Александр Александрович Носков, 1877—после 1939

Статья военного топографа А.А. Носкова продолжает и дополняет заметку П.Б. Риппаса о топографической съемке рр. Варзуга, Поной, Пана и др., проведенную под эгидой Военного министерства совместно с Русским Географическим обществом. В основном в статье речь идет о технических моментах и трудностях самой съемки.

Носков А.А. Кольская экспедиция в 1898 году //Изв. Имп. Русского географического о-ва. — 1899. — Т.35, Вып.3. — С.313-320.

КОЛЬСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В 1898 ГОДУ
отчет корпуса военных топографов подпоручика А. А Носкова

[313]

Летом 1898 г. я имел честь принимать участие в трудах Кольской экспедиции Императорского Русского Географического Общества. Составленная и начерченная мною трехверстная карта исследованного экспедицией района выражает, так сказать, графически мою деятельность и в моей настоящей заметке я могу лишь указать на характер топографической работы, подвергавшейся частым изменениям в продолжении всего пути.

Благодаря содействию Военно-Топографического Отдела Главного Штаба я был снабжен всеми необходимыми инструментами и вез с собою походный универсальный инструмент Гильтебрандта, 3 карманных хронометра, 2 анероида (Ноде и Гольдшмидта, кипрегель-дальномер и легкую мензулу).

Для определения магнитных элементов из Военно-Топографического Отдела я получил деклинатор, а Начальник Гидрографического Управления Морского Министерства ген.-лейт. Михайлов разрешил взять из своего Управления инклинатор.

Для поверки состояния анероидов я взял с собою гипсотермометр — прибор для измерения температуры кипения воды, с которым и сравнил свои анероиды как при отправлении из с. Кузомени, так и по возвращении туда же. Эти сравнения [314] показали, что анероиды нисколько не пострадали от перевозки.

Приложенная к предварительному отчету 10-ти верстная карта бассейна р. Варзуги представляет собою копию с упомянутой 3-х верстной, показанной в заседании Общества 12 янв. 1899 г.

Я начал свою работу с определения астрономического пункта в начальной точке нашего маршрута, в селе Кузомени, уже определенного астрономически моряками. Местом наблюдения я выбрал небольшую площадку, окруженную деревянной загородкой, которая служила когда-то защитой непринявшихся насаждений. Здесь мне удалось произвести полный ряд наблюдений.

Так как всю нижнюю Варзугу, начиная от села Кузомени до впадения реки Паны я снял инструментально кипрегелем, ориентируясь по буссоли, то особенной потребности в астрономическом пункте, близком к первому, не имелось и второй астрономический пункт избран был при слиянии рек Паны и Варзуги.

Здесь мне пришлось ограничиться только половинным наблюдением ввиду неблагоприятной погоды и невозможности выжидать хорошей. Оставалась, конечно, еще надежда на лучшее будущее, так как на обратном пути нам предстояло проходить мимо этого же места. Тут же во время производства наблюдений мы принуждены были надеть на лицо в первый раз марлевые сетки, в защиту от комаров.

Определенное здесь склонение магнитной стрелки, соответственно которому я передвинул съемку при нанесении ее на карту, послужило к выводу того отрадного заключения, что как съемка так и пункты оказались очень надежными и взаимно подтверждали свою правильность.

Так как с одного из колен нижней Варзуги, я сделал направление на синевшую вдали Ильму-гору, но при дальнейшем движении не мог видеть этого важного пункта из-за леса, то в том месте, откуда мы предприняли экскурсию на эту гору, я приказал оставшимся развести большой костер. Мои надежды увенчались успехом и с вершины горы, возвышающейся над окружающей ее равниной на 570 футов, в числе множества видневшихся гор, озер и прочих местных предметов я обнаружил и колено реки Варзуги с которого впервые увидел гору Ильму и дым разведенного рабочими костра.

[315]

Засечка получилась хорошая и данные направления на все окружающие возвышенности имели большую цену. О кипрегельной съемке нижней Варзуги можно сказать то, что она была из легчайших за все путешествие, так как линии визирования редко были короче 200 саж. и почва отличалась твердостью. Начало верхней Варзуги носит уже несколько иной характер, — очень топкие берега, выше впадения речки Юзия и густой ивняк, росший по берегам, отнимали вдвое больше времени на приготовление места для мензулы, нежели его поглощала сама съемка.

В 5 часов утра 19 июня мы подошли к пересечению р. Варзуги Семиостровской зимней дорогой, называемой здесь воргой; место это обозначалось просекой и стоявшей на правом берегу лопарской вежей, где зимою отдыхают и обогреваются проезжие. Вежа представляет из себя низкий четырехугольный деревянный сруб, увенчанный пирамидальной крышей из жердей, поверх которых насыпана земля. В середине крыши находится отверстие для выхода дыма раскладываемого прямо на полу костра.

Воспользовавшись таким удобным и заметным местом я произвел здесь полное наблюдение солнца. Далее водопада, лежащего верстах в 2-х выше только что описанного места, условия съемки еще ухудшились, благодаря зыбкости берегов, состоящих из густо сросшейся травы, покрытой частым ивняком. К топографическим инструментам пришлось прибавить топор и лодочные шесты. Лодочные шесты клались четырехугольником на траву, в середину ставилась мензула, а на углы становился уже я сам, — таким образом, .достигалось то, что и самому не приходилось погружаться в воду, и мензула не так сильно качалась при хождении около нее. В мелких местах реки, пользуясь тихим ее теченьем и песчаным дном, я ставил мензулу прямо в воду, объезжая ее в лодке.

23-го июня мы были у второго пресечения верхней Варзуги с тем же самим зимником. Определив это место астрономически я достиг того, что большое колено реки, которое могло быть слабее снято, благодаря вышеприведенным неудобствам, заключалось между двумя астрономического пунктами и, кроме того, это место также не требовалось ничем отмечать — оно известно всем окрестным русским и лопарям.

Отсюда я отправился, захватив алидаду и треногу на не[316]большую Сосновую гору, лежащую верстах в 2-х выше по речке. Мои надежды дать с нее интересные направления на выдающиеся пункты исследуемого района не оправдались, благодаря лесу, покрывавшему вершину горы. Тогда решено было подняться на г. Вонзуй, уже засеченную с Ильмы-горы и с нескольких мест пройденного пути. Трудность подъема была достаточно вознаграждена открывшимся с вершины горы видом на все лежащее по сторонам, в особенности же на текущую в долине Варзугу, положение которой резко обозначалось вьющейся полосой свежей зелени и леса. Так как и Ильма-гора и Вонзуй, лежащие недалеко от Варзуги и видимые с нескольких ее мест, были хорошо засечены, то у меня получился надежный базис, длиною около 50-ти верст. Он сослужил мне хорошую службу, — с него я засек почти все выдающиеся точки, имевшие отношение к нашим исследованиям, и раскинул по всему району нечто вроде триангуляционной сети. Я очень сожалел, что, не думая быть на Вонзуе, не захватил с собою ни одного анероида, но, должно быть, немного ошибусь, если скажу, что эта гора одной высоты с Ильмой т. е. достигает 570 фут.

При возвращении к лодкам мы попали в такое болото, что из опасности попасть в невылазную трясину, должны были снять с лица сетку, мешавшую разглядывать путь. Как нам досталось за это от комаров можно заключить из того, что мой китель и белая рубашка рядового Мосеева только в немногих местах просвечивали из-за невероятной их массы.

От 2-го пересечения зимником Варзуги началась съемка уже не кипрегельная, а глазомерная, при пользовании преимущественно ранее сделанными засечками отдельных вершин или озер и не измеряя пройденного пути шагомером, главнейшим образом ввиду крайней разнохарактерности способов передвижения и простоты рельефа местности.

Гора «Горелый Бор» оказала большое влияние на качество съемки, так как была определена хорошими засечками и с ее вершины весь ручей Кинемур и Кинемурские озера виднелись как на ладони.

На другой день по прибытии в Летний Каменский погост т. е. 29-го июня, пользуясь прекрасной погодой, я произвел [317] полное наблюдение солнца и определил склонение и наклонение магнитной стрелки.

Как картинку развития каменских лопарей обитателей центра полуострова, я приведу следующий эпизод. Всю процедуру наблюдения солнца, производившуюся как раз в Петров день, лопари приняли за отправляемое мною богослужение и даже выражали солдатам свое сожаление по поводу того, что их не позвали помолиться вместе. После некоторых разъяснений они разуверились в своем заблуждении, но за то предположили, что наблюдение производится с целью узнать, как идет служба на небе.

Впрочем, такое смутное представление о религии и об обрядах вполне понятно при обширности церковных приходов и полной отрезанности жителей центра полуострова в продолжение весны, лета и осени от своего священника и более культурных поморов. На Поное я снова принялся, было, за кипрегельную съемку, но на 3-ей версте от Каменского Погоста уже принужден был от нее отказаться, так как густой и нависший над водой ивняк не давал возможности даже выбраться на берег. К счастью положение Поноя на карте показано довольно точно, так как здесь уже проезжали члены Финляндской экспедиции, доктор Кильман и проф. Пальмен, определившие на Поное несколько астрономических пунктов. Так как Семиостровская ворга пересекает также и р. Поной, то с целью установить точнее ее положение на карте, я повел кипрегельную съемку от места пересечения реки и ворги и с большими трудностями, вследствие обильно растущего по берегам ивняка, довел ее до речки Кульдога, притока р. Поноя, т. е. до места уже определенного астрономически членами финляндской экспедиции. Таким образом географическое положение Семиостровской ворги, составляющей часть важной артерии края — дорога из с. Кузомени в г. Колу, была точно определена в 3-х местах.

Так как определение положения Чурозерских гор засечками не могло быть достаточно точно, ввиду их значительного протяжения и удаленности от ближайшей точки базиса, Ильмы-горы, более чем на 40 верст, когда легко было смешать засекаемую вершину с какой-нибудь другой, то мы решили определить астрономически слияние речек Ална и Суинги. Шесть дней мы простояли на этом месте и только в последний день [318] солнце очистилось на несколько минут в полдень и вечером и необходимые наблюдения были произведены. За это время произведено было несколько экскурсий в горы и сделана глазомерная съемка, причем мне удалось сделать несколько интересных и полезных для поверки плана направлений и измерить барометрически высоты главнейших вершин и озер. В части Чурозерских гор, называемой Белой Тундрой, главные вершины имеют от 550-460 фут высоты над слиянием Суинга с Алном, озеро же Пешемпак-явр и близь лежащее болотце находятся: первое на 200-футовой, а второе на 300-футовой высоте над тем же самым местом.

Наивысшими точками Чурозерских и Панских гор оказались горы Киевей и Каменник, — первая имеет 1000 ф. высоты над слиянием Суинга с Алином, а вторая около 1.400 ф. над оз. Рён-явр и приблизительно 2.300 фут. над уровнем моря. У слияния Черной речки с рекой Паной кончилась глазомерная съемка и снова началась кипрегельная, доведенная без перерывов до р. Варзуги, где у меня уже был астрономический пункт. Условия съемки были те же что и на Нижней Варзуге т. е. благоприятные, ивняк если и встречался, то не очень густой и высокий.

Впадение р. Паны в Нижнее Панозеро определено было астрономически, а слияние Паны с Варзугой было определено также вторично, после 2-х месячного промежутка. Из посещенных по пути возвышенностей, — Полисарские горы имеют 430 фут, а гора Лягунка 550 фут высоты над своими подошвами.

На всех астрономических пунктах, кроме пункта на Суинкг-иоке, мною измерялось как склонение, так и наклонение магнитной стрелки. На всех этих точках склонение было восточное и колебалось между 5¹/₂° и 7° и только на Нижн. Панозере оно резко изменилось, достигнув 19°, тоже к востоку. Причина кроется, может быть, в строении ближайших гор, где нами замечались небольшие возмущения магнитной стрелки. Наклонение держалось везде между 74¹/₂-75°° и резких перемен не было. Общий результат топографических работ следующий: определены 8 астрономических пунктов, снято всего около 500 верст из коих более 300 кипрегелем-дальномером. Метеорологические записи рисуют печальную [319] картину состояния погоды: в конце июня начались частые дожди, в июле они не прекращались в течение 14 дней и вполне ясных дней было не более 5, первая половина августа была хорошая, но конец тоже дождливый. Наша палатка, пропитанная олифой, не успевая просохнуть, неоднократно промокала насквозь и частенько перед отходом ко сну мы собирали платком нависшие над нами капли. Средняя температура в 1 час дня была: в июне +16°, июле +17°, августе +15° Ц.; по утрам и по вечерам она понижалась на 2-4°. Ночи всегда были холоднее дня, — к сожалению самой низкой температуры ночи за поломкой минимального термометра мы не наблюдали. В заключение я позволю себе принести глубокую благодарность астроному С.-Петербургского Университета Н.А. Тачалову и Председателю Отделения Математической Географии Общества полковнику Витковскому, подготовившим меня к астрономическим наблюдениям и за их постоянную готовность помочь мне своими ценными советами, в которых я, как новичок, часто нуждался. Николай Алексеевич принял также на себя немалый труд вычисления астрономических пунктов. Считаю также своим приятнейшим долгом обратить внимание на 4-х скромных слуг отечества и науки, деятельность которых не выразилась каким-либо отдельным результатом, хотя и составляет непременную и большую часть тех усилий, которые были приложены экспедицией при выполнении данного ей поручения. Имена ефрейтора Калинина, рядовых Шелгунова, Тараханова и Мосеева сохранят как в Платоне Борисовиче Риппасе, так и во мне чувство глубокой признательности за свою любовь к делу, к нам и полнейшее согласие между собою.

[320]

Астрономические пункты

Во время путешествия хронометры ежедневно сравнивались в 9^h 48^m по хронометру d. Из этих сравнений получилось:

Долготы вычислены только по 2-м хронометрам d и x. Кроме ежедневных сравнений в 9^h 48 по хр. d., хронометры сравнивались до и после определения времени. Всех сравнений было произведено 89.

© текст, А.А. Носков, 1898

© OCR, HTML-версия, Шундалов И., 2007

- В библиотеку

- В начало раздела