Сканированный текст любезно предоставлен vaga_land.
Огородников С.Ф. Александр Иванович Фомин: по неизданным материалам //Изв. Архангельского о-ва изучения Русского севера. – 1910. – №3.
То же //Следопыт Севера. – 1986. – С.230-241.
Александр Иванович Фомин: по неизданным материалам
[230]
Учредившееся ныне в Архангельске симпатичное по цели Общество изучения Русского Севера вызывает невольно в памяти подобное же Общество, возникшее в Архангельске в конце XVIII века по инициативе двух замечательных архангелогородских граждан, имена которых должны быть незабвенны в истории просвещения северного нашего края. Лица эти были – Василий Васильевич Крестинин и Александр Иванович Фомин. Оба они были корреспондентами Императорской Академии Наук и оставили немало печатных своих трудов в академических и отдельных изданиях по изучению истории Севера1. Биографические данные о В. В. Крестинине достаточно известны, ибо имеются в Словаре светских писателей – митрополита Евгения и в журнале Министерства Народного Просвещения за 1895 год в статье г. В. Рудакова. Но А. И. Фомин, в данном случае, был менее счастлив, так как биографические о нем сведения появились только в 1839 г. в Архангельских Губернских Ведомостях, в №№ 1 и 2, т. е. в издании, редко где ныне и существующем, и с того времени о Фомине нигде обстоятельно не упоминалось; а потому восстановить данные об этой замечательной личности считаем своим нравственным долгом, как о человеке, игравшем весьма видную роль в культурном развитии архангелогородских граждан, как показывают новые о нем сведения, найденные нами в архиве Императорской Академии Наук.
[231]
А. И. Фомин бесспорно был достойнейшим из сынов Архангельска. Он родился 23 февраля 1733 года. Отец его, Иван Исакович Фомин, известный в Архангельском обществе своей честностью и заслугами купец, умерший в 1786 г., дал сыну хотя и домашнее, но по тому времени настолько основательное образование, что молодой Фомин владел знаниями немецкого и латинского языков и получил особую любовь к наукам естественным и географическим. Знанию иностранных языков помогли, конечно, уроки коммерсантов, проживающих постоянно в Архангельске, с которыми отец Фомина имел торговые дела. Таким образом, будучи еще 26-ти лет от роду, он в 1759 году уже состоял вместе с Крестининым и некоторыми другими сверстниками во главе образовавшегося в Архангельске частного исторического Общества для изучения по архивным документам местной старины, относящейся вообще до Двинского края и поставившего главной целью собирание древних актов, летописей и т. п. рукописей, чтобы представить их в Императорскую Академию Наук, учрежденную в 1725 году. Но попытки проникнуть частной любознательности в официальные архивы казались тогда настолько дерзкими и неисполнимыми, что не удивительно, если тогдашний архангельский губернатор Головцын на подобное вольнодумство взглянул так сурово, что отбил всякую охоту у учредителей Общества проникнуть в архивные тайники. Мы знаем, что такой узкий взгляд на посягательство раскрытия канцелярских и архивных тайн продолжал существовать у нас еще долго, даже до второй половины XIX стол., и только особо доверенные лица, с разрешения правительства, могли пользоваться исключением из общего правила. Но историческое в Архангельске Общество не пало духом и продолжало существовать в течение девяти лет, благодаря упорным трудам в розыскании частных хранилищ, для извлечения из них всего того, что имело интерес для истории Двинского края. Труды эти уже известны в печати. Обратимся теперь собственно к деятельности Фомина. Радея о просвещении своих сограждан, Фомин в 1767 году учредил в Архангельске первую книжную торговлю, счастливым поводом к которой послужило нижеследующее обстоятельство.
[232]
В 1766 году главный директор Императорской Академии Наук Владимир Григорьевич граф Орлов, желая облегчить академические склады печатных трудов, накопившихся в громадном количестве, обратился циркулярно к губернаторам е предложением найти в магистратах надежных лиц, которые пожелали бы принять на себя комиссионерство для продажи в своих губерниях академических изданий, если где в оных нуждаются, под непременным притом поручительством первостатейных купцов. Губернатор Головцын сообщил об этом губернскому магистрату, который и ответил, что купец А. И. Фомин изъявляет на то полное свое согласие, и что он-де «человек неподозрительный, добрый и любящий науки», причем приложил и удостоверение поручителей: Семена Башмакова, Матвея Латышева, Михаила Вайгачева и Никифора Зыкова – купцов архангелогородских. Приняв на себя комиссионерство на известных условиях, Фомин этим тогда не ограничился, а донес, со своей стороны, Академии, что полезно было бы открыть в Архангельске книжную лавку, столь необходимую при отсутствии способов развития охоты к разумному чтению. Донесение Фомина в Академию настолько замечательно по светлому, практичному взгляду на предмет, что заслуживает помещения его здесь целиком, с подлинной его орфографией и пунктуацией, как документ исторический, относящийся к летописи Архангельска. «Его Превосходительство генерал-майор Архангелогородской губернии губернатор и кавалер Егор Андреевич Головцын присланным в архангелогородский губернский Магистрат 13 дня сего декабря указом повелел Магистрату объявить купечеству, не пожелает ли кто из купечества вступить с академией о продаже здесь в городе архангельском книг в обязательство по присланному к его превосходительству от его сиятельства ее императорского величества господина камер юнкера над академией наук директора графа Владимира Григорьевича Орлова сообщению на нижеследующих основаниях, по которым бы: 1) присылаемые от Академии книги продавать неотменно по такой цене, по какой в Петербурге продают; 2) за провоз книг должна платить Академия, а книгопродавец должен только предложить Академии кратчайший способ для пересылки оных; 3) [233] в каждый год присылать в Академию счета проданным книгам, а непроданные, ежели Академия потребует, присылать обратно ставя провоз на счет Академии; 4) книгопродавец за труды свои из денег за книги полученных, должен брать от каждого рубля по десяти копеек и от каждого календаря по одной копейке. Почему я именованный поданным архангелогородскому губернскому Магистрату моим доношением объявил свое желание вступить в вышеупомянутое с Академией наук обязательство на вышеописанных из сообщения от его сиятельства основаниях, причем для отсылки в канцелярию Академии наук приобщил потребное поручительство, а как по вышеобъявленным пунктам требуется от меня, чтоб объявить Академии кратчайший способ о пересылке сюда книг, то оное я сим доношением с приобщением других потребных к книжному здесь торгу обстоятельств, почтеннейше объявляю.
Как для заведения здесь в городе Архангельском книжной лавки требуется, чтоб в оной были почитай все или по крайней мере те, на которые уповательно быть расходу книги поныне напечатанные, то для сего потребна на один раз перевозка чрезвычайная и не один воз как чаемо составить имеющая. К сему наиспособнейшее средство нынешний зимний путь, по которому переправить можно надобное количество книг по приобщенному при сем реестру двояким образом. Первое гужом, к чему могут сысканы быть подрядчики из крестьян, а особливо из здешних, которые увезши отсюда в Петербург разные повозки, в нынешнее время порожние возвращаться могут; они берут за провоз на их лошадях и санях, также за их присмотр по договору назначенное число денег с пуда; а для верного и сохранного перевозу и отдачи в целости, можно их обязать контрактом с поруками из них же здешних крестьян. Или второе, на переменных лошадях с посылаемыми из Почтового Амта до здешнего места для роздачи почтарям жалованья, так же со штафетами почталионами. А для сего потребно книги (так как и при вышеописанном первом средстве), связав в кипы обшить рогожами и запечатав, каждую кипу покласть на приготовленные сани, кои были б для лучшего от дорожной побойки сбережения пошевни или розвальни со стороны стены, имеющие, а не дровни. Возы должны быть весом от семнадцати до двадцати пудов, а с такого воза, считая по числу верст от Петербурга до здешнего города указные про[234]гоны на одну лошадь, сойдет от седми до восьми или около того рублей. Сани и рогожи могут здесь быть проданы и принести некоторый поворот издержанных на них денег. Впредь же для размножения книжного торга и для поощрения к распространению в людях охоты к чтению, надлежит неотменно всякой вновь вышедшей из печати на российском языке книги присылать сюда для продажи, по крайней мере по двадцать экземпляров, как новизны, вскорости по издании. А к сей пересылке самый изрядный способ учрежденная между Санкт-Петербургом и здешним местом почта, еженедельно отправляемая, через которую за провоз канцелярия Академии наук так как и прочие казенные места платежу почтовых денег подвержена быть не может. Еще же для поощрения к размножению охоты к чтению потребно высылать сюда еженедельно с почтой газеты и Ежемесячные Сочинения помесячно, которых здешние жители для неумеренно высокой цены, положенной от Почтового Амта лишаются. Явившиеся ко мне охотники просили меня чтоб выписать от Канцелярии академии наук на будущий 1767 год четыре газеты со всеми прибавлениями на российском языке и одни Ежемесячные Сочинения, за что они данными мне подписками по указаной академической цене, какая прежде положена и в газетах же объявлена или с малою за отправление прибавкой платить деньги наперед обязались. Для вышеписанной же причины производящей распространение книжного торгу, а совокупно и просвещения разумов, весьма потребно быть кажется, чтоб по примеру Академии и прочие типографии присылали ко мне для продажи на таковых же кондициях свои издания. Ибо от умножения книг и по причине способного оных получения, естественно следует умножение охотников, и чем более (например) товаров в лавке и меньше в ней недостатков находится, тем более и купцов в оную приходит. Сие я представляю для того, что канцелярия Академии наук не соблаговолит ли, взяв оное в рассуждение, сообщить в типографии правительствующего сената, кадетских морского и сухопутного корпусов, также московского университета, от которых ежели сие в подражание примется, то неотменно последует и на академические книги большой здесь расход. К распространению же книжного торгу принадлежит и то, чтобы присылать росписи о продаваемых в Акаде[235]мии как академических, так и иностранных на чужестранных языках книгах для раздачи этих росписей в разные руки. Может статься иногда по рассуждению Академии какая книга прислана, а от меня по нечаянию купцов требована не будет; однако ж напротив того сыщутся охотники к покупке оной в таком случае можно их выпиской от Академии и присылкою через почту обнадежить. На сем основании продажа иностранных книг для живущих в здешнем портовом городе иностранцев и российских, знающих чужие языки охотников может быть учреждена. А чтобы по неимению здесь хороших переплетчиков, не могла способность употребления книг минуема быть, для того бы весьма прилично присылать книги, если я требовать буду, в переплете, назнача единственно за сорты переплетов таксу, ибо известно, что при Академии наук переплетное художество содержится. Еще ж канцелярии Академии наук за необходимою почитаю представить, чтобы оная благоволила снестись с Почтовым Амтом, дабы будущие от меня в оную канцелярию репорты, представления и счета повелено было в здешнюю почтовую контору для пересылки на почте принимать, так как принадлежащая к казенным делам безденежно. Ибо без особливого повеления под партикулярною печатью никаких пакетов и ни в какое место без платежа почтовых денег не принимают. Напоследок, для заведения здесь в городе Архангельском книжной лавки, о потребном числе в присылку ко мне на первый случай книг, роспись канцелярии Академии наук при сем доношении почтеннейше представляю, прося покорно. Да благоволит оная 1) не пропустя способнейшего нынешнего зимнего пути отправлением ко мне по оной росписи книг на ординарной единственно бумаги учинить начало. 2) А впредь нововышедших из печати на российском языке всех книг присылать почтою вскорости по издании каждой книги по 20, новых росписей российским книгам по 20 ж, а иностранным по 10 экземпляров. 3) Також, как выше означено, присылать с почтой же четверы газеты, с прибавлениями и одне Ежемесячные Сочинения, ставя на счет мой преждеположенную цену. 4) И наконец, по протчим моим вышепрописанным представлениям подлежащим определе[236]нием и ответом меня удостоить. Декабря 21 дня 1766 года. Архангелогородский купец Александр Фомин»2Книжная торговля продолжалась в Архангельске только 2 года, так как главный директор Академии за множеством других дел, лежащих на членах ее, сообщил в 1769 году Головцыну о прекращении в Архангельске торговли академическими книгами, и чтобы оставшиеся от продажи экземпляры проданы были с аукциона за предложенную покупателями цену. Из счета, посланного Фоминым в Академию, оказалось, что по 1769 г. продано было из книжной лавки книг на 889 р. 45 к., в числе которых календарей на 57 р. Следует вообще заметить, что деятельность Фомина на пользу архангелогородских граждан была чрезвычайно разнообразна. Так, еще в 1764 году, он составил доклад в учрежденную «Комиссию о коммерции» о нуждах торгового сословия Архангельска, и о способах к лучшему отправлению местной торговли. В 1767 г. принимал самое деятельное участие в составлении Наказа избранному от города Архангельского депутату купцу Свешникову в Комиссию сочинения проекта Нового Уложения – Наказа, изложенного так обстоятельно, всесторонне и литературно, что он считался между подобными работами сего рода лучшим из присланных от других российских городов. Радея о пользе сограждан, Фомин не уклонялся от возлагавшихся ими на него многоразличных обязанностей, требовавших каждая знания дела, беспристрастия и честного их исполнения: был он в разное время и публичным нотариусом, и гражданским окладчиком подушного и расходного платежа, и депутатом при составлении городовой обывательской книги, и заседателем Совестного суда, гласным Городской Думы, членом комиссии о разводе дворовых мест, и, в заключение, первым директором Народных Училищ, в каковой должности, с 1785 г. находился 10 лет, до 1796 г. И в то же время, как фабрикант, Фомин имел в Архангельске сахарный завод, а как купец, производил внутреннюю и внешнюю торговлю.
[237]
Но и такая многосторонняя деятельность, рекомендующая его обширный, здравый ум, сердечную отзывчивость на нужды городского общества и многообразные знания коммерческой науки, не могли отвлечь его от любимых литературных трудов по изучению родного края в географическо-естественном отношении. Долгое время он состоял активным членом Вольного Экономического Общества. Из трудов его в это Общество, наиболее замечательное: «Известие о худых успехах Беломорской сельдяной компании», напечатанное в XVII ч. трудов Общества 1793 г. Сближению же Фомина (как и В. В. Крестинина) с Императорскою Академией Наук послужил академик Озерецковский, бывший на севере в 80-х годах и направивший занятия сих двух замечательных лиц на предметы, которыми в то время очень интересовалась Академия3.
Поощряемый вниманием академика, Фомин еще в 1780 г. прислал ему письмо с просьбой разрешить представить в Академию статью: История народов, некогда обитавших в местностях у Двины, обещая выслать затем и записку о ловле сельдей и др. интересные исследования. По докладе о сем Конференции, последняя поручила Озерецковскому сообщить Фомину, что такого рода присылки всегда будут ей приятны. С того времени и началась присылка Фоминым серьезных и обстоятельных статей в Академию Наук. Первый исторический его труд, присланный в Академию, был: «О производимых в Архангелогородском Наместничестве промыслах, о промысле терпентинном, о курении смольном и дехтярном, также о терпентинном масле и пеке». Труд этот был напечатан Академией в «Новых Ежемесячных Сочинениях» ч. V, ноябрь 1786 г., стр. 73-112. Далее следовали: «Опыт исторический о морских зверях и рыбах, промышляемых Архангелогородской гу[238]бернии жителями в Белом море, Северном и Ледовитом океанах, с описанием образа тех промыслов». Там же, ч. XXV, июль 1788 г., стр. 24-61; части XLVIII, июнь 1790 г., стр. 3-35; XLIX, июль 1790 г., стр. 57-62; LX, июнь 1791 г., стр. 39-53 и LXI, июль 1791 г., стр. 3- 16.- «Письмо к любителям российского языка (о приискании коренных или первообразных слов российского языка, с приложением статьи), роспись слов и речений из остатков древнего российского языка, в Двинской стране собранных и по нынешнему образословию изъясненных». См. там же, ч. XI, май, 1787 г., стр. 74-88. «Письмо к приятелю с приложением описания о купеческом звании вообще и о принадлежащих купцам навыках». Там же, ч. XXIII, июнь 1788 г., стр. 3-34.
Кроме сего, в 1793 г. доставил Озерецковскому морской устав Мезенских жителей, который и помещен при статье Озерецковского: «Описание моржового промысла», напечатанной в «Собрании сочинений, выбранных из месяцесловов, на разные годы». Ч. X, 1793 г., стр. 163-180. По получении Академией Наук известия, что корреспондент Крестинин скончался в Архангельске 1795 г. мая 5, Озерецковский 1 июня того же 1795 г. доложил Конференции письмо Фомина, сообщавшего о новом его сочинении: «Описание Белого моря», которое и желает-де прислать в Академию, лишь только будут готовы рисунки. Конференция, со своей стороны, выразила пожелание видеть скорее это сочинение, не дожидаясь рисунков, так как они во всяком случае успеют быть присланными, если Академия одобрит самую работу, причем постановила: так как этот ученый купец уже отличился многими сочинениями, присланными им в Академию для «Новых Ежемесячных Сочинений», и которые были прекрасно приняты, то предложить исправляющему должность директора Академии Бакунину о принятии Фомина в число корреспондентов, тем более – как полагала Конференция – что он уже состоит членом Вольного Экономического Общества, и что корреспондентское звание не обязывает пенсиею, в которой Фомин и не нуждается, будучи очень богат, а самое звание будет для него приятно и послужит, конечно, к еще большему поощрению для продолжения его интересных присылок.
[239]
К тому же, Фомин иметь будет частные случаи собирать для академического музея редкостные и ценные произведения северных стран4. Польщенный действительно этим избранием, Фомин излил свои чувства в замечательном по тому времени письме в Академию, которое и помещаем здесь целиком, как документ частью автобиографический, с сохранением его орфографии и пунктуации.«Санктпетербургия Императорския Академия Наук! Получа Диплом на звание Корреспондента Императорской Академии Наук, восхищен я был пореваниями радостных размышлений. Память представила мне отроческия и юношеския мои дни и бывшия во оных горести от блужений, в искании просвещения на каждом шаге встречающихся, но кои однакож не будучи порочны, превратились со старением времени в услаждение. То время и обитаемое мною местоположение отказывали вовсе в учительских наставлениях далее грамоты; но привлекало к оным малое количество на матернем языке книг, издаваемых от Академии Наук, которая сама незадолго пред тем формирована; и сии были первыми руководителями к щастливым тем заблуждениям. Они не представляли еще систематической окружности человеческих познаний, ниже отличали начальных о сих познаниях понятий, но только оперяли частными своими отрывками во врожденное любопытство раздражение и разгорячение. Из них немецкая грамматика и Вейсманов Словарь доставили мне бедное пособие к вскарабкиванию чрез труднейшия стремнины на некоторое возвышение, с коего, при помощи умножающихся, из тогож источника ученности книжних изданий, и немецких для юношества сочинений, показалась мглистая возможность ко усмотрению, различению и собранию понятий: но для соединения их в связи должно было изобретать самоучныя правила.
Между тем драгоценное время туне тратилось, пока сия трата, исполня некоторым образом свою меру, привела меня в слабую возможность изъяснять с несколькою связью мысли на писме. Ежели человеческую жизнь считают краткою для по[240]рядочнаго учения, то сколько она недостаточна для безспорядочнаго навыка? Но я остался бы совершенным игнорантом, естьлиб не имел щастия восприимать от Императорской Академии Наук книжних ея наставлений, хотя к стыду моему не смею присвоить прав ея ученика, потому что не приобрел учения надлежащим способом. Не смотря на то, отчаянныя мои порывы в последствии получили трогательныя воздаяния. Первыя опыты моих Составлений, будучи напечатаны в Ежемесячных Сочинениях, от всеобщаго российскаго училища Академии Наук, как от зрелаго Судилища произведений разума, определением ея в июне 1788 года удостоены награды присылкою ко мне изданных и вновь издаваемых Новых Ежемесячных Сочинений. Сия первая награда, ознаменовав мудрое Академии старание о поощрении разумов к дальнейшему разширению их успехов и будучи свойственным ея учительным бдениям, дала совокупно заприметить, что таковое отличие уважено на весах суждения снисхождением к моему ободрению. Нынеж Академия оказала вновь малым моим достоинствам великую честь, приняв меня в свой причет в чин ея Корреспондента. И как труды мои в приобретении познаний хотя были удручительни, но не заслуживающи по непорядку уважения, то следует что малое их достоинство.
Многоценность награждения несравненно превышает: но сия многоценность собственною добротою увеличивается, изливаясь из благоговейно почитаемого всеми, посвященнаго премудрости и высоким знаниям храма, коего веление и достоинство возвышать и подкреплять за славу поставляют Великие Государи, и коего в общение вступить щастием приемлют отличные просвещенностию разумы. Приемля таковую великую честь и принося усерднейшую Академическому Собранию благодарность, буду всемерно тщится соблюсть возлагаемую на меня должность, поелику ослабевающия от старости силы удобны будут к поданию возможности; а в опыт сей обязанности прилагаю сочиненное мною Описание Белаго моря на разсмотрение и определение Академии с покорнейшим прошением, ежели суждено будет оное напечатать о присылке ко мне десяти ексемпляров, для должнаго воздаяния пособствующим оному сочинению лицам. Впрочем препоручая себя высоким повелениям Им[241]ператорской Академии Наук есмь с глубочайшим высокопочитанием. Корреспондент ея и член Волнаго Економическаго Общества Александр Фомин» Архангельск. 20 июля 1795 года.
Академия Наук, рассмотрев сочинение Фомина, напечатала его отдельным изданием: «Описание Белаго моря, с его берегами и островами вообще; также частное описание островной каменной гряды, к коей принадлежат Соловки, и топография Соловецкаго монастыря, с его островами; с приобщением морскаго путешествия в 1789 году, в оный монастырь, представленное в писмах...». СПб., 1797 г., стр. 197, 8 п. л. с тремя гравированными картами. Автору, вместо просимых 10-ти экземпляров, Академия прислала 30 экз. Этот труд был уже последним у Фомина, ибо преклонные годы стали брать свое, так что когда в 1799 г. архангелогородское общество просило его быть Городским Головой, то он отказался, ссылаясь на свою старость. Академик Озерецковский в одном из своих писем к Фомину писал, что он «любит его, как друга и почитает как умного и добродетельного человека». А. И. Фомин имел двух сыновей и несколько дочерей. Последний потомок его умер в Архангельске в 1840 году.С. Огородников
От редакции (журнала «Известия Архангельского общества изучения Русского севера»). Не можем не помянуть добрым словом покойного автора статьи С. Ф. Огородникова, горячо любившего Север и посвятившего ему немало исторических трудов; смерть застала С. Ф. за рукописью этой статьи и за попыткой выяснить по метрическим выпискам местных церквей год смерти Фомина.
От составителя сборника «Следопыт Севера». По уточненным сведениям ГААО, ф. 49, оп. 3, т. 1, д. 180, л. 194об., Александр Иванович Фомин скончался 28 декабря 1801 года.
ПРИМЕЧАНИЯ
[230]
1 Очерк перепечатан из «Известий Архангельского общества изучения Русского Севера», 1910, № 3.
[236]
2 Полный реестр книг, затребованных Фоминым для Архангельска, приводится С. Огородниковым в указанном номере «Известий Архангельского Общества изучения Русского Севера».
[237]
3 Озерецковский Николай Яковлевич, действ, ст. сов., доктор медицины, ординарный академик, род. в 1750 г. В 1768-1773 гг. сопровождал академика Лепехина по разным местностям России; а в 1785 г., по поручению Академии наук, был командирован на Ладожское и Онежское озера для физических наблюдений. Сконч. в 1827 г., февр. 28. Он ранее сего был знаком с ученою деятельностью Крестинина и Фомина и непрерывно вел с ними деловую переписку.
[239]
4Архив Имп. Акад. Н. (Протоколы Академич. Конференции 1795 г, июнь).
© текст, Огородников С.Ф., 1910
© OCR, HTML-версия, Шундалов И., 2006-2009
