Ефименко А. Я. Письма из хутора: Об украинской истории //Позашкiльна освiта. – Харьков, 1918. – № 1. – С.17–21.
ПИСЬМА ИЗ ХУТОРА
об украинской истории
[17]
Конечно, из хутора было бы естественнее писать о земельном вопросе, настроениях крестьянства, видах на урожай, а не об истории, хотя бы и украинской. Но наша современная жизнь насквозь пропитана стихией чудеснейших случайностей и неожиданностей. И если автор этих строк нежданно-негаданно выбрался из петроградского «жития» на житье-бытье украинского хутора, то немудрено, что мысли его по инерции работают в старом направлении, вынесенном с насиженного места, с кафедры, на которой прошли годы спокойного труда. Но как иначе работает мысль там — в атмосфере академического бесстрастия, и здесь — под аккомпанемент горячего, лихорадочно возбужденного жизненного пульса. Сколько новых, неожиданных сомнений, недоумений… Без всякой привычной взгляду историка эволюционной постепенности, с быстротой и неожиданностью феерии выдвинулся из мрака небытия великий исторический факт — Украинская держава. Неожиданность эта была одинаково разительна и для старых «украинофилов» и для новых «украинцев» и для новейших и крайних «самостийников». Ярко демонстрирует эту неожиданность такое явление, как бы правильное и необходимое, но в тоже время поражающее своим несоответствием с положением. Это явление: курсы украиноведения, возникающие во всех городах и городках Украины.
В самом деле, что такое «украиноведение»? «Украиноведение» — термин, обозначающий то начальное состояние «ведения» о предмете — в данном случае об Украине, — когда это «ведение» только начинает дифференцироваться на свои элементарные отрасли: язык, географию, историю. Украинское общество, складывающееся в Украинскую державу и в то же время нуждающееся в украиноведении — ведь в этом есть какое-то глубокое несоответствие, внутреннее противоречие. Для иллюстрации возьмем такой пример. Финляндия самоопределяется политически так же, как и Украина. Но придет ли кому-либо в голову предположить, что она нуждается в курсах «финноведения». Даже намек на такое предположение является в глазах всякого политически грамотного человека абсурдом, бессмыслицей. И однакож для нас эта бессмыслица, есть вполне необходимое и [18] закономерное жизненное явление. Вот и еще новая загадка нашей фантастической действительности.
Немало лет тому назад, когда еще был жив проф. Потебня, наш знаменитый харьковский соотечественник, мне пришлось услышать от него такие слова. Кто-то спросил его: «можно ли считать украинский язык за язык самостоятельный, а, следовательно, и украинскую народность за самостоятельную народность?» Мы жадно ждали от него в ответ его обычной мудрой речи, полной оригинальной мысли и глубокого знания. Но, к удивлению, услышали только следующее: «Да, если украинцы сами этого захотят». Странны показались тогда нам эти слова. Но, привычно ценя глубину их источника, мы благоговейно замкнули их в сокровищнице своей памяти. И вот на наших, глазах произошло чудо, в возможность которого едва ли верил великий ученый, несмотря на всю свою горячую любовь к Украине и всему украинскому: украинцы захотели.
Да, конечно, это чудо своего рода. Украинская держава возникла «волеизъявлением», а не тем естественно-обычным процессом, когда накопляющееся национальное самосознание выдвигает социально-политический организм на историческую сцену с той же органической необходимостью, с какой семя дает росток, с какой завязь дает плод. Но в наши фантастические дни кто будет удивляться чуду? Хочется верить только, что это чудо есть действительно акт своего собственного украинского «волеизъявления». Как бы то ни было, «украиноведение» есть в данный момент неотложная острая потребность, настоящий духовный голод украинской жизни. В ряду пунктов программы этого «украиноведения» украинская история занимает необходимо одно из виднейших мест. И всякие курсы, и школы, и учреждения для внешкольного образования — всюду и всеми отдается исключительное внимание украинской истории.
Надо сказать правду — без сорома казка — что подданные вновь народившейся Украинской державы совершенно не знают своей истории. Не знают — до анекдотического; и не только народная масса, для которой невежество есть неотвратимый рок, а и украинские интеллигенты. Да и как бы оно могло быть иначе? Ведь весь этот культурный верхний слой украинской народности приобрел свое образование в средней или высшей русской школе. С украинской историей приходилось знакомиться по учебникам русской истории, тщательно профильтрованным Ученым Коми[19]тетом Мин. Нар. Просвещения. В этих учебниках учащиеся находили и украинскую историю — в кратких по несколько десятков строк, в пространных — по несколько страниц. Из этих строк и страниц учащиеся узнавали о Люблинской и Брестской церковной униях, о казаках и Богдане Хмельницком, как воссоединителе, об измене Мазепы, реформах Екатерины — и все. В последнее время в некоторых высших учебных заведениях — очень немногих — читался курс истории Западной Руси, куда входила история Украины, как составная часть, но читался как курс необязательный. Для любителей, которых бывало больше или меньше, смотря по лектору. Конечно любители эти — исключительно, украинцы, патриотически настроенные, могли почерпать знание украинской истории также и из литературы. Но научная литература по украинской истории крайне скудна. Кто захочет наглядно убедиться в этом, пусть заглянет хотя бы в только что изданные «Материалы по вопросу о предметах украиноведения в учебных заведениях» (Изд. Киевск. учебного округа. Киев 1918 г.), где перечислена литература по украинской истории почти что исчерпывающим образом. И вот на таком-то утлом фундаменте приходится наспех создавать широкое ознакомление населения Украинской державы с его родной историей. И при каких условиях! И без того незначительные украинские интеллигентные силы, которые могли бы работать в данной области, отвлечены политикой. Разрыв с севером, лишая социальный организм Украины обычного притока культурных средств, создает обессиливающую анемию. Печатание крайне затруднено тем, что нет бумаги. Но самая большая трудность в деле распространения знаний по украинской истории заключается, на мой взгляд, в характере самой истории.
Ведь история в общепризнанном и специфическом смысле этого понятия, имеет своим содержанием развитие политического организма, государства. Но когда и при каких условиях Украина жила политической жизнью, была государством? В самый старый период своего исторического существования, так называемый Киевский, южнорусские (украинские) земли были в общей политической связи с землями западнорусскими (белорусскими) и севернорусскими (великорусскими). Затем они вошли в состав Литовско-Русского государства. Далее, актом Люблинской унии украинская территория обратилась в провинцию Польши, в каком виде она и существовала до великой украин[20]ской революции 1648 г. Вслед за нею промелькнула метеором самостоятельная Украинская держава. Уже через шесть лет, в 1654 г. ее дальнейшее развитие в направлении государственной самостоятельности было задержано присоединением к Московскому царству. Если это присоединение до поры до времени можно рассматривать как формальное, не стеснявшее существенно свободы самоопределения, то едва ли можно остаться на той же точке зрения, когда Московское царство обратилось в Российскую империю. Общеизвестно, как наступательно ставила себя эта империя по отношению ко всяким самоопределениям. С реформами Екатерины II украинские земли окончательно превратились в русские наместничества и губернии.
Таким образом, историческая жизнь Украины тесно переплеталась — и сплеталась по типу зависимости и подчинения — с жизнью целых трех политических организмов, государств. Но мало этого. Говоря выше, я употребляла термин — украинские земли, Украина. Можно подумать, что дело шло действительно о территории всей украинской народности. Ничуть не бывало. Слова «Украина» употреблено лишь для упрощения: на самом деле речь шла не об Украине, в смысле территории всей украинской народности, а каждый раз лишь об ее части, и в иных случаях — небольшой. Напр. в силу договора Богдана Хмельницкого фактически вошла в состав Московского государства лишь так наз. Малороссия, Левобережье, — Гетманщина. История этой Гетманщины — самая яркая, выразительная часть украинской истории. А между тем в историю Гетманщины, — украинскую историю par excellence — не входят даже соседние, соприкасающиеся, части украинской территории, не уступающие ей по размерам — правобережная Украина и Слобожанщина. А сколько еще есть украинских земель, история которых идет вне главного русла исторической украинской жизни. На первом плане — Галичина, затем Холмщина, дальше Угорская Русь, Буковина. Да и Запорожскую Сечь с ее огромной, хотя и пустынной территорией, приходится рассматривать особо, так как она не смогла приобрести положения устойчивого политического равновесия между Московской Русью, Польшей, Татарским ханством. Сопоставьте в уме все эти сделанные мною элементарные указания, и вы легко поймете, какие практические трудности вытекают из этих особенностей украинской истории и для лиц, руководящих ее изучением в той или иной форме, и для самих учащихся.
[21]
Мне приходилось много лет заниматься украинской историей, то разрабатывать отдельные ее вопросы, то составляя систематические обзоры, то, наконец, читая лекции и руководя семинарскими работами на Петрогр[адских] В[ысших] Ж[енских] Курсах. Таким образом, помимо знаний, получился и некоторый педагогический опыт. По мере сил и возможности, хотела бы я поделиться приобретенным багажом с читателями «Внешкольного Просвещения». Боюсь, что мои добрые намерения будут парализоваться отсутствием под рукой библиотеки и вообще книжных пособий. Но — попытаюсь.
А. Ефименко
Хут. Любочка, Волчанского у.
© текст, А.Я. Ефименко, 1918
© HTML-версия, И. Шундалов, 2009
