Под всеми этими названиями лопари понимают вообще разбойников. Если лопарь рассказывает про чужих людей, пришедших с разбойническою целью в лопарский край, то он определяет их любым из вышеозначенных имен, не делая между ними никакого различия. Нередко лопарь в одном и том же сказании называет их то одним, то другим именем. Наиболее часто врагов называют «шветами» (шведами), название «чудь» мне приходилось слышать только от ловозерских лопарей (в сказании о kuiw’е на Сейдозере).
Излюбленная лопарями тема о нашествии врагов несомненно имеет под собою историческую почву, какой однако народ следует подразумевать под всеми этими названиями — сказать довольно трудно. Лопари, некогда обитавшие около Онежского и Ладожского озер и вероятно еще южнее, должны были подвергаться нападениям различных народов, которые и оттеснили их до берегов Ледовитого океана, т. е. до той границы, где уже идти далее некуда. Здесь, среди диких гор, бесчисленных озер и трудно проходимых болот и [17] лесов лопарский народ, совершенно лишенный каких бы то ни было воинственных наклонностей и вряд ли когда-либо оказывавший мало-мальски серьезное сопротивление нападавшему, нашел себе убежище от преследовавших его врагов. Загнанные за полярный круг, лопари однако и здесь не совсем спаслись от преследований более хищных народов и подвергались небольшим разбойническим набегам со стороны карелов, финнов1 и скандинавов2. Эти последние разбойнические нападения должны были сохраниться в памяти лопарей наиболее свежо, и возможно, что в преданиях русских лопарей под названием шветов, шишей и т. п. следует понимать именно эти народности3. По словам лопарей всего было три «нагона» со стороны врагов, ожидается новый.
В сказаниях о нашествии врагов очень явственно вырисовывается далеко не воинственный характер лопарей. Почти нигде не упоминается, чтобы лопари вступили бы в битву с врагами, большею частью они избавлялись от них силою колдовства или хитростью. Только в одном сказании рисуется лопарь-богатырь, да и тот заманивает к себе неприятеля хитростью.
Колдовство — самая излюбленная тема в преданиях и сказках русских лопарей. Эта же тема в большей степени доминирует также в сказках скандинавских и финляндских лопарей. Колдуны отчасти и в настоящее время пользуются большим почетом и влиянием среди лопарей, а некогда лопарские «нойды» (колдуны) были знамениты не только среди лопарей, но и далеко вне пределов Лапландии. В Калевале лопари характеризуются как народ, сильный хитростью и умением колдовать.
Что касается веры в колдунов и колдовства в настоящее время, то современные русские лопари в этом отношении чрезвычайно скрытны, почти всегда заявляют, что «все это вранье» и относятся ко всяким рассказам о колдунах с усмешкой, маскируя таким образом свое действительное отношение к колдованию. Широкое распространение веры в сверхъестественные силы колдунов среди современных русских лопарей, живущих вдали от главной лапландской артерии Кола–Кандалакша, является тем не менее бесспорным фактом. Василий Бархатов, бывший экостровский4 лопарь, рассказывал мне, что сам видел очень популярного среди лопарей Лявозерского погоста колдуна Михайло Кирилловича (Kersch Mjachkal5), умершего лет 20 тому назад. Жил этот колдун в веже, которая [18] стояла в «низкой тундре»6; вместе с ним постоянно жили две женщины, которых он выбрал в «товарищи». В хозяйстве этого колдуна были изгнаны всякие вещи, сделанные из железа; так, ножи были из оленьей кости. Лопари, желая услышать какое-либо пророчество от этого колдуна, приводили ему оленей обязательно целоухих7. Колдун закалывал оленя, брал одно лишь мясо и варил его в медном котле. Когда мясо было сварено, оно клалось в два деревянных корыта, из одного корыта ел сам колдун, из другого его женщины. «Есть при этом полагалось без помощи всяких орудий, как то: ложек, ножей и вилок, и даже без помощи рук, а «по собачьи», «нападком». В этой трапезе разрешалось принимать участие и посторонним, однако лишь с условием соблюдения собачьей манеры есть. Поев, колдун запрягал тройку оленей, при чем упряжь его была особенная и, по суждению Василия очень красивая. На сани он сажал своих двух женщин, закрывал их красным ковром, затем водил оленей три раза кругом и после этого сам садился в сани. Далее, во время и после бешеной езды колдун начинал «киковать» — «вроде как бы песни петь» по объяснению Василия — и «дьяволов призывать». При «киковании» колдуну начинало «открываться» то, что сокрыто от обыкновенных смертных и он начинал пророчествовать. Пророчества его обыкновенно касались рыбной ловли и охоты. Таких колдунов, как выше описанный Kersch Mjachkal называли «luot-kychtisch». Подобный образ колдования (собственно шаманство) в Лявозерском и Воронинском погостах практиковался исстари и, по словам Василия, вряд ли вывелся и теперь.
Среди имандрских лопарей колдуны в настоящее время уже не играют той роли, как среди других лопарей, и профессиональных колдунов здесь уже не встретишь. Самое колдование в этой местности производилось несколько иначе, чем в погостах восточной Лапландии. Главнейшим атрибутом экостровских колдунов был особый пояс, к которому привешивались различные медные побрякушки, между прочим, и монеты. Колдун перед пророчествованием три раза ударял себя этим поясом по плечу и тогда «приходил дьявол и давал совет». Необходимой принадлежностью каждого колдуна был также складной нож, рукоятка которого должна была быть обязательно медной. Мне лично не приходилось видеть ни пояса ни ножа, но Василий Бархатов, рассказывавший мне об этом, видел у одного колдуна и то и другое.
С колдовством тесно связан очень древний культ сейд, отчасти сохранившийся у русских лопарей до настоящего времени и совершенно исчезнувший у лопарей скандинавских. Сейд — это священные камни, или скалы, обладающие сверхъестественной силой. Лопарским сейдам много была посвящена отдельная статья8. Летом 1912 года мне удалось разузнать еще о новых сейдах, с некоторыми из которых лопари связывают определенные предания. Эти [19] данные являются, таким образом, добавлением к упомянутой выше статье.
Из других лопарских народных верований в сообщенных мне сказках упоминается о «диких людях» (tschag lyg), водянике (tschadz chozen), лешем (tschok kypper) и о «дьяволах»9 — это единственные остатки некогда довольно богатой лопарской мифологии. Из сказок, не имеющих отношения к народным поверьям, я привожу только одну, интересную по своей своеобразной фантазии («о том, как лопин на небо попал»). В приведенной в конце вместе с нотами «песне про Орла», пропетой сонгельским лопарем Астафием Сверловым, мы имеем образец лопарской лирики. Коротенький, несложный мотив этой песни очень характерен для лопарской музыки и полон глубокого чувства. Что касается слов этой песни, то эго не дословный перевод с лопарского языка, а лишь передача содержания. Лопари, впрочем, очень редко поют песни с вполне определенными и неменяющимися словами, большею частью они импровизируют на известный сюжет, оставляя более постоянным лишь музыкальный мотив.
В приведенных мною преданиях и сказках очень хорошо обрисовывается детски простая душа лопаря, его весьма несложные требования к жизни (еда и в особенности сон играют очень большую роль). Фантастический элемент встречается довольно часто, нередко сквозит также и юмор, которого лопари вообще не чужды.
Сказание о нашествии «немцев» и лопине-богатыре (первый нагон)
(Аграфена Архипова, Имандра, 3/VI—1912).
Был большой немецкий нагон. Хотели немцы разграбить погост, что стоял в Воче-Губе (Wotsch lumbal10), рыскали кругом да около, да никак не могли найти его.
Ходил в ту пору по сюземку лопин, живший около Пеньозера (Soptjawr11) и случайно повстречался с одним из немцев. Испугался вначале лопин чужого человека, бегом пустился к себе на Меньозеро, а немец давай гнаться за ним. Что есть духу бежал лопин, до Пень-реки (Sopt-kysch) добежал, да, недолго думая, и скочил через. Немец же остановился около реки и скочить боится. Завидя это, пропал у лопина страх, мигом скочил обратно через Пень-реку, выхватил нож, набросился на немца, вырезал ему язык и сказал: «Иди к своим и скажи им, что я живу вон за той варакой»12. Сказав так, лопин пошел к себе на Пень-озеро, где он жил с матерью и стариком-казаком13.
Придя домой, лопин зашил свою мать в мешок — дескать, пусть немцы подумают, что она мертвая, — сам же стал врагов дожидаться.
[20]
Недолго пришлось ждать лопину — пришло немцев тьма тмущая, впереди ихний богатырь идет. Как завидели немцы лопина, сейчас же убить хотели его, но лопин остановил их и сказал: «Не убивайте меня так скоро! Давайте, сперва город14 построим, потом я угощу вас, после же будем силы мерить!» Немцы согласились, а лопин с немцем-богатырем сейчас же принялись за дело. Стал с корнями ели вырывать и город строить.
Живо пошла у них работа и когда город был уже готов со всех сторон, лопин привел важенку15, пойды16 было очень много у нее. Потом принес он большинский котел — мяса в него входило пять пудов, — и сказал немцу-богатырю: «Руби мотор!»17. Немец срубил мотор, какой обыкновенно делают, и подал его лопину, и лопин посмотрел на мотор, бросил его и сказал: «Разве мне такой мотор нужен», и с этими словами вырвал с корнем ель, воткнул ее в землю и повесил на нее котел с оленьим мясом.
Когда мясо сварилось, лопин взял нож, большинский как сабля, и начал им крошить мясо, немцы же стали есть.
Было немцев много и все они голодные были, торопился лопин мясо крошить и случайно отхватил себе ножом на левой руке пальцы. Порато18 тут осердился лопин, закричал на немцев: «Что вы, собаки, круто едите, я крошить не поспеваю!» — и ударил немца-богатыря прямо в грудь. Увидев это, хотели было остальные немцы убежать, да не могли скочить через высокий город, осердившийся же лопин зачал их тут пахать19, пока всех не попахал.
Своему же казаку лопин закричал: «Эй, казак! Поди спрячься, а то я и тебе вместе с немцами голову отрублю!»
Расхаживает лопин среди убитых немцев, кто пошевельнется, тому еще прибавит.
Когда успокоился лопин, стал он звать мать и казака: «Эй, где вы? Не убил ли я вас?» Те откликнулись.
То место на Пень-озере, где лопин-богатырь убил всех немцев, еще и сейчас зовется городом (Lyn). Говорят: такой-то лопарь живет в городу.
Сказание о нашествии немцев, и о том, как лопари хитростью
избавились от них (второй нагон).
(Аграфена Архипова, Имандра, 3/VI—1912).
Шли немцы нагоном грабить и убивать лопарей. Лопари убежали в Хибины20 (Umptek), на очень крутую пахту около Yimjegorr'а21.
Когда лопари пустились в бегство, оставалась в погосте лишь одна старушонка, которая и стала просить лопарей: «Не оставьте меня, возьмите с собой!» Лопари ее взяли, не бросили. Ничего старушка не [21] захватила с собой, только осоку22, скрученную в жгуты. «Куда осоку то берешь?» — спросили ее лопари, старуха же только ответила: «пригодится».
На крутом склоне той пахты, куда бежали лопари, снегу было очень много, на самом же верху пахты он сильно нависал. Зная опасность, с какой связан подъем по этой крутизне, лопари взобрались на пахту не прямым, а обходным путем. Когда она добрались до вершины пахты, старуха начала бросать вниз на крутой покрытый снегом склон осоку.
Вскоре стали показываться и немцы. Подойдя к пахте, они увидели наверху народ, на склоне же заметили разбросанную осоку и, решив, что лопари поднялись с этой стороны, начали вставать23.
Труден был подъем по оледенелому твердому снегу, стал топором ступеньки в снегу рубить. Тут внезапно снег обвалился и всех засыпал, похоронил.
«Мой свекор на том месте нашел немецкую пуговицу», закончила рассказчица.
Сказание о том, как колдунья лопарка спасла лопарей от «немцев»
(третий нагон)
(Аграфена Архипова, Имандра, 2/VI—1912).
Пришли в лопскую сторону немцы, стали грабить и убивать. Вышла тут одна старуха лопарка и сказала лопарям: «Дайте мне сальную важенку и я такую погоду24 подыму, что все немцы сгинут».
— Не одну, а трех важенок дадим мы тебе, если ты подымешь такую погоду — ответили ей лопари.
Взяла тогда старуха большинский котел и начала варить сайпу25.
Три дня и три ночи варила она сайпу, три дня и три ночи вертела ложкой в котле, пока не пала такая погода, что свету белого не видно стало.
В ту пору немцы по Имандре шли — дело было зимой — и все до единого позамерзли.
Когда погода стала стихать, старуха созвала лопарей и сказала: «Приведите мне важенку, я поем и спать повалюсь»26. Привели ей лопари важенку, зарезали ее, мясо сварили. Старуха поела и повалилась.
Трое суток проспала старуха, проснувшись сказала лопарям: «Подьте на Имандру смотрите, есть ли что нового».
Пошли лопари на Имандру, видять: все как есть немцы мертвые лежат, а на месте том остров новый родился.
Дали тому острову имя «Pylwsuolwisch»27 (Облачный остров).
[22]
Сказание о нашествии «шветов» и лопине-богатыре (первый нагон, вариант)
(Василий Бархатов, Имандра, июнь 1912).
Жила в веже28 на Воче-Ламбине старуха со своим единственным сыном. Поехали они раз ловить, пришлось вздымать29 карбас по порожистой речке. Сын у старухи сильный, крепкий был, вздымает карбас, а мать на плечах несет. Выехали они в озеро, недалеко от которого зимний погост30 стоял, мать и говорит: «Переедем-ка озеро, ты сходи в погост, посмотри, не нужно ли избу на зиму поправить». Переехали озеро, старуха осталась у карбаса, а сын пошел к погосту.
Не знал лопарь того, что летом пришло 300 человек шветов, что засели те шветы в погосте и стали выжидать, не придет ли лопин какой. Как завидели шветы эти лопина, атаман ихний и сказал: «Берите лопина, да только смотрите, чтобы живьем его представить» – и сам бросился навстречу лопину. Лопин бежать пустился, далеко все позади остались, только атаман близко, догоняет.
Свиснул атаман лопина саблей, да вывернулся лопин, выхватил у атамана саблю, самого крепко держит и говорит: «Покажи собака, язык, не то голову отхвачу». Показал атаман язык, лопин отрезал его, а сам говорит: «Ступай теперь и скажи, пусть меня имать идут!».
Сказав так, лопин побежал дальше, прибежал к матери и говорит ей: «Нужно уходить скорей, шветы близко, нагоняют!». Сейчас же сели они в карбас переехали озеро и отправились к своей веже. Вежа же эта стояла в глухом, скрытом месте и шветы так и не могли разыскать лопина.
Вернулись шветы обратно в погост и доложили о случившемся королю своему, а тот приказал: «Немедленно представить лопина ко мне!»
А лопин, между тем, принялся крепость строить. Нарубил деревьев и сделал кругом вежи такую стену, что и пробраться через нее нельзя и перескочить невозможно. К осени крепость совсем готова была, наступила зима, стало проходить второе лето — шветы все не показывались.
Тогда лопин решил разведать, в чем дело, и пошел в погост. Шветы, однако, все еще сидели в погосте и караулили. Как только показался лопин, выскочили шветы из погоста и схватили его. Лопин тогда сказал им: «Я сдаюсь, только сведите меня перед смертью к матери, я хочу с ней проститься».
Уважили шветы просьбу лопскую. Лопин привел шветов к озеру, указал им на свою вежу и сказал: «Вот, туда приходите за мной, я вам угощение приготовлю». Шветы отпустили его домой одного — верили ему.
[23]
Придя к веже, лопин крикнул работника и приказал ему зарезать самую сальную важенку31. Когда важенку убили, он взял котел, мяса наклал, воды налил, стал огонь подживлять и сказал матери: «Сегодня придут сюда шветы, уходи ты с работником в амбар и спрячьтесь там». Матери жалко стало оставить сына одного, тогда работник завернул ее в саван, старуха скрестила руки и повалилась в веже, как будто мертвая.
К вечеру стали подходить шветы, увидели город и ворота в нем, прошли через них, нашли лопина и сказали ему: «Что будем закусывать?» — Вот мясо поспело — ответил им лопин, — мясо сально, цельный котел сала снял. Садитесь, ешьте!» Сели шветы вокруг котла, атаман всех ближе к лопину, и стали закусывать. Чиркнул тут лопин атамана ножем по руке и сказал: «Ах, прости, атаман, я тебе руку порезал!» Повскакали шветы, бросились вязать лоиина. Лопин же схватил мотор и стал им шветов бить. Как ударит кого, тот мертвым валится, Испугались тут шветы, бежать пустились, да ворота то лопин закрыть успел. Стали шветы по крепости бегать, лопин же, как увидит, человек где пихается, того и убьет.
Всех прикончил лопин, только одному бежать удалось. Так осерчал лопин, что и вежу свою разрушил. Стал искать среди мертвых тел и обломков мать свою — не может найти. Пошел он тогда к амбару и стал звать: «Работник, есть ли ты? И слышит, отвечает ему мать: «Я дитятко, здесь. Испугалась порато, да в амбар и побежала».
Пошла весть по свету, что лопин один всех шветов убил, дошла эта весть и до Государя. Созвал Государь своих помощников и сказал им: «Приведите мне этого лопина на лицо. Да притащите сундук большой и накладите его полным золота, серебра и меди». Помощники сделали, как повелел им Государь.
Когда пришел лопин к Государю, Государь спросил его: «Правда ли, что ты столько шветов убил?»
— Правда, — ответил лопин, и рассказал все, как было.
— А сколько силы ты имеешь?— спросил его дальше Государь, — можешь ли вздынуть этот сундук?
Лопин стал подлаживать палец под сундук, да на одном пальце и поднял его.
— Да, силы много у тебя, — сказал тогда Государь, — только ты изнурился дорогой, на хорошей пище ты бы двойную силу имел. Пойдем войска смотреть, тебе любопытно будет».
Приказал Государь выстроиться нескольким тысячам войска, повел лопина смотреть и спрашивает: «Крупный ли мой народ?».
— Мелкий, как комары, — ответил лопин.
— Ну, посмотри другие войска, — сказал Государь, — эти как?
Лопин посмотрел на них и ответил: «Как будто мужички жирны, да росту небольшого».
Окончив смотреть войска, Государь сказал лопину: «Ну, чем же я награжу тебя? Чином ли?
— Ой, не надо! — ответил лопин.
— Тогда даю тебе золота анкерок32, неси его домой, держи золото и пищу хорошую потребляй. А на случай войны приходи выручать меня.
Пришел лопин к себе домой на Воче-Ламбину, да и не знает куда класть золото. Держать буду — скоро выдержать могу, дай лучше [24] в воду спущу! Пошел к реке и спустил туда золота анкерок. Анкерок этот и посейчас там лежит. А в том месте, где лопин шветов убил, стоит небольшой холм — то зарыты тела шветов и сверху песком закладены.
«Я там работал, и кость нашел, должно быть человеческую», — прибавил рассказчик.
Сказание о нашествии «панов» на Воче-Ламбану (третий нагон, вариант)
(Василий Бархатов. Имандра, июнь 1912).
Жила некогда около погоста, что стоял на Воче-Ламбине, девица-волшебница. Варила она раз сайпу и вдруг заметила, что сайпа начала быстро густеть. Созвала она народ, указала на сайпу и сказала «Посмотрите, из сайпы волоса человечьи подымаются». Посмотрел народ, видит, из сайпы волосы так и тянутся.
— Что это такое? — спросил народ колдунью.
— А то и есть, что паны идут, хотят разорить погост; сейчас они уж недалеко, не более, как в 20 верстах, — разъяснила им колдунья. Испугался народ и стал просить у колдуньи совета, как им быть.
— Я вас избавлю, — заявила волшебница.
— Что же ты хочешь в плату? — спросил народ.
— Купите мне важенку, самую езжалую, чтобы когда я поеду, мне любо было, — ответила девица-волшебница — и дров на трое суток запасите, я повалюсь и буду спать трое суток. На третьи сутки собирайтесь ко мне, я вас напутствовать буду. Лопари сейчас же привезли ей дров.
К вечеру ветер пал, а ночью сделалась погода. День, другой, третий стояла погода, но никто из пырта33 и выйти не смеет, снегом все пырты заклало. На третьи сутки ветер стал стихать, лопари выкопались из пыртов и пошли к девице-колдунье. А колдунья сказала им: «Возьмите ружья и лыжи и подьте к Облачному острову (Pylwsuolwisch), там все паны лежат, заклало их снегом».
Прикатили лопари к Облачному острову, видят: пооколевали все паны, одни трупы кругом лежат. Только те, что поглубже под снегом лежали, еще чуть дышали; этих лопари добили.
Тогда лопари, как обещали, купили колдунье хорошую езжалую важенку, колдунья же свела важенку на Kurtware34.
[№2, 65]
Сказание о чудесном переезде с острова Кильдина
(Василий Бархатов, Имандра, июнь 1912 г.)
Однажды около Кильдина несколько лопарей промышляло на тройнике35 треску. Когда они приустали, то решили пристать к этому острову. Вышли на гору36, глядят: место красиво, любо, солнце пекет... Сделали из паруса балаган, ужин сочинили, покушали и повалились. Спали, спали, корщик37 и говорит весельщику: «Выйди-ка из балагана да посмотри, цел ли тройник?». Пошел весельщик, видит — нет тройника. Побежал он обратно к балагану и позвал самого корщика. Вышел корщик, везде стал искать, да тройника найти не мог.
Делать нечего — пришлось им всем остаться на острове, ждать и высматривать, не покажется ли где парус. В ту пору промышленников было еще мало, прождали лопари сутки, другие, третьи — ни одна посудина38 не приближалась к острову. Запасы у них за это время вышли и дело стало плохое.
Тогда лопари, зная, что корщик колдун, стали просить его: «Не можешь ли как спасти нас? А то и мы, и ты пропадем!» Корщик, подумав, ответил: Ну ладно. Берите парус и, как только куйпога39 сделается, стелите его у самой воды, лягьте на парус, другой половиной его накройтесь. Я лягу с вами». Лопари удивились: «А как вода придет, так ведь потонем?» — «Нет», — ответил корщик, — «только знайте уговор: если что услышите — не выглядывайте из под паруса». «Нет не будем», — обещали лопари и сделали, как им указал корщик.
Долго лежали лопари, вдруг услышали: шум сделался, вначале тихий, потом все сильней да сильней... Не утерпел один из лопарей: «дай, думает — посмотрю немножечко, что это шумит. Приоткрыл парус и выглянул. Корщик сейчас же заметил это и закричал: «Кто, собака, выглядывает?» Испугался лопарь и сейчас же закрылся парусом. А другой лопарь вскричал тут: Что это у меня бок смок? «Лежи» — приказал ему корщик и все продолжали лежать неподвижно.
Шум понемногу стал стихать, когда он совсем стих, корщик сказал: «Ну, теперь выходите». Вылезли лопари из-под паруса, глядят: они уж на другой стороне салмы40 на матером берегу. Дивятся лопари, как это они переплыли на парусе салму, а корщик и объяснил им, что пришла сайда41, взяла их и перенесла через салму. Когда лопарь выглянул, сайда начала погружаться, оттого и подмок тогда один из товарищей. Выгляни лопарь еще, все бы потонули.
[66]
СЕЙДЫ
1. Kaaba kintsch
На Нюде-реке42 есть камень — сейд, обладающий, по верованию лопарей того места, чудодейственной силой. Один из рассказов, связанных с этим камнем, сообщил мне лопарь Калина Архипов43 (1912). Этот рассказ интересен тем, что в нем упоминается о жертвоприношении с приблизительным указанием времени, когда таковое имело место (примерно в сороковых годах прошлого столетия).
Прадед Калины — Левонтий — отправился однажды на рыбную ловлю. Проезжая по Нюде-реке мимо камня, который теперь называется Kaaba kintsch, он сказал ему: «дай мне рыбу, я дам тебе табаку». Сказав так, он начал ловить в Нюдозере и наловил иол карбаса. Собираясь в обратный путь, он заметил двух диких44 важенку и теленка45, переплывавших озеро. Хотя у Левонтия и не было ружья с собой, он все же погнался за дикими и после долгого и утомительного преследования ему в конце-концов удалось убить и важенку и теленка.
Проезжая на обратном пути мимо Kaaba kintsch, он сдержал свое обещание, и в благодарность за доставленный ему богатый улов и двух диких, бросил камню коробочку из бересты, наполненную табаком.
2. Schamsch kintsch
На Нюде-реке, кроме Kaaba kintsch, по словам Калины Архипова, находится еще сейд — Schamsch kintsch. Раньше было в обычае, проезжая на карбасе мимо этого священного камня, поднимать весла вверх и не грести. Только миновав камень, можно было продолжать грести. Вообще, по верованию лопарей, сейды не любят шуму, каковым легко можно навлечь на себя их гнев.
3. Pyst kieddik
Этот сейд, по указанию Калины Архипова, находится посреди небольшой салмы46, соединяющей Мончу-Губу (Montsche-lucht) с Роговым озером (Tschuerw-gardisch). Камень этот очень небольших размеров. Класть около него жертвенные рога (Tschuerw-gard47) или koarve-garden) не представлялось возможным и, по-видимому, их клали на берегу Рогового озера, на что указывает название озера — Tschuerw-gardisch (окончание «isch» имеет уменьшительное значение).
4. Kurt-warentsch
Этот сейд48 находится на одноименной вараке около Воче-ламбины (Wotsch-lumbal, юго-западная часть Имандры); с ним связано следующее предание, сообщенное мне Василием Бархатовым.
[67]
Пришла однажды бумага, в которой сказано было, что приедет землемер и другое начальство смотреть, по какой стороне Имандры прокладывать тракт. В этой же бумаге приказано было собраться лопарям двух погостов и приготовить четыре карбаса. Лопари собрались и стали ждать начальство, которое в скором времени и явилось. Землемер обратился к лопарям с вопросом, по какой стороне Имандры тракт делать?» «Не знам, не знам» — ответили ему лопари. Посоветовался землемер со своими спутниками и заявил лопарям: «ну, если вы не знаете, то нужно нам самим посмотреть. Подымемся на Чуни-тундру и на Мончу-тундру49, оттуда и разглядим местность. С Мончи-тундры мы пройдем прямо к Массельгскому погосту. Ну, а до Воче-Ламбины мы завтра на карбасах поедем». Сказав так землемер, а вместе с ним и остальное начальство, начали устраиваться на ночлег.
Когда начальство повалилось, лопари начали рассуждать между собой: «Вот беда то! Время летнее, жаркое, комаров много. Тажки50 у нас большие будут, как это мы по тундре пойдем? Порато нам трудно будет». Жил тогда один прославленный колдун в Бабинском погосте51 по имени Николай. К нему и обратились лопари за помощью с такими словами: «не можешь ли ты поднять Kurt-warentsch, чтобы сейд напугал бы начальство и оно вернулось бы обратно?»
Подумал колдун и ответил: «Могу, только дайте мне черного барана, я его должен свести на Kurt-warentsch» Лопари обещали исполнить это требование.
На следующий день землемер и другое начальство отправились на карбасах к Воче-Ламбине. Въезжая в узкую салму, что пониже Воче-Ламбины, с Kurt-warentsch внезапно грянула пушка, да так сильно, что все карбаса задрожали. Всполошилось начальство, а пушка еще раз грянула, да еще, еще...
Тут закричал землемер: «дьявол поднялся, Вельгу подняли! Нужно прекратить его! Я сделаю это, только дайте мне смолы». (Видно землемер то сам умел колдовать). Смолы, однако, под рукой не оказалось и тогда начальство решило, что дальше ехать не следует и повернуло обратно. Таким образом, благодаря колдовству Николая, лопари избавились от трудного пути по тундре в комариную пору. Когда начальство уехало, лопари сейчас же отправились в Кандалакшу, купили там черного барана и отдали его Николаю. Колдун же свел барана на Kurt-warentsch и здесь живого спустил его.
И в этом предании мы имеем указание на жертвоприношения сейду. Из предания, между прочим, усматривается, что общение с сейдами и сила пользоваться по усмотрению могуществом сейдов приписывается лопарями лишь избранным людям, — колдунам, обыкновенные же смертные бессильны использовать власть сейдов в ту или иную сторону. Следует также отметить, что это предание, в котором в полной мере проявляется культ сейдов, относится к очень недавнему времени.
Старик Василий Бархатов, рассказывавший мне это предание, еще помнил сына упоминаемого в предании колдуна Николая.
[68]
5. Выдозерский сейд
(Петр Сорванов, Белая Губа, 1912).
Этот сейд стоял раньше на небольшом острове в Белой Губе (Eneman lucht) на озере Имандра. Остров тот оттого и называется — Seitsuol (Сейд остров). Нрав этого сейда был «свирепливый», особенно недолюбливал он женщин. Проезжая мимо сейда на Seitsuol, женщины, чтобы не навлечь на себя его гнев, должны были закрывать свое лицо.
Однажды мимо Seitsuol’a на карбасе проезжали старик со старухой. Старуха начала было покрываться, но старик остановил ее и сказал: «Оставь, старуха! Нечего бояться его!» Сильно не понравилось это сейду и, в наказание за такое непослушание, он наслал на старуху болезнь, так что та сильно занемогла. Рассердился тогда старик на сейда, пошел на остров и разбросал там все жертвенные рога (tschuerw-gard), сложенные около сейда. После этого сейд перешел на Нижнее Выдозеро52, где он стоит и до сего времени.
Выдозерский сейд, как и другие, не любит шуму. «Как придешь на Yun Wudjawr, так громко не кричи», учили еще ныне живущих лопарей их отцы.
6. Kuiw53 на Seitjawr’е
Сказание об этом сейде приведено в моей статье «Лопарские сейды». Здесь я привожу вариант этого сказания, сообщенный мне Петром Сорвановым (1912).
Ходили татары или шиши («кто их знат») по лопской земле, грабили и убивали. Поймали они раз колдуна-лопаря. У лопаря того было 2 сына, которые и пошли с самострелами выручать отца. Подкрались они к шишам и видят начальника ихнего, а около него повар, который варит кашу, мешает ложкой и приговаривает: «вот этак бы молоть мне лопские головни. Тут сыновья стрелили повара, kuiw'а же ранили в ногу. Бросился kuiw в озеро, выплыл около тундры, которая сейчас называется Kuiwtschorr, и окаменел здесь.
7. Seitjawr по течению р. Kunjok54. (Илья Бархатов, 1912).
По течению Kunjok’а есть небольшое озеро — Seitjawr. На том озере некогда стоял сейд. Определенного предания с ним не связано.
8. Сейд на Kalissuol’e. (Илья Бархатов, 1912).
На озере Permesjawr55 есть небольшой остров — Kalissuol (Калиновый о-в). На этом острове в старину стоял сейд, около него был tschuerw-gard. Предания с этим сейдом не связано никакого.
9. Lem-kieddik56.
Об этом сейде сообщил мне Изосим Куимов (Пулозеро, 1915) Lem-kieddik лежит в северо-восточной части Umptek’а, у горы Namuaiv. Около Lem-kieddik еще в настоящее время лежат старые жертвенные [69] оленьи рога. Предания, связанного с этим сейдом, Изосим Куимов, не мог сообщить никакого.
Сказание о том, как старик лопарь изгнал нечистую силу
(Василий Бархатов, Имандра, июнь 1912)
Около Amesjawr57 исстари промышлял один старик. Однажды он пошел на охоту, старуха же его осталась ловить. Когда старик вернулся, старуха стала жаловаться ему: «Сколько не ловила я — ничего не поймала, — нейдет рыба!» Озеро же то порато рыбно было и смекнул старик, что замешалась тут нечистая сила.
«Дай-ка, я сам поеду ловить», — сказал он старухе и стал собираться. Взял невод, захватил острый топор и сел в карбас вместе со своей старухой и невесткой. Дело было к ночи. Не успел он еще отъехать от берега, как по всему озеру пошли большие волны — это заходил tschadz-chosen, водяник. Испугалась старуха, закричала: «Беда, опружится58 карбас»! «Ничего, греби», — сказал старик, взял топор и начал замахиваться им в ту сторону, откуда шли волны. Волнение стало немного тише.
Старик заметал невод и стал тянуть. Тянул, тянул, — вдруг в воздухе шум сделался. Посмотрели вверх, видят: летит человек на крыльях и сел на верхушку дерева. «Никто другой это, как tschok-kypper»59 — подумал старик. Водяник, как только прилетел леший, скрылся и озеро стало тихое-тихое. А леший на верхушке ели стал песню петь:
«Myk tak raimsid
Lodyk lucht jilei
Peiwa wuadet
Eika nuotet»
(«Как так жители здешней губы днем спят, а ночью ловят»).
Наклал старик рыбы несколько карбасов, и сказал старухе своей: «Вот, смотри, сколько я рыбы достал!» Старуха, однако, порато напугана была и ответила: «Не дай Бог твоей рыбы, я ее есть не стану».
Тут повалились все спать и проспали до полуночи, когда на соседней вараке — Schart-warentsch — гром сделался. Пошли смотреть, что там приключилось. Видят: варака раскололась на две части, посреди дорога образовалась. Это леший проложил себе путь, когда старик прогнал его.
С тех пор в той местности нечистая сила никогда больше не появлялась.
Дикие люди
(Имандра, июнь 1912).
Поверье о диких людях — tschag lyg — является одним из остатков древнелопарской мифологии, сохранившимся до настоящего времени.
[70]
Здесь я привожу кое-что о диких людях, записанное мной со слов лопарей Ильи и Василия Бархатовых.
Дикие люди живут под землей, но иногда они выходят и на поверхность земли. Зла людям не делают. Ходят голые. Когда дикие люди выходят на поверхность земли, их можно увидеть, но удается это, правда, очень редко. Можно даже «имать» их, но только одним определенным способом, а именно: нужно пойти в ту местность, где водятся дикие люди, поставить там канег с длинными оборами60, сварить каши и одну ложку ее оставить рядом с канежкой, самому же спрятаться за дерево и подкарауливать. Когда выйдет дикий человек, мальчик или девочка, — он кашу съест и, завидя канег, начнет играть с ним, запихивать туда обе ноги и обкручивать их оборами. Тут его и можно схватить.
Бабка Ильи Бархатова сказывала ему, как она однажды «имала» дикую девчонку. Было это в Пече-губе (Pietsoun) на Имандре. Ловила она здесь со своим стариком рыбу, да вдруг и заметила дикую девчонку. Поставили канег, спрятались за деревья, а когда девчонка влезла в канег и стала оборами обкручиваться — ее и имали. Привели дикую девчонку домой, стали держать у себя. Девка оказалась хорошей, послушной, в хозяйстве слегка подсобляла. Только один был недостаток у нее: как повалятся все спать, она тихонечко выйдет из избы, да и начнет сетями играть. Частью спутает сети, частью и порежет. Пыталась бабка отучить ее от этого, да никак не удавалось. Порешили тогда старик со старухой отпустить девку. Повезли ее обратно в Почу-Губу, высадили на берег и сказали: «Мы тебя спустим к твоим, только пусть нам выкуп за это дадут». Когда спустили девку, старик на месте том вкопал свою шапку в землю. Через три дня старик пришел посмотреть, не дали ли дикие люди выкупа за отпущенную девку. Открыл шапку и видит: полна шапка серебра. И понес старик домой денег цельную тажку.
Дикие люди и посейчас водятся в Монче-тундре (Montsche-tunder) и около Пермесозера (Permes-jawr). Когда в тихую погоду заночуешь на берегу этого озера, ясно слышно, как говорят меж собою дикие люди, песни поют, на гармонии играют, как лают собаки ихние... Так ужасно и боязливо сделается, что и повалиться не смеешь, хоть и огонь горит...
«Мы про то хорошо не знаем, потому как мы люди глупые. А, значит, тут уж есть дикие люди, сейды ли, али черти», заключил свое повествование Илья Бархатов.
Сказка о том, как лопин дьявола из беды выручил
и как дьявол указал ему на вероломность его женки
(Василий Бархатов, Имандра, 1912).
Ходил однажды лопин по суземку, охотился, вдруг услышал — кричит человек на вараке, на помощь зовет. Побежал лопин на крик, видит — дьявол к дереву вверх ногами привязан. Подошел лопин к дьяволу, тот и говорит:
«Спусти меня, я тебе добро сделаю!» Дай мне золота мешок, тогда и спущу тебя», — ответил лопин. «Дам, только спусти!» — [71] согласился дьявол. «А кто связал тебя?» — спросил лопин. «Боролся я тут с другим дьяволом, он и связал меня» — объяснил ему дьявол и прибавил: «не ты — сдох бы я!» Когда лопин отвязал дьявола, тот сказал ему: «Приходи сюда через трое суток, только не один, а с тем, кто тебе всего вернее. Тогда и дам тебе золота мешок». Сказав так, дьявол скрылся, а лопин пошел к себе домой и все рассказал женке.
Через трое суток лопин с женкой пришел на это место, где он с дьяволом повстречался, но никого не застал здесь. «Дьявол то обманул тебя!» — заметила лопину его женка. «Обождем маленько», — ответил муж — а пока что я повалюсь, тяжело мне что то стало». «Ну, ложись!» — сказала жена, — а я поищу у тебя»61. Повалился лопин, заспал, женка же стала в голове искать. Немного времени прошло, показался дьявол, тащит золота мешок. Спросил дьявол женку: «это кто лежит тут да храпит?». «А муж мой», — ответила женка. «Убей его», — сказал тогда дьявол, — «золота мешок то весь тебе достанется! А прожить, поди, и без мужа можешь!» «Как же я убью его?» — спросила женка. «А нож острый пихни ему в горло, потом деньги хватай да и домой»! Взяла женка нож, поднесла его к горлу мужа, тут дьявол и разбудил лопина: «ей, проснись! Смотри, женка твоя зарезать тебя хочет»! — взял мешок с золотом и скрылся. Вскочил лопин, видит — правду сказал дьявол. Стал тут лопин женку учить. Бил, бил, — потом домой пошел.
Через трое суток лопин снова в суземок охотиться пошел. Утомившись, он привязал свою собаку к дереву, а сам прилег. Скоро сон на него навалился, заспал лопин. Вдруг собака лаять начала, проснулся лопин, вскочил, видит — идет к нему дьявол с мешком. Подошел дьявол к лопину, дал ему мешок с золотом и сказал: «Вот видишь, собака то вернее женки твоей.
Сказав так, дьявол исчез в лесу.
Сказка о том, как лопин на небо попал
(Василий Бархатов, Имандра, 1912)
Жил один лопин, очень любопытный был. До всего допытывался, все ему знать надо было. Раз как-то, глядя на небо, задумался лопин — захотелось ему узнать, как высоко небо. «Не иначе узнать это можно, как если на небо попасть», — заключил лопин и стал размышлять, как бы ему попасть туда. Долго думал, наконец выдумал. Встал, захватил в пырту топор и рубанок и отправился в лес. Здесь, выбрав вблизи небольшого озера гладкое место, срубил деревину и начал строгать ее. Настрогав цельную кучу стружек, принес рогожу, смочил ее и мокрой рогожей прикрыл стружки. Потом поджег стружки и сам вскочил на рогожу. Яро загорелись стружки, порато большой пар пошел и паром лопина начало тащить вверх. Тащило его, тащило, — до неба дотащило. Тут лопин скорей ухватился за край неба, да и влез на него. Ходит по небу, место ровно, жителя никакого нет. Бродил, бродил он по небу, утомился, поесть захотелось, — а назад скочить страшно.
Промышлял в то время Бог ярусом62, ярус вытащил, да и ушел. Видит лопин — ярус мокрый висит. Недолго думая, взял [72] лопин ярус, да и украл его. Один конец яруса прикрепил он за край неба, а другой спустил вниз до тех пор, пока ему не показалось, что он дошел до земли. Тогда лопин начал по ярусу спускаться, да оказалось, что он не хватает до земли сажен 10–15. Видит лопин — близко земля, да скочить вниз не решается. Обвязал он себя тогда ярусом и стал висеть. Висел-висел, вдруг ветер пал, стало раскачивать лопина, да так в конце концов раскачало, что замелькали под ним озера, леса, реки, киндеши63… Когда ветер начал стихать, лопин стал высматривать, где место помягче, чтобы спрыгнуть. Проносясь над гладким местом, он отвязал веревку да в стоячем положении и полетел вниз. Угодил лопин в самую дрябь болота и завяз в нем по шею, только голова одна и выдается, над болотом, где тут выберешься.
Дело это весною было. Летали звонухи и разные другие птицы, прилетела и лебедь. Увидела лебедь голову да и зачала на ней гнездо делать. Когда состроила гнездо, посадила она туда яйцо, потом другое, третье. Случился тут волк недалече, почуял гнездо и прибрел к нему. Тихо сидит лопин, не шелохнется. Поел волк все яйца и стал гнездо ворошить. Уж он драл, драл голову лопина, больно тому, а крикнуть то не смеет. Не найдя больше яиц, волк ушел. Остался лопин один и думает: «как придет волк еще раз, дай-ка, схвачу его зубами за хвост — не выдернет ли». Волк вскоре опять прибежал к голове, как стал проходить мимо рта — тут лопин и вцепился ему зубами за хвост. Больно стало волку, заревел, прыгнул, да и вытащил лопина из болота. Так напугался волк, что скорей в лес наутек. Вздохнул лопин, промолвил: «слава Богу!» и пошел домой. Тут рассказал он народу все, как было, и рассказ свой закончил такими словами: «нет, ребята, не надо гадать, высоко ли, низко небо. Вот волку спасибо — выручил, а то бы совсем пропал!»
Песня про орла
(Астафий Сверлов из Сонгельского погоста, 20/VI—1912 г.)
Жил человек один, хищный, как орел. За хищный нрав все так и звали его — Орел.
Увидел раз Орел у лопаря женку, порато красивая и хорошая жена была... Было у того лопаря оленей много, и жил он с женкой своей тихо, спокойно... Зажглось сердце Орлиное, завидно стало смотреть на счастье чужое... И стал Орел ходить к лопарю и все больше и больше возгоралось сердце его...
Раз как-то перевязывал лопарь оленей своих, что в навязке64 были, всех перевязал, одного лишь гирваса оставил. А Орел подсматривал за ним... Стал лопарь отвязывать и гирваса, тут вышел Орел, деревиной по голове ударил лопаря, на месте убил... Пар лопаря в небо ушел...
Подобрался Орел к женке, завладел стадом, стал богатым хозяином. Долго так прожил Орел.
[73]
Ехал однажды зимой Орел на оленях. Большой мороз стоял, печок65 же на нем старый был, но порато шерстный... Холодно стало Орлу, еще холоднее сердцу его... Темно было кругом, жутко на душе... Вспомнился убитый... И поехал тогда Орел к преподобным66 молить Бога о прощении греха.
В. Визе.
ПРИМЕЧАНИЯ
[№1, 17]
1 Постепенное оттеснение финнами лопарей к северу происходит еще и сейчас в финляндской Лапландии, где к югу от озера Энаре в настоящее время обитает только одна лопарская семья (в Wuotso).
2 Шведами был некогда разграблен Трифоно-Печенгский монастырь — народная святыня лопарей.
3 Замечу, что русские карелы Кемского уезда называют своих соседей финнов «вихляндцами» или «шведами».
4 Экостровский погост на Имандре был покинут лопарями около 17 лет тому назад и экостровские лопари (их всего 3 рода: Архиповы, Сорвановы и Бархатовы) переселились частью в Белую Губу на Имандре, частью на так называемую «Половину» (на восточном берегу Имандры, приблизительно посредине между Ягельным Бором и Белой губой).
5 В лопарском языке, как и в русском, к собственному имени прибавляется отчество, причем последнее ставится впереди.
[18]
6 Под тундрой лопари понимают лишенные леса горы и плоскогория; для того, чтобы выразить то, что мы понимаем под словом «тундра», они прибавляют слово «низкая».
7 Лопари клеймят своих оленей, различным образом надрезывая им уши.
8 В. Визе. Лопарские сейды. Архангельск, 1912.
[19]
9 Под «дьяволами» русские лопари понимают не олицетворение злого начала, а это, по-видимому, общее название сверхъестественных существ; таким образом, водяник и леший тоже «дьяволы».
10 В юго-западной части озера Имандра.
11 Озеро это находится к западу от Экостровской салмы, через него протекает Чуна-река, (Tschuni-jok), вытекающая из Чуны-озера (Tschuni-jawr) и впадающая в Имандру (Euver).
12 Невысокая гора, покрытая лесом.
13 Казак-работник.
[20]
14 Город — ограда.
15 Важенка (по-лопарски ваджь) — олень-самка.
16 Пойда — сало.
17 Мотор — деревянная палка (обыкновенно сук), на которую при варке пищи вешается котел.
18 Порато — очень.
19 «Пахать» — в Поморье употребляется в смысле «мести».
20 Горы к востоку от озера Имандра.
21 Ущелья в Хибинах против острова Высокого (Tschoksuol).
[21]
22 В каньги (лопарская обувь с острыми, загнутыми кверху носками) лопари кладут в виде стелек высушенную осоку (трава, растущая в болотах), обладающую большой гигроскопичностью. Осока по-лопарски suijl.
23 Вставать — взбираться.
24 Погодой лопари (как и поморы) называют бурю, ненастье.
25 Сайпа — мыло, которое лопарями варится из оленьего жира и щелока.
26 «Повалиться» — лечь спать.
27 Pulw — облака, suolwisch — островок.
[22]
28 Конусообразная постройка (наподобие самоедских чумов), стены которой сделаны из коры и моха. В вершине отверстие для выхода дыма, на одной из сторон дверь, окон не имеется (только в последнее время западные русские лопари стали делать в вежах окна). В вежах (по-лопарски koedd, ср. финск. kota) лопари живут только летом, но в давнее время (даже еще лет 50–60 тому назад) жили в вежах и зимой.
29 Вздымать карбас — тянуть карбас бичевой.
30 Лопари в погостах живут только зимой, летом же для ловли рыбы разъезжаются по вежам.
[23]
31 Лопари часто употребляют в пищу мясо важенок, находя таковое вкуснее мяса оленей-самцов.
32 Анкер (бочонок) норвежская мера емкости жидких тел.
[24]
33 Пырт — лопарская изба с примитивным камельком в одном из углов.
34 Эта варака находится возле Воче-Ламбины (юго-западная часть озера Имандры). На ней стоял сейд (См. сказание о Kurt-warentsch).
[№2, 65]
35 Тройник — морская промысловая лодка.
36 Слово «гора» в Поморье часто употребляется в смысле «суша».
37 Корщик — кормчий, рулевой, отдающий приказания.
38 Посудой в Поморье называют небольшие мореходные деревянные суда.
39 Куйпога — максимум отлива.
40 Салма — пролив.
41 Сайда — рыба, водящаяся на Мурмане, особенно западном, в несметном количестве.
[66]
42 Нюда-река (Njuda-jok) вытекает из Нюдозера (Niuda-jawr) и впадает в Монче-Губу (Montsche-lucht в северо-западной части Имандры.
43 Летняя вежа Калины Архипова находится в конце Montsche-lucht (против Масляного о-ва (Wuj-suol).
44 Оленей.
45 Tschirmkisch; в отличие от теленка, которому всего несколько дней — wuad-zinttsch.
46 Салма — пролив.
47 Tschuerw или koarve — олений рог; gard, garden — двор, сени.
48 Этот сейд упоминается в предании о нашествии панов на Воче-ламбину (см. выше).
[67]
49 Чуни-тундра и Монче-тундра лежат к западу от Имандры.
50 Тажка — кладь, которая носится на спине.
51 Akel — seid.
[68]
52 Yun — Wudjawr.
53 kuiw — старик.
54 Куна — река.
55 К северу от Имандры; соединяется с последней р. Куренгой.
56 kieddik — камень.
[69]
57 Это озеро находится верстах в 5 от р. Куренга (Kurejok, сев. часть Имандры) по направлению к Волчьей тундре (Nambdes-tunder).
58 Опружиться — опрокинуться.
59 Леший.
[70]
60 Оборы (по-лопарски parges) тесьма, которой каньги обкручиваются в верхней своей части.
[71]
61 Вшей.
62 Снасть для ловли трески, употребляемая на Мурмане; иногда бывает длиной до 12 верст и больше.
[72]
63 Киндеша — место жительства, беразлично обитаемое или покинутое.
64 Часть рабочих оленей лопари зимой держат «в навязке», т. е. привязанными к дереву, неподалеку от погоста. В видах предоставления оленям подножного корма их приходится довольно часто переводить с одного места на другое — перевязывать.
[73]
65 Печок — национальная зимняя одежда лопарей, мехом наружу; почти всюду в русской Лапландии печок вытесняется малицей (мехом внутрь), заимствованной лопярями у ловозерских ижемцев. В настоящее время печок наиболее употребителен в самых западных частях русской Лапландии, а также во всей финляндской Лапландии.
66 Соловецкий монастырь.
© вступительная статья, сбор и обработка быличек, Визе В.Ю., 1917
© OCR, HTML-версия, Шундалов И., 2010
